плантаторских салонах. Однако крестьяне не убедились, они отправили к государю депутацию из 12 человек. Пала эта депутация к монаршим ногам, просит разъяснения. — «Работайте», — отвечает государь. — «Да мы ведь вольные», — возражают крестьяне. — «А, бунт!» — и государь отсылает депутатов в полицию и приказывает дать им по 100 розог.

Неужели это правда?93[93] Видно, варшавская бойня не была случайностью! Какой гражданский такт со стороны крестьян — они согласились на оброк, они верят одному царю! Какая гниль дворянства в помещике, какое неуменье признать в крестьянах равноправных граждан! А исполнитель-то своего исторического слова!

Из Витебской губ. пишут, что в Люцинском уезде случилось следующее:

259

Помещик Соколовский запродал хлеб сельского магазина; крестьяне предъявили свои права и отказались везти хлеб в уездный город. Это сочли за бунт и потребовали команду из Люцина, Резницы и Себежа — и началось усмирение крестьян. На требование выдачи зачинщиков крестьяне отвечали, что они все 300 человек зачинщики, что хлеб принадлежит им, собран их же гарнцами. Гг. исправники пригласили офицера зарядить ружья и сделать залп. Убито двое крестьян, несколько ранено. Крестьяне тоже не остались в долгу и ранили трех солдат. Уже потом только нарядили следствие и, кажется, дело кончится отставкой исправников.

Но за что же пострадали крестьяне и солдаты? Тот же господин пишет, что несколько помещиков из уезда считают хлеб сельского магазина за свою собственность, ибо, де, он собран их стараниями (!)

В Казани вышла история из-за панихиды по убитым в Спасске. Ген. Бибиков поехал, с диктаторской властию, усмирять заводских рабочих в Пермской губернии.

ПАТКУЛЬ И ГОРЯЧИЕ РОЗКИ

М. П. Погодин, усердно собирающий всякого рода анекдоты и подробности, относящиеся до объявления манифеста об освобождении, пропустил следующий:

КАК РАВНОАПОСТОЛЬНАЯ ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР

Дворник одного дома на Литейной улице, толкуя на кухне об ожидаемом манифесте о свободе, говорил присутствовавшим, что всем дворникам будет приказано, в день объявления манифеста, стоять у ворот с ведром водки, и когда государь будет ехать, то пить за его здоровье и потчевать прохожих. Один из жильцов этого дома, некто Зайцев, офицер Павловского полка, донес о слышанном им частному приставу. Дворника тотчас взяли под арест, и о происшествии сем донесли по начальству. Дело, как чрезвычайно важное и при теперешних обстоятельствах (любимое выражение Игнатьева, князя Долгорукова, Тимашева, Паткуля и К°) могущее иметь опасные последствия для спокойствия столицы, было тотчас доложено государю, который написал резолюцию: «Сделать внушение». Вследствие сего повелено несчастному дворнику в присутствии всех дворников столицы дать (выражение и орфография Паткуля) 509 розак горячих! Заметьте, что по уголовному уложению высшая мера телесного наказания за преступление уголовное есть 100 розог, не более, а полиция имеет право, по закону, давать не более 49 розог. Это было доведено до сведения государя, он был недоволен и оставил Игнатьева и Паткуля на месте. Игнатьев, осмеянный государем в знаменитом заседании Совета, кажется, уже около десяти лет безнаказанно свирепствует в С.-Петербурге, ненавидимый и презираемый всеми жителями, всеми сословиями столицы.

КНЯГИНЯ ВАСИЛЬЧИКОВА ПОПРАВЛЯЕТ

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА КВАРТАЛЬНЫХ

В Киеве служит, несколько лет, квартальный Барсов, человек добросовестный и способный. Жители Лыбедской части, в том числе 5 или 6 профессоров университета, подали губернатору прошение о назначении Барсова частным приставом на открывшуюся ваканцию в Лыбедской части. Дерзкое желание жителей не было, конечно, исполнено, и на просьбу их последовало следующее постановление: «Взыскать с просителей деньги за гербовую бумагу, а

квартального Барсова перевести, квартальным же, в Подольскую часть города, для поправления обстоятельства. Для иногородних объясняем смысл сего выражения: Подольская часть в Киеве населена купцами, и в границах этой части определено место для ярмарок. Одним словом, часть эта представляет обширное поле для взяток. Но г. Барсов, до сего времени, взяток не берет; спрашивается: каким путем может он, по указанию начальства, поправить свои обстоятельства в Подольской части?

Прибавим еще, что в Киеве зачастую вычитают деньги из жалованья квартальных, если они к назначенному времени не раздадут положенного числа билетов в пользу бедных. — О княгиня! Что это за клеветы!

ПОБЕДА ГРАФА ЕВДОКИМОВА НАД САПЕРНЫМ КАЗАЧЬИМ ПОЛКОМ

На Кавказе, накануне выезда Барятинского, решено было подвинуть вперед передовую линию казацких поселений за Кубанью. Для этого нужно было выбрать менее оседлые полки, для которых переселение было бы менее чувствительно. Но граф Евдокимов, по условию с полковыми командирами, вознамерился переселить Хоперский полк, самый богатейший из полков, поселенных в Ставропольской губернии, — полк, который некогда сам завоевал свою землю, держа передовую линию, ныне уже заднюю и следственно спокойную. Полк этот состоит по большей части из людей весьма зажиточных и старых ветеранов. Переселяя их опять вперед в степь, Евдокимов рассчитывал, что они, как богатые люди, обойдутся малым пособием и, следовательно, остальное можно взять в темную экономию. Суммы же, ассигнованные на переселение, огромны. Узнав о таких намерениях, казаки послали к Барятинскому депутации объяснить свое положение и свое нежелание переселяться; но Евдокимов, перехватив посланцев на дороге, уверил их честным словом, что он отнюдь не намерен переселить их помимо их

261

собственного согласия и чтобы они успокоились. Они возвратились домой и успокоились. Но чуть только Барятинский выехал, Евдокимов тотчас приказал переселение; казаки отказались. Евдокимов командировал целый отряд с артиллериею для усмирения неповиновения. Казаки поневоле пошли за конвоем на передовую линию, но при этом (Александровская станица) бросили жен, детей, имущество и отправились только с оружием. Это значит по обычаю, заимствованному от горцев, они решились быть абреками, т. е. разорвать связь с прошлым, с семейством, с гражданством, и уйти в горы разбойничать. Свидетели рассказывают сцены, как вели за конвоем целый полк седых усачей, снискавших общее уважение своею незапятнанною военного славою, и как расставались с ними жены и дети, ими покинутые…

Чем же, наконец, окончится это преступное, это безобразное правительство, окруженное ворами, слепое, тупое и которое даже печатного читать не умеет.

В ЗАЩИТУ ПОМЕЩИКА ОЛЬХИНА94[94]

Села Кайдановки не существует, а есть село Александровское, или Белый остров; отстоит оно от Петербурга не в 50, а в 35 верстах.

О Кайгуровской волости я не имею понятия, есть Кильятская. Конечно, оба названия начинаются с буквы К, но, несмотря на это, они не имеют даже никакого созвучия.

Пастор не пропустил в своем переводе статей о назначении двухлетнего срока, но упомянул об нем слишком слегка; не объяснив прямой мысли манифеста, он слишком много упирал на слово свобода, позабыв, что сельский священник не должен быть филистром в своих проповедях крестьянам (!) Вы, конечно, сами согласитесь с этой мыслью и с тем, что он поступил неблагоразумно в ту минуту, когда следовало менее всего возбуждать движение умов. (Нет, не соглашусь.)

Не могу сказать, которого именно числа началось грустное происшествие, но, действительно, на другой день после речи пастора крестьяне не вышли на работу, и притом просто, без условий, а не объявляя, что они согласны на какой угодно оброк. Такое предложение было бы неестественно по нескольким

262

причинам. Во-первых, еще с давних времен крестьяне отправляли самую умеренную барщину, т. е. не 3 раза в неделю, как везде, а только 2. Во-вторых, так как белоостровские селяне никогда не уходили со своих мест на заработки и, кроме мелочного производства, не занимались никаким ремеслом, то я считаю неестественным, чтобы они захотели заменить барщину оброком. В их положении первая гораздо легче последнего. После речи пастора крестьяне, не поняв манифеста, окончательно и без условий отказались от работы.

Действительно, на другой день г. Ольхину нельзя было ехать в деревню, но зато он немедленно в первую же ночь написал крестьянам увещевательное письмо. Жалею от души, что не имею его в руках, оно снова бы доказало несостоятельность вашего корреспондента, потому что оно нисколько не имело того характера торжественного приказа, который он хочет приписать ему, а прямо говорило крестьянам, что г. Ольхин смотрит на их непослушание как на следствие непониманья манифеста. Вскоре он сам поехал, долго говорил, долго пояснял, но крестьяне не слушали и объявляли, что они работать не хотят, что они вольные и что их обманывают. Ничто не помогало.

Таким же образом не удалось ничего сделать и князю Голицыну, который сперва приехал в вотчину один. Крестьяне во всякой мере желали видеть заговор помещиков против свободы и постоянно упорствовали.

В это время, глядя на белоостровскую вотчину, и в соседних деревнях у остальных помещиков крестьяне стали отказываться от работы; видя, что переговоры г. Ольхина с белоостровскими селянами более двух недель остаются без всякого успеха, они тоже захотели последовать их примеру и только ожидали первой развязки, чтобы начать свои действия сообразно с нею. Об этом стал говорить весь народ. Спрашиваю вас самих, можно ли было при таком положении дел не сообщить об нем правительству? (Можно.) Генерал- губернатор Игнатьев совершенно по личному усмотрению, а не по просьбе, послал в деревню экзекуцию! (Вот и доказательство). Эта несчастная экзекуция произвела сильное впечатление на г. Ольхина, тем более что он всеми силами старался ее отвратить. Он даже сделался очень болен.

Перед моим отъездом г. Ольхин говорил мне: «Я оттого не решаюсь объявлять о происходящем, что боюсь присылки экзекуции, которая всегда разоряет бедных крестьян». То же он говорил и вотчине. Повторяю, ее прислали без его просьбы.

После подобной развязки, желая очистить себя в глазах крестьян и порядочных людей, г. Ольхин попросил произвесть над собою следствие. Замечательно, что во всей деревне никто не обвинил его в жестоком обращении или несправедливости, а по

263

конторским книгам и по показаниям самих крестьян открылось, что барщина действительно с незапамятных времен отправлялась только 2 раза в неделю.

Неужели это действия зверя-помещика?

Затем генерал-губернатор донес обо всем государю, и горько подтвердить, но депутатов действительно было приказано высечь. Больно писать дальше, но надо: только под розгами крестьяне поверили, что их не обманывали и что действительно, т. е. их действительно обмануло правительство, барщина оставлена на 2 года.

На днях я узнал, что г. Ольхину удалось выхлопотать возвращение крестьянам более половины суммы, собранной с них правительством за экзекуцию; с тем вместе он надеется на возможность добиться скорого освобождения тех, которые еще находятся под арестом.

Г-н Ольхин был в числе депутатов крестьянского комитета С.-Петербургской губернии, в нем принадлежал к числу трех представителей меньшинства комитета, предлагавших полный выкуп крестьян с землею — мысль, с которой не хотело согласиться большинство.

РУССКИЕ ПОБЕДИТЕЛИ В СУВАЛКАХ

(ИЗ ПИСЬМА К ИЗДАТЕЛЯМ «КОЛОКОЛА»)

Праздник св. Антония в католической церкви приходится 13 июня н. ст. На этот праздник имели прийти в Сувалки процессии из разных мест: Сейн, Вижайн, Филиппова и др. Ожидали от 20 — 30 тысяч пилигримов. Тайной и явной полиции нашей это было