за подписью: И—р. Статья III (первый и второй; разделы) — в К, л. 56 от 15 ноября 1859 г., Стр. 459—461, под названием «Отрывок третий (вариации)», за подписью: И—р; третий и четвертый разделы этой статьи — в К, л. 57-58 от 1 декабря 1859 г., Стр. 467— 4703 под названием «Отрывок четвертый (продолжение)», за подписью: И—p; пятый и шестой разделы — в К, л. 59 от 15 декабря 1859 г., Стр. 483—487, под названием «Отрывок пятый (окончание)», за подписью: И—р. Каждой статьей открывался соответствующий номер «Колокола».

Печатается по тексту сборника «За пять лет (1855—1860)», часть первая, Лондон, 1860, Стр. 235—300, где было перепечатано с мелкими стилистическими изменениями (см. «Варианты»). Автограф неизвестен.

Французский перевод был опубликован в «La Cloche», 1862, №№ 3— 5 и 7. О характере публикации в «La Cloche» см. комментарий к циклу «Россия и Польша» (наст, том, Стр. 468).

В настоящем издании в текст внесены следующие исправления:

Стр. 166, строка 36 : одна из главных побед вместо : одно из главных побед (по К)

Стр. 168, строка 15 в маскарадном платье вместо : в маскарадном плате (по К)

В памфлете «Русские немцы и немецкие русские» Герцен использовал традиционное для политической фразеологии первой половины XIX века понятие «русский немец», вложив в него тот особый пренебрежительный смысл, о котором свидетельствуют, например, агитационная песня Рылеева и Бестужева «Царь наш — немец русский», напечатанная в «Полярной звезде» на 1859 г. (кн. V), характеристика Николая в книге «La Russie en 1839. Par le marquis de Custine». Paris, 1843 (ср. Маркиз де Клюстин Николаевская Россия, M., 1930, гл. VII, раздел «Русский немец на престоле»), критика умственного убожества «русских немцев» в памфлетном анонимном письме Добролюбова к Гречу (см. ЛН, т. 57, Стр. 10). Помимо этого, именуя русские порядки «немецкими» а русских правителей — «немцами», Герцен несомненно опирался и на широкое, народное понимание «немецкого» как всякого иностранного (нерусского), враждебного народной жизни.

На «немецкую природу» русского общественного и государственного строя после Петра неоднократно указывали славянофилы, «немецкую политику» Николая критиковал Н. И. Сазонов (см. ЛН, т. 41-42, Стр. 236— 237), «латино-германскую форму» русской

правительственной системы отмечал Н. П. Огарев (ЛН, т. 39-40, Стр. 293).

После опубликования царских манифестов 1857 г., когда от пропаганды освобождения крестьян надо было переходить к его осуществлению, вокруг крестьянского вопроса развернулась ожесточенная борьба.

Требования либерального дворянства западнического толка получили отражение на страницах «Русского вестника» (статьи Б. Н. Чичерина, М. Н. Каткова, Ф. А. Баталина, Д. Д. Неелова, А. И. Бутовского и др.), «Атенея» (выступления Б. Н. Чичерина, И. К. Бабста, Е. Ф. Корша и Н. X. Кетчера), «Экономического указателя» (статьи И. В. Вернадского, Д. М. Струкова), «Отечественных записок» (статьи Ф. Г. Тернера, Я. А. Соловьева, Колмогорова). Идеологи западников, уловив связь апологетов общинного землевладения с социализмом, противопоставляли общинному владению частную земельную собственность как более прогрессивную форму собственности. В соответствии с этой теорией «постепенного прогресса» находились апологетические высказывания западников о прусских общественно-экономических и правовых преобразованиях.

Проектируя формы будущего государственного устройства России, одни из сторонников «прогресса» проповедовали преимущества английской системы местного самоуправления (позиция М. Н. Каткова и

513

П. М. Леонтьева в «Русском вестнике»), другие — французской централизации (точка зрения Чичерина, Корша, Кетчера и др. в «Атенее»).

В противовес западникам, славянофилы, отвергая европейские образцы, отстаивали общинное землевладение, видя в нем основу самобытной народной жизни, залог устойчивости русского государства, способ твердого и правильного устройства русского земледельческого сословия и средство устранения «язвы пролетариатетва» (см. статьи А. И. Ковалева и И. Д. Беляева, Ю. Ф. Самарина, К. С. Аксакова, А. С. Хомякова и др. в «Молве» и «Русской беседе» 1857—1858 гг.).

Н. Г. Чернышевский, поддержав «Русскую беседу» и «Молву» в вопросе о сохранении общины, выступил в защиту общинной собственности, в которой ошибочно видел прообраз собственности социалистической и потенциальную возможность перехода к обработке земли на коммунистических началах. Одновременно Чернышевский резко критиковал либеральных западников, приверженцев «умеренного прогресса» как в области политической экономии («Studien… von August Freiherrn von Haxthausen», «О поземельной собственности», «Критика философских предубеждений против общинного землевладения»), так и в сфере общественно-исторических наук («Чичерин как публицист»). Революционно-демократическую критику либерального западничества горячо поддержал Добролюбов («Современник», 1859, № 11), высмеяв прусские симпатии Бабста в рецензии на его книгу «Из Москвы до Лейпцига».

Таким образом, выступление Герцена в «Русских немцах и немецких русских» против «доктринерствующих немцев», «ученых друзей наших» (Чичерина, Корша, Кетчера, Бабста и др.) шло в едином русле с программными статьями вдохновителей «Современника».

Конкретным поводом, заставившим Герцена возобновить полемику с «западными доктринерами», о прекращении которой Герцен дважды уведомлял читателей «Колокола» за несколько месяцев до этого (см. в наст. томе «Еще и еще письма против обвинительного акта», «О нападках на духовенство»), явились письма Кетчера и Бабста, в которых они, приняв сторону Чичерина (см. «Нас упрекают», «Обвинительный акт»), «ругали наповал бедный «Колокол» (см. письмо Герцена к М. К. Рейхель от 4 августа 1859 г.).

Противопоставляя либеральным западникам пятидесятых годов Белинского и Грановского, «последних благородных представителей западной идеи», Герцен упрекал «русских немцев», продолжавших отстаивать европейские гражданские формы, в антиисторизме и абстрактности этих идеалов в новых условиях. Европа, отмечал Герцен, окончательно «пала перед социальным вопросом»: европейские революции продемонстрировали невозможность величайшей утопии», а современные западные либералы, разорвавшие с народом, как и русские «доктринерствующие немцы», разгромили социализм, не противопоставив последнему ничего, кроме защиты буржуазной цивилизации, выдавая ее за последнее слово общечеловеческого прогресса.

Не уяснив исторической роли пролетариата, Герцен порою не проводил различия между либеральствующими защитниками капиталистического прогресса и «марксидами», верящими в будущую Европу, преобразованную пролетарской революцией. Его критика европейской общественно-политической мысли была тем острее и язвительней, что в западной печати 1858—1859 гг. участились самые резкие нападки на теорию «русского» социализма. К. Маркс и некоторые другие деятели немецкой эмиграции, сблизив внешнеполитическую программу «Колокола» с панславистскими притязаниями «агента бонапартизма» К. Фогта, выступили против Герцена в «Аугсбургской газете» и журнале «Hermann» (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XXII, Стр. 401; ср. также комментарий к гл. «Немцы в эмиграции» в «Былом и думах» (т. XI наст. изд.).

514

Полемизируя с «правоверными западниками», Герцен продолжает развивать свою теорию «русского» социализма, разработанную в таких его произведениях, как «Россия», «Письмо русского к Маццини», «О развитии революционных идей в России», «Письмо к гражданину-редактору «L’Homme», «Старый мир и Россия» и др. Только в России, подчеркивал Герцен, отказываясь от прежних надежд на Америку (ср. «Франция или Англия?», «Америка и Сибирь»), существуют условия для реализации социалистического идеала.

Герцен надеялся в 1859 г., что Александр II сумеет осуществить программу общинного самоуправления, если его не собьют с правильного пути «стрельцы западной цивилизации». Либерализм «русских немцев» с их религией частной собственности и привязанностью к буржуазному прогрессу, по глубокому убеждению Герцена, был самым серьезным препятствием в деле освобождения крестьян «сверху». Публикуя статью «Русские немцы и немецкие русские», Герцен окончательно разрывал с либерально¬западнической «ученой Москвой»: «Не поддавайтесь европолюбам, — писал Герцен

М. К. Рейхель 27 ноября 1819 г. по поводу комментируемой статьи. — Я не их и не славянофил, — те и другие идолопоклонники: одни верят в Парижскую, другие в Иверскую; я — ни в ту, ни в другую». Однако Герцен был готов координироваться со славянофилами для борьбы с буржуазным западничеством: «Если теперь славяне не видят, — писал он И. С. Аксакову 31 января 1860 г. в связи с «Русскими немцами…, — что мы представляем разное, но родственное с ними направление, а с западниками — разное и враждебное, — не наша вина <...> Нам очень бы надобно было повидаться для того, чтобы взять общие меры, настоящую линию действий».

«Западные доктринеры», как это и предвидел Герцен (см. его письма к М. А. Маркович от 5 ноября 1859 г., А. А. Герцену от 15ноября 1859 г., М. К. Рейхель от 27 ноября 1859 г.), были глубоко возмущены статьей «Русские немцы и немецкие русские»: «Александр

Иванович, — писал Н. А. Мельгунов Чичерину 3/15 января 1860 г., — открыто переходит на сторону славянофилов. Читали ли вы пять последних номеров за прошлый год? Там его большая статья. Я счел нужным по старой дружбе отправить мотивированный протест. Они оба < т. е. Герцен и Н. П. Огарев) отвечают мне, что вы — Гизо, я — Кузень, мы с вами — опасные доктринеры, и потому они моего протеста не напечатают. Я извинился в ошибке, считая «Колокол» вечевым, а не церковным, теперь же вижу, что он созывает не на совещание, а на проповедь» (ЛН, т. 62, Стр. 321). С. С. Громека, отстаивая принципы буржуазной свободы личности и в связи с этим упрекая Герцена за суровую критику западной цивилизации, писал последнему 11 декабря 1859 г.: «Начинаю понимать ваших немцев, но, признаюсь, все еще думаю, что вы опрокинулись на всю западную науку за западную жизнь; вне социальной науки вы не видите другой; правда, что толку в науке, которая обезобразила общественные отношения? Но давно ли стала Европа заниматься социальными вопросами? <...> А ведь без ответа на вопрос личный не было бы вопроса общественного!» (ЛН, т. 62 Стр. НО).

Руководители «Современника» не разделяли герценовской «веры в добрые намерения царей», отразившейся и на страницах «Русских немцев» (см. в наст, томе «От редакции»). Но несмотря на расхождения в тактических вопросах (см. примечание к статье «Very dangerous!!!») и определенное различие в оттенках понимания социализма, отмеченное позднее Герценом в статье «Порядок торжествует!» (1866), Чернышевский и Герцен солидаризировались в 1859 г. в требовании освобождения крестьян с землею, в убеждении, что Россия, избегнув повторения европейской истории, придет к социализму яерез общину, в оценке либерального западничества, с которым Герцен не прекращал борьбы и после «Русских немцев…»,

515

продолжая линию, определившуюся в этом памфлете (см. «Великорус в ученой Москве», «Ученая Москва», «Москва нам не сочувствует», «Сенаторам и тайным советникам журнализма» и др. — тт. XV—XVI наст. изд.).

Стр. 149…этих гор и орлов… — Герцен иронически использует буквальный перевод фамилии Адлерберг: Adler — орел, Berg — гора.

…Шереметев «изрядно повоевал Лифлянды… — В 1701 — 1702 гг. во время Северной войны конница Шереметева дважды разбила шведского генерала Шлиппенбаха в Прибалтике.

Стр. 150….без устали употребляли ремни вроде Ушаковых, Бестужевых… — Речь идет о ставленниках Бирона А. П. Бестужеве-Рюмине и

А. И. Ушакове; последний был начальником Тайной канцелярии и прославился крайней жестокостью.

Стр. 151. Толкуя о народности, он даже не мог через русскую бороду перешагнуть… — Имеется в виду циркулярное запрещение (1 апреля 1849 г.) дворянам носить бороды и русский костюм (см. Н. Барсуков. Жизнь