братски наши услуги всем, не принадлежащим к господствующей церкви; полная свобода вероисповеданий — один из святейших догматов наших, — Изд.
В статье рассказывалось, каким гонениям подверг монастыри Николай I—«сей мучитель подобен антихристу».
К этим словам примечание:
Опять-таки наш незабвенный!
РУССКАЯ ЗАГРАНИЧНАЯ ЛИТЕРАТУРА
В Берлине вышла 1-ая книжка нового русского журнала «Свободное слово». Программа написана в духе примирительно-прогрессивном и независимом. Успех такого органа нам кажется несомнительным. Издатель «Свободного слова» — г. Шней-дер, редактор — Л. Блюммер.
Там же вышла III часть превосходно составленных «Материалов» для истории освобождения крестьян.
281
В Лейпциге Волфганг Гергард будет с конца нынешнего» месяца издавать новый журнал под названием «Правдивый». Редактором его будет князь П. В. Долгорукий.
<НАС ПРОСЯТ УЗНАТЬ...>
Нас просят узнать, точно ли петербургские студенты Бутик, некогда судимый товарищами своими, его адвокат Неелов и вольный слушатель Назаревский поступили на служебное поприще, и на какое именно?
<СТАТЬИ ПОД ЗАГЛАВИЕМ...>
Статьи под заглавием «Русь православная» мы не получали.
<КОРРЕСПОНДЕНТА, ПРЕДЛАГАЮЩЕГО ЗАМЕТКИ О МОНАСТЫРЯХ...>
Корреспондента, предлагающего заметки о монастырях m церквах, усерднейше просим прислать рукопись. — Ред.
ПО ТВЕРСКОМУ ДЕЛУ <ЗАКЛЮЧЕНИЕ>
Нам пишут, что правительство в особенности было раздражено на тверских посредников за то, что они крестьянам на волостных сходах читали адрес дворянства, поясняя им, что Дворяне просят, чтоб их соединить с крестьянами в одно общее сословие землевладельцев — inde irae!149[149]
Если так пойдет, то первый русский дворянин скоро прибавит к своему титулу и последний.
282
ДОНОС МОСКОВСКИХ ПРОФЕССОРОВ
<ПРИМЕЧАНИЕ И ЗАКЛЮЧЕНИЕ>
В записке на имя министра народного просвещения, подписанной профессорами Московского университета Соловьевым, Бодянским, Леонтьевым, Ешевским, Чичериным, рассказывалось о «беспорядках», происшедших в университете в сентябре — октябре 1861 года. В частности, в ней говорилось, что студенты организовали демонстрацию на могиле Грановского. К словам «Память Грановского остается для университета священною» было сделано примечание:
Долго ли же будут эти люди позорить память Грановского своим языком? — Прим. ред.
После указания вышеупомянутых фамилий профессоров, подписавших записку, шло следующее заключение:
Записка эта напечатана в пяти экземплярах и содержится в величайшей тайне.
Студенты, вероятно, не забудут исторические имена подписавшихся.
ИЗ ВИТЕБСКА ДО КОВНА (1861)
<ПРИМЕЧАНИЯ>
Письмо это, так живо представляющее состояние края, писано поляком по-русски; мы не хотели изменять оригинальный слог автора, несмотря на то, что местами он неправилен. — Ред.
<2>
Автор корреспонденции, упоминая о Могилеве, замечает: «Это в последнее время стал весьма хорошенький городок». К этому месту сделано следующее примечание:
При названии этого города должно вспомнить русскому своего мученика Муравьева- Апостола. Когда его, скованно, привели перед Остен-Сакена и когда Сакен стал бесноваться, вмешивая красные слова, то Муравьев потрес оковы от сдержанного волнения, плюнул на Сакена и повернулся к выходу.
(Из рассказа старого капитана, конвоировавшего Муравьева до Петербурга).
283
ОТ ИЗДАТЕЛЕЙ
Сорок один фунт пять шиллинг, для известного назначения с величайшей благодарностью получили.
АДРЕС, ПОДАННЫЙ ПРОФЕССОРАМИ ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
МИНИСТРУ ПРОСВЕЩЕНИЯ ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ ЗАМЕЧАНИЕ>
В адресе содержалась просьба о переводе высланного из Петербурга проф. Павлова из Ветлуги в Нижний Новгород.
От ред. Говорят, что Павлов переведен в Нижний.
ДВИЖЕНИЕ ЗЕМНОГО ШАРА И ДВИЖЕНИЕ КАНЦЕЛЯРСКОЕ ВО 2 АРТИЛЛЕР. ДИВИЗИИ (В назидание Михаилу Николаевичу) <ПРИМЕЧАНИЕ>
В корреспонденции рассказывалось, как в 1-й армии искали автора статьи «Шейдеман- Кеплер, Шейдеман-Невтон», опубликованной в л. 87-88 «Колокола» от 15 декабря 1860 г. К словам корреспондента: «Иные говорят, что Шейдеман послал в редакцию “Колокола» этот ответ (правда ли это? и не получено ли чего-нибудь подобного?)» — сделано примечание:
Мы не получали. — Ред.
ОТ РЕД<АКЦИИ>
Восемьдесят талеров с известным назначением мы получили и благодарим.
КНЯЗЬ ОРЛОВ И ФИЛАРЕТ-МИТРОПОЛИТ
<ВСТУПЛЕНИЕ, СОЕДИНИТЕЛЬНЫЕ СТРОКИ И ЗАКЛЮЧЕНИЕ>
Князь Орлов, белгийский посланник, известный своей книгой и своей отвагой под Силистрией, поднял благородный голос против телесных наказаний. Ему казалось, что к предстоящему празднеству тысячелетия было бы возможно уничтожить накожное исправление людей. Выписываем все существенное из превосходной записки князя Орлова.
Далее следовали выдержки из «Записки об отмене телесных наказаний» П. А. Орлова.
284
Князь Орлов заключает так:
Вслед за этой фразой шли заключительные строки «Записки» Орлова.
Таков голос мирянина; посмотрим, что на это сказала немотствующая церковь мудростию своего ветхого вертоградаря Филарета московского и коломенского. Вот как слово назидает этот монах:
Далее следовали выдержки из возражения Филарета на «Записку» Орлова, после которого шло следующее заключение:
…Воистину, о возлюбленные братие, всякое стужание ослабит сие архипастырское розгословие, и не токмо стужание, но если ты побивши жезлом, прутием, палицей (о которой оповещает апостол Павел), брадоиздранием и власоисхищепием огорчишь, то и тогда душу фарисействующую от смерти не избавиши (как благовещено в Прит. XXIII, 14); да и не избавиши от нея — и самую церковь — от века смиренно грядущую, рука в руку, с палачом, истязателем, грабителем и всею спирою кесаревою триединого отделения…
НЕМЕЦКИЙ ФИЛАРЕТ И РУССКИЕ ОФИЦЕРЫ <ЗАКЛЮЧЕНИЕ>
Воспроизведенный в «Колоколе» протест 106 русских офицеров по поводу напечатанной в «Военном сборнике» статьи князя Эмилия Витгенштейна, выступившего в защиту телесных наказаний в армии, был сопровожден заключением:
В следующем № «С<еверной>п<челы»>» издатель «Военного сборника» обороняется всеми средствами от подозрения, что он делит воззрения князя Емилия. Это отречение от всякой солидарности с ним еще рельефнее выставляет немецкого любителя телесных наказаний.
ВАЛУЕВ И ПРОВОЛОКА
ВСТУПЛЕНИЕ, ПРИМЕЧАНИЕ, ЗАКЛЮЧЕНИЕ>
Министр в<нутренних) д<ел> подал следующую записку:
Далее следовал документ, в котором предлагалось во избежание появления «в иностранных изданиях искаженных и враждебных русскому правительству статей» посылать по телеграфу,
285
через агентство Рейтер, официальные сведения о жизни в России. В записке, в частности, указывалось: «Нет сомнения, что подобная мера отзовется и на тех русских изданиях, выходящих за границею, в которых помещаются, статьи о современных фактах в русской жизни: статьи эти после появления телеграфических депеш потеряют свой
соблазнительный интерес. К слову «соблазнительный» было сделано примечание:
Это уже по части клубники. — Ред.
В заключении к записке сообщалось:
В силу этой записки депеши уже посылаются Рейгеру.
ИЗ СИБИРИ (Отрывки из писем к издателю)
…Мы знаем, что эти pia desideria150[150] покажутся нашему правительству утопией, пожалуй, даже революционным замыслом и князь Долгорукий, вероятно, примет меры к отысканию автора. Но посоветуем искренно правительству нашему не волноваться напрасно и ко вреду своему. Оно уже записало в историю Сибири две позорные для себя страницы отказами завести в Сибири университет и позволить американцам построить железную дорогу от Читы до Байкала; да остережется же записывать третью… Желаем ему сидеть крепко на столе дедне и отне, но пусть оно помнит также, что ветерок враждебной ему гражданской свободы скоро проникнет чрез Амур во всю Сибирь и тогда ему придется расстаться с зауральскими владениями еще вернее, чем оно теперь расстанется с Польшей.
ПИСЬМО К АЛЕКСАНДРУ II П. МАРТЬЯНОВА
Письмо это — совершившийся факт, оно было послано, и вряд оно не первое ли письмо, писанное человеком, испытавшим на себе всю тягость крепостного состояния. Если Александр Николаевич прочел это письмо и сравнил народный идеал земского царя с царем Зимнего дворца, то он провел печальную минуту — угрызений и боли. Возможность такого идеала свидетельствует о юности просыпающегося народа. Мы слишком стары, чтоб иметь его. Но охотно передаем нашим читателям это письмо, «Колокол» никогда не хотел быть одной нотой роговой музыки. Мы получили его при следующем письме.
Далее шло письмо П. Мартьянова в редакцию «Колокола».
286
ГОЛОС ЗА НАРОД (Письма помещика)
Письмо второе <ЗАКЛЮЧЕНИЕ>
Поместив адрес к государю от благородного человека из крестьян и письмо благородного человека из помещиков, редакция «Колокола» предоставляет себе право в непродолжительном времени высказать свою собственную точку зрения.
СУВОРОВСКИЕ ПОХОДЫ ПО ГРЯЗЯМ ПЕТЕРБУРГСКИМ <ЗАКЛЮЧЕНИЕ>
От изд. Мы с большим удовольствием узнали, что государь обратил, наконец, внимание на необходимость своих приближенных прибегать к беззаконным мерам, чтоб не платить долгов, и, желая узаконить то, что допускалось как самовольное нарушение всякого юридического смысла, дозволил кн. Менщикову-Алмскому обратить, в видах неплатежа долгов его детей, внучат и правнучат, его имение в заповедное. Одни говорят, что это за Крымскую кампанию, другие — за кампанию против освобождения крестьян, — все равно, но дети и внучата будут законно не платить долгов. Умно и последовательно — вот и земский царь!
ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ БАРЯТИНСКИЙ И БРАТЬЯ ШУЛЬГИНЫ (Письмо к издателю) <ЗАКЛЮЧЕНИЕ>
Мы равно не дивимся ни поведению Барятинского, ни слову 1а саиаШе151[151], им употребленному и показывающему не только отсутствие всякого воспитания, но всякого такта.
Никто никогда не выдавал Барятинского ни за умного, ни за образованного человека, не дивимся также и конфирмации государя. Но товарищи-то каковы?..
Действительно, капитан Сороко должен был оставить полк и перейти куда-нибудь. — Ред.
В ЗАЩИТУ г. БАРАНЦОВА <ВСТУПИТЕЛЬНЫЕ СТРОКИ Мы получили по поводу помещенной в № 129 «Колокола» статьи «Движение земного шара и канцелярское движение во 2 арт. дивизии» письмо, из которого выписываем все идущее 287 в пользу г. Баранцова, оставляя резкую характеристику Шейдемана и Мерхелевича. ВЫСОЧАЙШЕЕ ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ УПЛАТЫ ДОЛГОВ (Способ второй) <ПРИМЕЧАНИЯ> <1>
Первый способ состоит в причислении имения к заповедным. См. «Кол.», лист 131.
<2>
В статье сообщалось, как промотавшиеся князь M. М. Долгоруков и его жена, желая избежать уплаты долгов, поехали в Петербург, где, по словам корреспондента, «с помощию известных людей, которых не хочу назвать», у императора было выпрошено «повеление учредить негласное попечительвтво по делам Долгоруковых» с тем, чтобы и кредиторы не потерпели убытков и имение было «спасено для несчастных детей». К словам «которых не хочу назвать » сделано примечание:
Мы отказываемся впредь печатать статьи, в которых будут скрыты фамилии. — Ред.
<3>
В тексте статьи к словам: «Эта высочайшая воля исполнилась, попечительство учредилось, оно составилось сперва из 3-х сильных, всем известных лиц» — в скобках было сделано указание:
Фамильи! Фамильи!
ПРОКЛАМАЦИЯ ОФИЦЕРАМ
ВСТУПИТЕЛЬНЫЕ СТРОКИ
Мы перепечатываем следующую прокламацию, разосланную в С.-Петербурге; несколько экземпляров ее были разбросаны в приемной зале Зимнего дворца в день пасхи.
Далее был напечатан текст прокламации.
288
СЕЧЕНИЕ И УБИЙСТВА КРЕСТЬЯН В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ
В корреспонденции сообщалось о волнениях крестьян в Пермской губернии в связи с объявлением манифеста 19 февраля. В расправе над крестьянами приняли участие солдаты, посланные губернатором Лашкаревым. В примечании корреспондент указывал, что «Александр Григорьевич Лашкарев — тот самый, который отличился во время управления своего лесным департаментом гениальною выдумкою: перечислять за дурную службу лесничих в гражданские чины». К этому месту шло примечание:
К этому замечанию корреспондента мы прибавим, что этот Лашкарев — ханжа, известный «Колоколу», один из самых вреднейших губернаторов, безумное самоуправство его переходит далеко общий губернаторский уровень. Кое-что об нем мы сообщим в следующем листе. Все, что он делает, известно, и он остается и, вероятно, останется, Валуев ли будет министром или другой кто-нибудь — им что за дело. — Ред.
ПИСЬМО Г-НА БЛЮММЕРА <ПРИМЕЧАНИЕ>
В своем письме Л. Блюммер сообщал, что в его отсутствие, с ведома секретаря русского посольства г. Петерсона, его квартиру посетили прусский полицейский офицер и русский полицейский Колиньи. Под предлогом поисков «какого — то г. Дарожинского» они забросали хозяина квартиры Блюммера вопросами об образе жизни последнего. Опасаясь политического преследования
