XVII

357

наст. изд., «Перечень доносов» — К, л. 176 от 1 января 1864 г., т. XVIII наст. изд.).

Иронические упоминания в комментируемой заметке о «новых прогрессивных требованиях века» и показном стремлении «нашего правительства либеральничать» близки аналогичным оценкам правительства Александра II в других произведениях Герцена, в которых он писал о «правительстве, любящем драпироваться в либерализм», «ярких цветах махрового прогресса», «правительстве прогресса, либеральных идей», «временах прогрессов» (стр. 94, 107 и 133 наст. тома), о «лепете о прогрессе и либерализме» о «Польше, сорвавшей маску с прогрессивного правительства» («Преступления в Польше», «21 февраля 1863» — К, л. 156 от 15 февраля и л. 157 от 1 марта 1863 г., т. XVII наст. изд.). В пользу авторства Герцена свидетельствуют, кроме того, имеющаяся в тексте ссылка на использование при подготовке заметки к печати материалов иностранной прессы (что обыкновенно делал сам Герцен), а также свойственное стилю Герцена каламбурное построение предложения: «…конституция, которая никогда не была отнята, опять раз дана…»

Вместе с тем следует иметь в виду, что по финскому вопросу, в частности о ее конституционном государственном устройстве, писал в «Колоколе» и Н. П. Огарев. В статье «Современное положение России» он замечал между прочим: «Начать введение конституции с России добровольно — было бы гораздо важнее, чем являться конституционалистом в Финляндии — со страха иначе утратить ее»; в статье «Расчистка некоторых вопросов»: «Теперь конституционные поползновения Александра II разразились, наконец, в финляндскую конституцию. Гора родила мышь. Подновив конституцию Густава III, Александр II дал Финляндии следующие права, которые никогда не удовлетворят ее…» (К, л. 171, стр. 1405 и л. 172, стр. 1413).

В К, л. 76 от 15 июля 1860 г., стр. 638, помещена была заметка «Граф Берг», в которой сообщалось по поводу выдачи без рассмотрения Финляндского сената одного миллиона рублей на железнодорожное строительство: «Правда ли, что генерал-губернатор Финляндии граф Берг, пользуясь незнанием государем прав Финляндии, вводит его в противозаконные действия?». В передовой статье «Голос из Финляндии», напечатанной в К, л. 173 от 15 ноября 1863 г., за подписью «Финляндец», говорилось: «Долго спала Финляндия, теперь она пробуждается. При трубных звуках открытия сейма в Гельсингфорсе она пробуждается с глубоким сознанием, что она сама возвращает себе свои конституционные права, более полустолетия попираемые клятвопреступными самодержцами» (стр. 1421 — 1422).

Финляндия, объединенная в 1809 г. с Россией династической унией, номинально признавалась конституционным государством. Власть монарха формально ограничивалась сеймом, но практически русский царизм не считался с этим, и единственным сеймом, созванным в первой половине XIX в., был Боргосский, собравшийся в 1809 г. Александр I формально утвердил 15 (27) марта 1809 г. «основные законы» Финляндии. Однако по существу они не соблюдались, а многие положения не могли соблюдаться. Так, например, они требовали, чтобы монарх отвергнул «ненавистное единодержавие», исповедовал лютеранскую религию, в порядке престолонаследия руководствовался шведским законом 1741 г.

После Крымской войны в Финляндии стало широко развертываться движение за созыв сейма. К январю 1861 г. финский сенат подготовил официальный перечень всех тех вопросов, решение которых требует «содействия земских чинов».

Для успокоения общественного мнения Александр II 29 марта (10 апреля) 1861 г. подписал манифест о создании так называемой «выборной

358

комиссии „Великого княжества Финляндского», «дабы все, что может быть совершено для блага Финляндии, не было долее отсрочиваемо». Эта комиссия должна была состоять «из лиц, пользующихся доверием своих сограждан и выбранных от четырех сословий Финляндии». Задачей комиссии являлось рассмотрение предложенных ей «проектов по важнейшим из дел», с тем чтобы она выразила «свое мнение о том, каким образом дела эти могут быть устроены соответственно потребности края впредь до того времени, когда мы признаем возможным созвать государственные чины».

12 (24) апреля Александр II подписал рескрипт на имя председателя «выборной комиссии» С. Гриппенберга. В этом рескрипте отмечалось, что «высочайшая наша воля состоит в том, чтобы члены комиссии свободно и откровенно выразили свои мнения о нуждах края и указали на способ к их удовлетворению». Царь заявил, что полагается «на патриотический образ мыслей и верноподданническую преданность членов комиссии».

При обсуждении манифеста в Финляндском сенате группа сенаторов подала «особое мнение», порицавшее подмену предусмотренного «основными законами» представительного органа послушной правительству комиссией. Опасность этой подмены отмечалась и во «всеподданнейшем представлении» сената от 4 мая 1861 г., а 22 апреля 1861 г. в Гельсингфорсе состоялась демонстрация, в которой участвовало до 500 человек, под лозунгом созыва сейма и охранения национальной независимости. Демонстранты выкрикивали лозунги: «Да здравствуют финские законы!» (См. М. Бородкин. История Финляндии, т. VI. СПб., 1908, стр. 32—85).

Таким образом, выступив против манифеста 29 марта (10 апреля) 1861 г., редакция «Колокола» солидаризировалась с финской демократической общественностью.

ИГНАТЬЕВ ЗАКАЗЫВАЕТ БУНТ

Печатается по тексту К, л. 98—99 от 15 мая 1861 г., стр. 836, где опубликовано впервые, в отделе «Смесь», без подписи. В ОК озаглавлено: Игнатьев. Автограф неизвестен.

Включено в издание Лемке (Л XI, 99—100) со следующей справкой: «Принадлежность ясна из записки Чернецкого, хранящейся в архиве семьи Герцена» (Л XI, 466). Нынешнее местонахождение «записки» неизвестно.

Авторство Герцена подтверждается редакционным характером заметки («мы получили второе письмо»), ее тематикой, входящей в круг обычных его интересов (отклики в России на объявление манифеста об освобождении крестьян). О «полицейских масках» Игнатьева Герцен писал ранее в ряде своих статей. Настоящая заметка, в которой редакция «Колокола» открывает, наконец, «секрет, каким образом в Англии масок нет, а арестантов никто не видит», является завершающей в цикле заметок, развивающих этот своеобразный сатирический мотив: см. «Полицейские маскарады Игнатьева», «Игнатьевские маски» — т. XIV наст. изд., а также в наст. томе — «Клоповник (не растительного царства, а царства русской полиции)», «Исправительные письма!», «П. В. Павлов и Тимашевка».

О провокационном предложении петербургского генерал-губернатора П. Н. Игнатьева на соединенном заседании совета министров и членов Главного крестьянского комитета 26 января 1866 г. — «чтобы во время заседания 28 января был поставлен перед Государств. советом батальон солдат (вероятно, затем, чтобы затеять какую-нибудь драку и из нее сочинить бунт, думая хотя этим запугать государя)» — см. в наст. томе «Освобождение крестьян», стр. 253.

359

виоыд ЫОТТЕ, виоыл ЫОТТЕ

Печатается по тексту К, л. 98—99 от 15 мая 1861 г., стр. 836, где опубликовано впервые, в отделе «Смесь», без подписи. Автограф неизвестен.

Включено в издание Лемке (Л XI, 100).

Авторство Герцена определяется редакционным характером заметки («одним сюжетом у нас стало меньше», «как мы вам ни помогали»), ее тесной идейно-тематической и стилистической связью со всеми другими его высказываниями о «графе» Тимашеве (см. об этом в комментарии к заметке «Тимашев, сидите дома, как Бейст, не ездите, как Гейнау!», стр. 293 наст. тома), а также письмом к нему С. С. Громеки от 18 апреля 1861 г. В этом письме сообщалось об отставке Тимашева и назначении на его место гр. П. А. Шувалова: «Тимашев (слушайте!), после неоднократных попыток уничтожить III отделение или доказать необходимость его уничтожения, подал в отставку <...> Государь очень немилостиво отнесся к этому поступку Тимашева и велел его уволить в бессрочный отпуск, а на его место назначил графа Шувалова. Это назначение было для Шувалова неожиданным ударом; он привык беречь доброе имя <...>; с другой стороны, страшно было „Колокола» и его беспощадных стрел; с третьей стороны, невозможно было и отказаться, по правилам придворной логики <...> Все это заставило его написать письмо к Долгорукову и просить объяснить государю причины, почему он гнушается III отделением».Далее в письме содержалась просьба, как видно из текста заметки, учтенная Герценом, «чтобы вы пощадили Шувалова, который, может быть, со временем и успеет еще сделать что-нибудь доброе» (ЛН, т. 62, стр. 115—116).

Неожиданная отставка Тимашева послужила поводом для самых противоречивых предположений, к которым внимательно прислушивались и такие осведомленные агенты иностранных держав, как например Бисмарк, бывший в эту пору прусским послом в Петербурге. В своем секретном донесении на имя министра иностранных дел фон Шлейнитца он писал 6 мая (н. ст.) 1861 г.: «Одновременный уход Милютина из министерства и Тимашева из управляющих III отделением, ведающим дела тайной полиции, может быть рассматриваем как устранение из внутренней политики крайних направлений. Совершил ли Тимашев особенные промахи и нашлись ли за ним особенные вины, неизвестно; в общем он проявлял антифранцузские и антипольские взгляды и занят был, главным образом, подавлением революционных симптомов <...> Возможно предположить, что вести из губерний о том, как сказались эмансипационные законы, а равно и варшавские события, побудили государя несколько подтянуть поводья, а многочисленные аристократические влияния в свою очередь сказали и свое слово и убедили его величество в том, что, будто, милютинские теории ведут к ниспровержению государственных основ» («Bismark’s Briefwechsel mit dem Minister Fr. von Schleinitz», Berlin, 1905 — ср. «Исторический вестник», 1905, № 3, стр. 1038).

О других слухах, ходивших в Петербурге по поводу причин отставки Тимашева, см.: Л. Ф. Пантелеев. Из воспоминаний прошлого, М.—Л., 1934, стр. 101 — 102.

Стр. 102 …а contre cœur… — Против воли (франц.).

КИЕВСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ И Н. И. ПИРОГОВ

Печатается по тексту К, л. 100 от 1 июня 1861 г., стр. 841—842, где опубликовано впервые, без подписи. В ОК озаглавлено: Н. И. Пирогов.

360

Автограф неизвестен. После подстрочного примечания в тексте «Колокола» следует подпись:

Ред. (т. е. редакция «Колокола»).

В издании Лемке отнесено к разряду Dubia (Л XI, 104—105).

Авторство Герцена определяется непосредственной связью этой заметки с другими его статьями, посвященными также отставке Н. И. Пирогова (см. выше «Царское самодержавие и студентское самоуправление» и «Васильчикова и Рейнгардт доехали Пирогова», стр. 88 и 100). В заметке использован текст доклада кн. И. И. Васильчикова с пометками Александра II, присланный в литографированной копии Герцену при письме С. С. Громеки от 18 апреля 1861 г. (см. наст. том, стр. 356). На авторство Герцена указывают также намеки на «чиновный юбилей Княжевича и юбилей Вяземской риторики» (об этом см. в заметке Герцена «Злоупотребление пятидесятилетий» и комментарий к ней, стр. 74 и 336). Об отставке Н. И. Пирогова см. наст. том, стр. 348.

Стр. 103. …siam schiavi almen frementil — Цитата из памфлета В. Альфьери «Il Misogallo», сонет XVIII. Полностью строка читается так: «Schiavi or siam, si; ma schiavi almenfrementi» («Да, мы рабы, но по крайней мере рабы возмущающиеся»).

«ЕЙ, ПРОСВЕЩЕНЬЕ! ГИСЬ! ГИСЬ!»

Печатается по тексту К, л. 100 от 1 июня 1861 г., стр. 844, где опубликовано впервые, в отделе «Смесь», без подписи. Автограф неизвестен.

В издании Лемке отнесено к разряду Dubia (Л XI, 105).

Авторство Герцена определяется тематикой заметки, входящей в круг обычных его интересов как редактора «Колокола» (деятельность министерства просвещения), близостью к другим его высказываниям о «втором III отделении,