патриотизм поставлен в образец in der «Moskauschen Zeitung».
Хвала вам, и бога ради не уступайте ни шагу, не слушайте никаких сирен прогресса, оставайтесь Junkerparadies,oм87[87], как вас назвала «Кёльнская газета».
А главное, не забудьте при помощи прусских брудеров распространить целебные начала феодализма и сословности в Schleswig-Holstein’e — meerumschwungen, stammverwandt88[88].
229
АКСАКОВ В ГОСТЯХ У КАТКОВА
<РЕДАКТОРУ «LA CLOCHE»>
Cher monsieur Fontaine,
Похвальная ревность «Дня» не осталась без вознаграждения от попечительного начальства. 99 № «Московск. ведомостей» перепечатал на листах своих красноречивейшие места из хвалебной статьи Муравьеву, помещенной в «Дне». Союз двух передовых патриотов невольно радует сердца всех любящих Русландию и Россию. Петр и государство их разделяют, но Муравьев соединяет.
je vous envoie un petit rien du tout; si vous n’avez pas d’objection, si vous ne craignez pas l’odeur de grog, donnez un petit coin de la Cloche a ce pauvre diable de waiter du Royal Hotel.
A. Herzen.
Teddington, 1er juin 1864.
посылаю вам небольшую безделку; если с вашей стороны нет возражений, если вы не боитесь запаха грога, предоставьте маленький уголок «La Cloche» этому бедняге waiter’y89[89] из «Royal Hotel».
А. Герцен.
Теддингтон, 1 июня 1864 г.
231
LIBERTY IN RUSSIA TO THE EDITOR OF «THE DAILY NEWS»
Sir, — I have before me a letter from St. Petersburg, containing the disgraceful details of the condemnation of the celebrated writer, N. Tchernischevski, the director of the Contemporain, and one of the most distinguished literary men of the day in Russia. N. Tchernisctievski was arrested nearly two years ago, and has been imprisoned ever since. After a secret inquiry he was tried by the senate, without any defence whatever. The government has published nothing respecting the cause of the trial, and for a very good reason. There was nothing to bring forward except the opinions expressed in censured articles, the influence of Tchernischevski over the young men, and his pretended participation in a ciandestine publication. They wanted to get rid of a clever and ardent antagonist, and he was accordingly sentenced to seven years’ hard labour in Siberia, and to transportation for life. This is not all On the 31st May, Tchernischevski was led forth in the middle of the day into a public square in St. Petersburg. His sentence was read to him, he was forced tokneel, his sword was broken above his head, and he was then put in the pillory. A young girl threw some flowers to him, she was arrested. A well known literary man cried: «Adieu, my friend!»…he is in prison. Like a worthy son, the emperor Alexander is reviving the memory of his father. Why does not Germany, which tries with so much avidity to seize upon everything that belongs to Holstein, demand the extradition of this ill-omened family, the misfortune of Russia?
Begging you to insert these lines in your excellent paper, — I am, etc.
Al. Herzen.
232
СВОБОДА В РОССИИ ИЗДАТЕЛЮ «THE DAILY NEWS»
Сэр, передо мной лежит письмо из Санкт-Петербурга, содержащее возмутительные подробности осуждения знаменитого писателя Н. Чернышевского, руководителя «Современника» и одного из самых выдающихся литераторов нынешней России. Н. Чернышевский был арестован около двух лет тому назад и с тех пор находился в тюрьме. После тайного следствия он был предан суду сената без права защиты. Правительство ничего не сообщало о процессе, и по весьма основательной причине. Оно не могло выдвинуть против Чернышевского ничего, кроме мнений, высказанных в подцензурных статьях, влияния его на молодежь да мнимою участия в одном подпольном издании. Нужно было избавиться от умного и энергичного противника, поэтому он и был приговорен к семи годам каторжных работ в Сибири и пожизненной ссылке. Это еще не все. 31 мая среди бела дня Чернышевский был выведен на одну из площадей в Санкт-Петербурге. Ему прочли приговор, заставили стать на колени, над головой переломили шпагу и привязали его к позорному столбу. Молодая девушка бросила ему цветы, ее арестовали. Известный литератор крикнул: «Прощай, друг мой!»… Он — в тюрьме. Император Александр, как достойный сын, воскрешает память своего отца. Почему Германия, так ревностно стремящаяся захватить все, что принадлежит Голштинии, не потребует выдачи этого зловещего семейства, составляющего несчастье России?
Прошу вас поместить эти строки в вашей превосходной газете, — остаюсь и пр.
Ал. Герцен.
Elmfield-house, Teddington, июнь 1864.
233
<РЕДАКТОРУ «LE TEMPS»>
Bournemouth (Angleterre). 12 juin.
Mon cher ami,
nous avons devant nous une lettre de Saint-Pétersbourg, qui raconte des détails odieux de la peine infligée au célèbre publiciste russe, le directeur du Contemporain, le plus grand talent littéraire du jour en Russie, N. Tchernyschevski. Il me semble que ces infâmes procédés de l’absolutisme russe doivent être connus en Europe.
N. Tchernyschevski a été arrêté il y a près de deux ans, il les a passés en prison cellulaire; après une enquête inquisitoriale et secrète, il fut jugé parle Sénat. Le gouvernement n’a rien publié sur le fond du procès, et cela par une bonne raison: il n’y avait rien à charge que des opinions émises dans des articles censurés, que l’influence de Tchemyschevski sur les jeunes gens et la prétendue participation à une publication clandestine. On voulait se défaire d’un antagoniste habile, ardent, on l’a condamné à huit ans de travaux forcés en Sibérie et à une déportation perpétuelle.
Ce n’est pas tout. Le 19/31 mai, au milieu du jour, Tchernyschevski a été conduit sur une place publique à Pétersbourg. On lui lut la sentence, on le força de se mettre à genoux, on brisa son épée sur sa tête, on le dégrada, et après tout cela on l’attacha à un pilori, et on le laissa contempler par la foule. Une jeune demoiselle lui jeta des fleurs, elle fut arrêtée. Un littérateur très connu, P. Yakouchkine, lui cria: «Adieu, amil» — il est en prison. Il semble qu’en bon fils, l’empereur Alexandre II veuille réhabiliter la mémoire de son père. Je ne connais rien de plus odieux pendant les trente années du règne de Nicolas.
Alexandre Her z e n 234
ПЕРЕВОД Борнемаус (Англия). 12 июня.
пред нами лежит письмо из Санкт-Петербурга, сообщающее гнусные подробности о наказании, которому был подвергнут знаменитый русский публицист, руководитель «Современника», самый крупный литературный талант нынешней России, Н. Чернышевский. Мне кажется, что эти позорные действия русского, самодержавия должны стать известными Европе.
Н. Чернышевский был арестован около двух лет тому назад, он провел эти годы в одиночном заключении; после инквизиторского и тайного следствия он был судим сенатом. Правительство .ничего не сообщило о существе дела, и по понятной причине: ему нечего было поставить в вину, разве только мнения, высказанные в статьях, прошедших через цензуруь разве только влияние Чернышевского на молодых людей и мнимое участие в одном подпольном издании. Пожелали избавиться от искусного, страстного противника; его осудили на восемь лет каторжных работ в Сибири и на вечное поселение.
Это еще не все; 19/31 мая, среди бела дня, Чернышевский был выведен на одну из петербургских площадей. Ему прочли приговор, его заставили стать на колени, над его
головой сломали шпагу, его разжаловали, и после всего этого привязали к позорному столбу и выставили на обозрение толпе. Какая-то молодая девушка бросила ему цветы, ее арестовали. Один широко известный литератор, П. Якушкин, крикнул ему: «Прощай, друг!» — и очутился в тюрьме. По-видимому, император Александр II хочет в качестве доброго сына восстановить уважение к памяти своего отца. Я не знаю ничего более гнусного за тридцать лет николаевского царствования.
Александр Герцен.
235
<РЕДАКТОРУ «LA CLOCHE»>
Londres, 19 juin 1864.
Cavendish-hotel. St.-James.
Cher monsieur Fontaine, le correspondant russe de l’Indépendance Belge communiqueà son journal ce qui suit:
Mercredi dernier a eu lieu, sur une des places du vieux Péterabourg, près de la forteresse, une bien triste cérémonie. M. Tchernychevski, journaliste, auteur de romans et de comédies, homme d’un talent réel, mats d’opinions avancées, accusé d’avoir rédigé et distribué des proclamations tendantau renversement du gouvernement établi, et même d’avoir pris urne pariplus ou moins directe aux incendies qui désolèrent Saint- Pétersbourg, en 1862 a été condamné, etc., etc.
Ce qui nous frappe et nous offense dans ces lignes, c’est larépétition de ce soupçon absurde, monstrueux et maintenant conv-plètement oublié «d’avoir pris une part plus ou moins directeaux incendies de Saint-Pétersbourg en 1862».
L’enquête (vous le savez, d’après ce que nous avons dit dans la Cloche) a été un grand crime et un plus grand fiasco du gouvernement — et on revient encore, à propos d’une cruauté mesquine et horrible envers un homme de la taille le Tchernychevski, réchauffer le vieux conte de la complicité morale d’hommes qui ne voulaient que le bien du peuple. Le procès des incendiaires s’est perdu en fumée; il n’y a pas eu un seul coupable.
Remarquez-le bien, ni la condamnation du Sénat, ni les condamnations du Conseil d’Etat, ni les termes de la magnanime commutation en sept jannées de travaux forcés, ne font pas du tout mention de l’affaire des incendies, et certes le gouvernement russe est au-dessus du soupçon de laisser passer semblable occasion de calomnier un ennemi terrassé et de motiver sa férocité de caporal asiatique.
Le correspondant de l’Indépendance abuse: il est toujours difficile à un homme distingué et eminent de ne pas se trouver poursuivi par certain chef d’accusation judiciaire, surtout dans le cas où, accusé, on est jugé sans défense, dans les muettes ténèbres d’une inquisition civile.
Recevez, etc.
A. Herzen, réd
ПЕРЕВОД Лондон, 19 июня 1864, Гостиница «Кавендиш». С.-Джемс.
Дорогой господин Фонтан, русский корреспондент «Indépendance Belge» сообщает своей газете нижеследующее:
В прошлую среду имела место на одной из площадей старого Петербурга, близ крепости, весьма печальная церемония. Г-н Чернышевский, журналист, автор романов и комедий, человек несомненного таланта, но передовых убеждений, обвиненный в том, что он составлял и распространял прокламации, целью которых являлось ниспровержение существующего правительства, и даже в том, что принимал более или менее непосредственное участие в пожарах, опустошивших Санкт-Петербург в 1862 г., был приговорен и пр., и пр.
Что поражает и оскорбляет нас в приведенных строках — это повторение бессмысленного, чудовищного и теперь совершенно позабытого подозрения в том, что он «принимал более или менее непосредственное участие в петербургских пожарах 1862 г.».
Следствие (вы знаете о нем по нашим сообщениям в «La Cloche») было большим преступлением и
