журнал „Le Nord»» текстуально схоже с определением этого же журнала в статье Герцена «Охапка дровец старушки» (т. XIII наст. изд., стр. 192). Говоря в заметке о «нордовском обвинении» русских офицеров, Герцен подразумевал общее направление этой газеты в правительственном духе; в статье «Appel а la pudeur» Герцен так и писал: у нас явилось «нордовское направление» (т. XIII, стр. 415; ср. также в заметке «Rappel а la pudeur» строки о «нордовской лести» (стр. 332).
Стр. 68….тимашевского путешествия… — См. стр. 292—293
…целый роман, как Тимашев подсылал к нам шпиона, как у нас был его портрет, — очень занимательно. — Анекдот этот в разных вариантах не раз повторялся в европейской прессе. В нем рассказывалось, как Герцену «был нанесен визит каким-то господином, отрекомендовавшимся большим почитателем изгнанника. После довольно продолжительной беседы, которая, естественно, вращалась вокруг сочинений, коим посетитель расточал прочувствованные похвалы и, казалось, полностью принимал выраженные в них идеи, заговорили о преследованиях русского правительства и о надзоре, осуществляемом им над изгнанником.
334
— Вам необходимо, — сказал посетитель, — постоянно бороться с непрекращающейся слежкой тайных агентов. Не приходится ли вам иногда принимать у себя сотрудников полиции?
— Да, — отвечал Герцен, — вот, например, я недавно получил из Петербурга известие о прибытии в Женеву одного из этих господ. Мне прислали даже его фотографию. Посмотрите- ка, вот она.
Он вынул из бумажника фотографию и показал своему собеседнику. Тот побледнел: то был его собственный фотографический портрет» («L’Etoile Belge» от 29 января 1870 г., см. ЛН, т. 63, стр. 538).
Стр. 69. …белгийского журнала «Le Nord»… — Выходившая с 1855 г. в Брюсселе газета «Le Nord» имела полуофициозный характер и субсидировалась царским правительством. Основатель и редактор газеты Н. П. Поггенполь пользовался особым покровительством вел. кн. Константина Николаевича. Поггенполь всячески рекламировал «либеральный» характер своей газеты, как «органа русского народа»: «Мы — голос из Севера, голос искренний и прямой, голос совести чистой, не знающей за собой никакой вины» («Современник», 1855, № 8, отд. «Иностранные известия», стр. 276—277).
«Это самый подлейший орган и с каждым № хуже и хуже», — писал Герцен И. С. Тургеневу 3 декабря 1856 г. Тургенев ему отвечал 5 (17 декабря): «Поггенполь — интриган, русский немец, который уверяет, что ненавидит немцев и „чюфствует союзу» (собственные его слова) с русским мужиком <...> Порядочному человеку с этакими молодчиками знаться не для чего» (Письма КТГ, стр. 94). «Ритором, защитником, хвалителем Зимнего дворца» назвал Герцен газету «Le Nord» в статье «Ископаемый епископ, допотопное правительство и обманутый народ» (стр. 133 наст. тома). См. также комментарий к заметке Герцена «Двуспальный лист» (т. XIII, стр. 556).
…sücuritü publique ^ o sicurezza publica… — Службы общественной безопасности во Франции и
Италии.
НОВЫЕ МЕХА ДЛЯ НОВОГО ВИНА
Печатается по тексту К, л. 96 от 15 апреля 1861 г., стр. 811, где опубликовано впервые, в отделе «Смесь», без подписи. В ОК озаглавлено: Новые меха. Автограф неизвестен.
В издании Лемке отнесено к разряду Dubia (Л XI, 71).
Авторство Герцена определяется редакционным характером заметки, ее тематикой, входящей в круг обычных его интересов (необходимость изменения общего курса правительства и замены «оппозиционных» министров «людьми свежими»), близостью другим высказываниям Герцена о Муравьеве, Долгорукове и Тимашеве и свойственными публицистическому стилю Герцена словесно-фразеологическими формами выражения тех же идей. Еще сохраняя веру в реформаторскую деятельность Александра II, Герцен в программной статье «1860 год» отмечал «нерешительность, шаткость во всех его действиях», упрекал в том, что он «опирается на гнилое дерево возле свежего» вместо того, чтобы «заменить этих опытных, маститых слуг престола», составлявших «оппозицию» прогресса: «Нельзя, желать законности — и иметь в своей собственной канцелярии целое отделение шпионов. Нельзя начинать новую постройку — и брать помощников из богадельни прошедшего. Нельзя прогнать Клейнмихеля и Бибикова — и оставить Панина, Муравьева (который вешает), Орлова, мухановского Горчакова и пр. и пр.» (т. XIV наст. изд., стр. 217— 218). Еще раньше Герцен писал М. Мейзенбуг (19 сентября 1858 г.): «Die-Reaktion in Russland ist groß — der Adel macht die hartnäckigste Opposition, Alex, ist wütend, aber schwach und ganz in den Händen v. Halunken».
335
Уже ожидая провозглашения манифеста, Герцен в статье «Накануне» писал о «плантаторской оппозиции инвалидов» (стр. 33 наст. тома), а в статье «Манифест!» обращался к Александру II: «Окружите себя свежими, живыми людьми, не рутинистами, не доктринерами, а людьми понимающими, любящими Россию…» (стр. 53). О III отделении и необходимости его уничтожить Герцен писал в заметке «Кончина И. Д. Якушкина»: «Когда Тимашев брал место Дубельта, он говорил, что „берет его для того, чтоб доказать, что оно не нужно». Он делает гораздо больше, он доказывает, что оно очень вредно» (т. XIII наст. изд., стр. 71); в статье «1 июля 1858»: «Снявши цензурную колодку, можно закрыть и III отделение <...> Тимашева можно сделать наместо Гедеонова директором театров и царских увеселений» (т. XIII наст. изд., стр. 298); в заметке «Buona notte, buona notte»: «Пусть печальный пример Тимашева носится вечно, перед глазами Шувалова <...> Если Шувалов дорожит своим именем, то, приняв, как говорят, а contre cœur, место (непростительная слабость!), пусть же он сделает его ненужным» (стр. 102 наст. тома).
В заметке Герцена отразились слухи о возможных переменах в составе правительства. После опубликования манифеста 19 февраля 1861 г. борьба между либерально-реформаторской группой Н. А. Милютина, С. С. Ланского, Д. А. Милютина и др. (и поддерживавшими их кн. Константином Николаевичем и вел. кн. Еленой Павловной) и противниками всяких реформ (М. Н. Муравьев, кн. В. А. Долгоруков, кн. П. П. Гагарин и др.) не прекратилась. И те и другие пытались оставить в правительстве лишь своих сторонников. Кн. П. В. Долгоруков рассказывал об этом в памфлетном; очерке «Михаил Николевич Муравьев»: «Приближался апрель 1861 года. Стародуры хотели канцлером Нессель родом заменить графа Блудова <...>, Горчакова или бароном Петром Мейндорфом, или бароном Будбергом, или <...> Иваном Матвеевичем Толстым <...>, Ланского они хотели заменить или Бутковым или Игнатьевым, Сухозанета <...> Барановым, а Ковалевского или бароном Модестом Корфом или Левшиным. Великий князь с своей стороны хотел заменить Ланского Николаем Алексеевичем Милютиным, Сухозанета — генералом Милютиным, Княжевича — Рейтерном, Ковалевской — Головниным, Панина или <...> Глебовым или статс-секретарем князем Оболенским <...>, Горчакова — князем Алексеем Борисовичем Лобановым, а министерство государственных имуществ хотел упразднить и через то вывести Муравьева из совета министров и из комитета министров. Он хотел также согнать с места князя В. А. Долгорукова» (П. В. Долгоруков. Петербургские очерки. Памфлеты эмигранта. 1860—1867. М., 1934, стр. 309—310).
До середины апреля победа группы Н. А. Милютина казалась вполне возможной. В это время многие из отнюдь не прогрессивных деятелей, даже крепостников, не возражали против уничтожения или, по крайней мере, преобразования III отделения. Письмо к Герцену С. С. Громеки, в то время чиновника министерства внутренних дел, содержавшее рассказ о неоднократных попытках Тимашева «уничтожить III отделение или доказать необходимость его уничтожения», записка гр. П. А. Шувалова, инспирированная Громекой, формально адресованная шефу жандармов Долгорукову, а фактически предназначенная для Александра II, в которой III отделение сравнивалось с инквизицией, тайной полицией времен Бирона, Шешковского и доказывалась необходимость его реорганизации (см. об этих документах в комментарии к заметке «Виопа поЛе, Ьиопа пойе», стр. 359), свидетельствовали, что подобные настроения были широко распространены в определенных кругах и могли стать известны Герцену от его хорошо осведомленных корреспондентов и посетителей.
336
«КОЛОКОЛ», КОВАЛЕВСКИЙ, КОСТОМАРОВ, КОПИЯ, КАННИБАЛЫ
Печатается по тексту К, л. 96 от 15 апреля 1861 г., стр. 811—812, где опубликовано впервые, в отделе «Смесь», без подписи. В ОК озаглавлено: Плетнев. Автограф неизвестен.
В издании Лемке отнесено к разряду Dubia (Л XI, 71 — 72).
Авторство Герцена определяется редакционным характером заметки, объяснениями по поводу публикаций в «Колоколе» его же собственных произведений (статья «Константин Сергеевич Аксаков» — стр. 9 наст. тома, многочисленные обращения в «Колоколе» к Александру II). Характерен для стиля Герцена образ «шалуна» (в данном случае речь идет о Плетневе), восходящий к «Былому и думам», где с именем П. Я. Чаадаева связывается его замечание по поводу «шалостей поврежденного своеволия власти» и официальных ее представителей: «Какие они все шалуны!» (т. IX наст. изд., стр. 141 и 217). В этом специфическом значении слово «шалун» прочно вошло в состав публицистической лексики Герцена: ср. «кто-нибудь из этих седых шалунов — Орлов, Закревский…» (в статье «1 июля 1858», т. XIII наст. изд., стр. 295); «седые шалуны, плешивые шалуны, смешные шалуны» (в «Чрезвычайном прибавлении к 61 листу „Колокола»», т. XIV наст. изд., стр. 229); «праздный шалун с седыми усами» (в предисловии к сб. «За пять лет», т. XIV наст. изд., стр. 277); «Шалун Муханов» (т. XIV, стр. 305); «Потапов, уймите ваших шалунов» (в заметке «Ей-богу, надоело», т. XVI наст. изд., стр. 241) и т. п. Близки статьям Герцена и некоторые другие стилистические признаки этой заметки, например, каламбурные строки о «просвещенном распоряжении такового же министерства», об «отцах просвещения вместе с отцами III отделения». Неожиданная ироническая концовка заметки («А когда юбилей Плетнева?») связана со статьей в этом же листе «Колокола» по поводу юбилеев реакционных сановников — см. далее «Злоупотребление пятидесятилетий».
На университетском акте 8 февраля 1861 г. с чтением статьи о недавно умершем К. С. Аксакове должен был выступить проф. Н. И. Костомаров. Опасаясь студенческих волнений, министр просвещения Е. П. Ковалевский запретил чтение статьи. По окончании акта студенты шумно требовали речи Костомарова, однако университетское начальство скрылось. Спустя несколько дней проф. Костомаров выступил все же с публичным чтением речи, которая восторженно была встречена присутствующими. В своих воспоминаниях
А. М. Скабический, говоря об успехе Костомарова, сообщает, что «слушатели, не ограничиваясь оглушительными аплодисментами, подняли его в кресле высоко над толпою и торжественно вынесли из зала» (А. М. Скабический. Литературные воспоминания, М., 1928, стр. 146).
ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ ПЯТИДЕСЯТИЛЕТИЙ
Печатается по тексту К, л. 96 от 15 апреля 1861 г., стр. 812, где опубликовано впервые, в отделе «Смесь», без подписи. В ОК озаглавлено: Пятидесятилетие Вяземского. Автограф неизвестен.
В издании Лемке отнесено к разряду Dubia (Л XI, 71).
Заметка идейно-тематически и стилистически близка другим высказываниям Герцена о юбилеях реакционных сановников. В статье «Юбилей» Герцен писал о «злоупотреблении» юбилеями: «…Юбилей Княжевича, юбилей Вяземского, юбилей Адлерберга, юбилей
Сухозанета и, наконец, юбилей России!» (т. XVI наст. изд., стр. 30). «Помнится <...> была мода ставить старичков на юбилей; ставили Вяземского и Сухозанета
337
Ковалевского и Греча, Миллера и Шульца…», — иронически замечал Герцен в статье
«Л. Самарин и Н. Бекенев» (К, л. 196 от 1 апреля 1865 г., т. XVIII
