имена аристократических гонителей семитических племен, которых мужество дошло до оскорбления девицы, желавшей танцевать на бале
398
Журнал 13 февраля 1859, заключающий продолжительные совещания и дебаты 31 декабря 1858, 23 января 1859, подписали:
генерал-лейтенант К у м а н и,
капитан 1 ранга Ку з н е ц о в,
капитан 2 ранга Карпов, капитан-лейтенант Добровольский, капитан-лейтенант Бальзам, лейтенант Христофоров.
Из них Батьянов и Кригер остались при своем мнении.
Журнал скреплен таким образом: в верности засвидетельствовал дежурный директор, капитан 2 ранга Карпов, и судьба заставила того же Карпова потом засвидетельствовать свое почтение девице Иогихес, посылая ей билет от имени старшин, которым начальство отечески внушило, чтоб они сменили гнев на милость. Письмо это замечательно: трудность ли положения заставила забыть русскую грамматику или желание приблизиться к языку Авраама и Исаака, но русской грамматикой оно решительно не блестит.
М. г. София Павловна,
дирекция николаевского Благородного собрания по предмету обсуждения прав Ваших на посещение оного Собрания, известясь в настоящее время о постановлении, до сего времени не бывшим известным как дирекции, так и г. Попову и дающим Вам право на посещение балов и танцевальных вечеров Собрания, сочла долгом препроводить при сем Вам, милостивая государыня, билет оного Собрания, покорнейше прося Вас продолжать посещать николаевское Благородное собрание.
С совершенным почтением имею честь быть Вашим, милостивая государыня, покорнейшим слугою
дежурный директор П. Карпов. ПЕЧЕНЕГИ ИЛИ НЕ ПЕЧЕНЕГИ?
Много раз повторяли мы, что всегда готовы помещать всякого рода поправки нашим статьям. У нас нет средств делать поверки, и мы, нисколько не обидясь, поместили цицероновское оправдание Сечинского, доктора Штейна и др. На этом основании помещаем мы письмо, написанное в оправдание «Печенежского набега» черниговского губернатора на раскольничий монастырь (10 лист «Колокола»). Дело читателей судить
399
с нашей стороны, мы находим, что становиться за ширмы высочайшего повеления может снять служебную ответственность, но нисколько не снимает ответственности перед общественным мнением.
Гнать раскольников — глупо и невежественно, кручиниться, что они добровольно тратят деньги на свои религиозные капризы — слишком слабонервно в стране, где дворянство и чиновники насильственно обирают крестьян до последней нитки. Ломать замки, рыться в вещах старух — все это действительно поступки печенежские и татарские.
Рассказ нашего корреспондента и рассказ защитника черниговского губернатора не сходны — они нам напоминают французские и австрийские реляции об одном и том же сражении — которое все же было!
случилось мне прочесть объявление ваше в «Колоколе», посвященное министру внутренних дел, № 10, о разграблении монастыря и походе черниговского губернатора против монахинь: будто бы губернатор насильственно отнял пристанище у старух-раскольниц Казанского монастыря, мирно живших и по-своему молившихся богу, приказал солдатам отобрать у них все имущество, а печи и окна перебить; будто бы он явился в монастырь ночью с священником Сергием и совершил описываемое преступление.
Отдавая вам полную справедливость в просвещенной вашей деятельности и в прилежном стремлении к общей пользе России, я не могу не удивляться: как вы не только даете веру дошедшему до вас слуху, но еще убеждаетесь, что такие сплетни могут получаться из совершенно верного источника и без жалости бьете русских людей, не стараясь узнать ни их нравственной стороны, ни цели, с которою иногда предпринимаются действия, облеченные не в немецкую форму, но последствия которых ведут к уничтожению зла, чего вы сами желаете. Вы хорошо знаете степень развития просвещения в России, что еще много предстоит разрешить ей таких вопросов, от которых завертится не только н а ш а н е в ы р а б о т а н н а я голова, но даже все головы, вместе взятые, из немецких, австрийских, французских и английских племен. За что же без пощады карать учеников, если они стараются по возможности хорошо учиться, делают успехи и нравственно не испорчены ? Конечно, нам еще далеко до Англии, исполнение закона у нас ничем не обеспечено, пока на просторе гуляет произвол; но высочайшее повеление выше всякого закона; хотя оно было бы совершенно беззаконно, исполпение его требуется настойчивее, и ответственности несравненно больше. Известная система управления Николая Павловича так глубоко пустила свои корни, что ее сразу не вырвешь; но мы радуемся душевно и тому, что в настоящее время при толчке, данном вперед, многие из сформированных Николаем начальников, окованных в железную
400
сетку в предохранение от всего гражданского, добровольно освобождаются понемногу от 30-летнего карантина и по возможности освежаются воздухом с дальних стран. Не вдаваясь в подробности, обращусь; прямо к делу. Я хотел бы знать: что тут особенно преступного со стороны черниговского губернатора, что он закрыл раскольничий монастырь по высочайшему повелению, и почему вы называете действие его в этом случае печенежским набегом и татарским своеволием? По-моему, следовало бы не только раскольничьи, но все православные монастыри уничтожить185[185] как вредные учреждения в государстве, где ни религии, ни веры не существует, а только суеверие и алчность к деньгам, — следовательно, и я принадлежу к категории татар и печенегов! Мне положительно известно, что история закрытия Казанского монастыря происходила вовсе не так, как вам донесли. Губернатор приехал туда действительно 21 ноября, но не ночью, а в 9 часов утра; прежде всего обратился он учтиво и ласково к монахиням с просьбою о выдаче ключей от церкви, предостерегал их от ослушания высочайшей воли, просил их убедительно не заставлять его прибегать к крайним мерам, которые ему предоставлены были в случае сопротивления, и это происходило во всеуслышание, но монахини упорствовали и ключей не дали; тогда губернатор приказал отбить замки у дверей, церкви, сделал при себе опись всей церковной утвари и оставил все на месте под присмотром единоверческого священника впредь до дальнейших распоряжений духовным начальством. Губернатор вовсе не приказывал солдатам отбирать имущество монахинь; а так как по форме следовало произвести обыск по кельям для разыскания запрещенных церковных книг и вообще не сделано ли какой-шибудь утайки из вещей и денег, принадлежащих церкве, то губернатор приказал состоявшим при нем чиновникам сделать обыск и сам при этом присутствовал, с батальонным полковником и двумя жандармскими офицерами; причем найдены в различных потаенных местах различные книги и деньги, которые на другой же день были возвращены монахиням сполна в присутствии тех же лиц; следовательно, злоупотребления чиновников тут не могло быть. После того монахинь, обрекли не на голодную смерть, как ваш благонадежный корреспондент уверяет, и отправили их не колодницами, а им дали подводы, на которые они уложили свое имущество и вместе с ним отправились на родину; им предоставлено право вступать, если пожелают, в православные монастыри (это уже на смех!) или спокойно жить где хотят, с воспрещением только возвращаться в Казанский монастырь. Остальное за тем имущество, какое нельзя было старицам взять с собою на подводы, жители посада, раскольники же, охотно приняли на себя труд сохранить и доставить все оставшееся по принадлежности; кроме их, никто не смел дотронуться ни до одной
401
щепки. Цель в поступке губернатора была самая благонамеренная: монастырь этот давно находился под полицейским надзором, и давно уже состоялось высочайшее повеление закрыть его, но оно не приводилось в исполнение потому, что монастырь приносил до 100000 сер. секретного годового дохода на чиновную и духовную братию; большая часть из этих денег возилась в Петербург, а остальное раздавалось местным властям; таким образом кровь понемногу высасывалась из монастыря, а монахинь все- таки преследовали по правилам (хороши правила!) православной церкви, не давая им отдыха, но те смиренно переносили гонения с убеждением, что бог посылает на них испытание. Наконец явился новый начальник, служивший прежде в гвардии, потом губернским предводителем дворянства, человек богатый, честный; получив подтверждение высочайшего повеления с строгим предписанием министра внутренних дел о немедленном закрытии монастыря, принялся за дело энергично, горячо, с одного размаха убил дойную корову и тем прекратил дальнейший разврат и взяточничество чиновников, ревнителей православия. В Петебурге были поступком его недовольны.
Губернатору жаль было видеть эту угнетаемую массу раскольников, исправнейших платильщиков податей, повинующихся беспрекословно, вне своих религиозных обрядов, всему, что прикажут люди промышленные и торговые. Исполнивши такое дело против своих чувств и убеждения, губернатор в декабре месяце того же года по приезде, в Петербург ходатайствовал у министра об освобождении черниговских раскольников от православного ига, от незаслуженного надзора за богатыми раскольниками и от притеснения их обрядов, подал об этом докладную записку и, к особенному удовольствию, заботы его увенчались успехом, надзор снят, и дозволено раскольникам молиться по-своему; этим черниговский начальник губернии положил конец стяжанию и к дальнейшему закрытию раскольничьих монастырей таким образом, каким, по несчастию, пришлось на его дело.186[186]
В заключение в письме сказано:
Независимо этого я бы покорнейше просил принять меры к распространению «Колокола» в губерниях, а то мы будем всегда опаздывать возражать на ваши статьи, так, как я опоздал теперь: поневоле отвечаю на нее спустя год и два месяца.
Мы еще пламеннее желаем распространение «Колокола». Мы готовы посылать даром, лишь бы он доходил!
ЦЕРКОВНО-САМОДЕРЖАВНЫЕ ШАЛОСТИ
Во все царские дни (не только в дни рождения и именин государя, но даже и Анны Павловны, королевы Нидерландской / и
402
всех новорожденных младенцев, их наберется человек 30!) запрещены похороны частных лиц и попы не смеют даже служить панихид и заупокойных обеден! Ну, как католическое духовенство неравно узнает об этом византийски рабском принижении церкви, посмеется оно от души! И кому приходит эдакой вздор в голову, за это, наконец, и взятки никто не даст, это бескорыстно глупо!
<ТОПИЛЬСКИЙ, МУРАВЬЕВ И ПАНИН Пра вд а ли, что гр. Панин желал дать аренду М. И. Топильскому и что сей последний был послан предварительно, для ходатайства о самом себе, к Муравьеву, от которого много зависит назначение аренд? Правда ли, что Муравьев объявил ему, что вакантных аренд нет и спросил потом: «Отчего сын мой не сделан до сих пор обер-прокурором?» Правда ли, что М. И. доложил Муравьеву почтительнейше, что в настоящее время таковых вакансий не имеется, а на другой день явился снова, обрадовать нежного отца известием об открывшейся внезапно вакансии и помещении на оную сына? Наконец, правда ли, что на третий день сам М. И. был обрадован известием о представившейся возможности назначить ему аренду? ПО МУХАНОВУ И ЦЕЦУРИН (Новые злодейства русских чиновников в Варшаве) Не сосланный в каторжную работу убийца Муханов нашел, по химическому сродству, какого-то пошлеца Цецурина и усадил его на президентские кресла Варшавской медицинской академии. Приемыш Муханова совершенно взошел в отеческие виды инквизитора Польши. Польский журнал «Przeglдd» рассказывает, что эти братья - разбойники сочинили новый академический устав, безмозглый и уродливый! Вот главнейшие пункты его: 1) Все в
