Оно, как хмельный солдат, которого Суворов заставлял пройти «по одной доске», из усердия идет по двум.

II

ПЕРВОЕ ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ

Распоряжение министерства внутренних дел 10 ноября 1865.

Принимая в соображение:

что в статье «Новые времена», помещенной в августовской книжке журнала «Современник», в особенности на страницах 376, 383 — 384, оскорбляются начала брачного союза;

что в статье «Записки современника», помещенной в той же книжке, в особенности на стр. 308 — 321, заключается косвенное порицание начал собственности в применении к капиталистам, несправедливо будто бы присвоившим себе сбережения рабочих классов;

что в статье под тем же заглавием в сентябрьской книжке того же журнала, в отделе, носящем название: «Как измерить примерно долг народу цивилизованных классов?», в особенности на стр. 93 — 95, начала собственности подвергаются прямому оспариванию и отрицанию, и

что в этой же статье, особенно на стр. 97, 98, 103 — 112, возбуждается вражда к высшим и вообще имущественным классам, выставляемым по самому принципу их существования безнравственными и зловредными для народного благосостояния, —

министр внутренних дел, на основании ст. 29, 31 и 33 высочайше утвержденного, 6-го апреля сего года, мнения Государственного совета

и согласно заключению Совета главного управления по делам печати определил: объявить первое предостережение журналу «Современник» в лице издателя-редактора дворянина Николая Некрасова и редактора, состоящего в чине VII класса, Александра Пыпина.

Наконец-то мы очью видим игру «предостережений», эту французскую болезнь несвободной свободы книгопечатания. Предостережение «Спб. ведомостям» было так глупо и так смешно упало на голову Валуеву, да еще замаравшись в Каткове, что его считать нельзя, оно было, по выражению графа Толстого, «в булку». Новое предостережение имеет совсем иное роНее200[200].

«Современник» давно обречен богам. Еще два валуевские «презерватива» — и летопись окончена его. Ни повредить, ни помочь мы ему не можем, край его одежды не нынче попался в колесо петербургской плющильной машины, а это не жена Потифара, от нее не отделаешься клочком мантии. В тот день, когда Чернышевский был взят без всякого юридического основания, освобожден сенатом от обвинений, принятых советом, когда он, невинный кругом, был выставлен к позорному столбу и сослан на каторгу — без того чтоб правительство сочло нужным или возможным сказать верноподданным, в чем дело, — в тот день судьба «Современника» была решена. Валуеву хотелось побаловаться «предостережениями», это новая игрушка, притом парижская, что-то либеральное, легальное, буквальное — но конец будет тот же: они порешат «Современник» без суда.

Повод, по которому дано предостережение, тоже чрезвычайно замечателен.

Русский министр внутренних дел делается министром отживающей цивилизации — так это и поняла либералы «Кёльнская газета».

Ганри Мартин в «Сиекле», Валуев в министерстве и «Кёльнская газета» в Кёльне указывают своим трехперстием одного врага. Только Ганри Мартин, учившийся не в пажеском корпусе, относит превратное пониманье законов собственности в России к духу народному, — к тому враждебному цивилизации

475

туранскому, татарскому, кочевому элементу, на котором выросла Россия; а Валуев — к редакции «Современника».

Considërants201[201] валуевского предостережения можно приложить не к одному «Современнику», а чуть ли не ко всей современной России. Многие избегли от министерской нахлобучки только тем, что печатали свои статьи до снятия ценсуры.

Будь у нас свобода книгопечатания в 1861 году, мы непременно прочли бы, что «министр внутренних дел,

принимая в соображение:

что в статье „Положения», напечатанной отдельно и в периодическом издании Редакционной комиссии, оскорбляются начала крепостного союза, заключается косвенное порицание собственности в применении к помещикам, несправедливо будто бы присвоившим себе труд крепостных людей и крестьян; что в тех же „Положениях» начала поземельной собственности подвергаются прямому оспариванию и ставится недобросовестное различие между собственностью и ее пользованием, — различие, неминуемо ведущее к вражде между собственниками и пользователями, —

министр внутренних дел на основании § 29 и проч. определил объявить первое предостережение Редакционной комиссии и издателю „Положений» в августейшем лице ныне благополучно царствующего государя императора Александра Николаевича…»

Но если закон не имеет обратного действия даже для лиц внезаконных, то что же за привилегии даны комиссарам Комитета общественного спасения, рассылаемым нашим Карно-Милютиным по провинциям? Эти революционные генералы не только подкапывают «брачный» союз, но церковь, не только «собственность», но и собственников. Демагогические речи (из немцев) Кауфмана в целом крае возбуждают ненависть к классу имущему и презрение к духовенству. «Хочу, — говорит, — руку попу целую, не хочу — ссориться с духовенством буду»202[202]. Какое же после может быть уважение у народа к своим пастырям! Дворянство, — сказал Кауфман в Вилькомире,

476

успев в час времени коснуться до всего (вероятно, тоже и до поповской руки губами), — «угнетало народ, развращало его» (насчет женского пола, вероятно?). Это просто призыв к топорам. «Вы должны исполнять желание русского народа» (т. е. отдать всю землю крестьянам?). И в какое время… когда возле другой агитатор (не из немцев, даже бог знает из кого) — Безак — переводит католичество на русский язык…

Где же тут равенство перед законом?..

Мы даем Валуеву первое предостережение!

19 ноября (1 декабря) в с.-петербургской уголовной палате судились публично несколько дел «о преступлениях против законов о печати. Сначала производился при закрытых дверях доклад о преданном суду кандидате Блюммере за издание за границею <журналов> „Свободное слово» и «Европеец». Блюммер являлся в качестве арестанта и из палаты отправлен опять в тюрьму».

После этого мрачного и таинственного инцидента при закрытых дверях двери отворились, но в них именно не взошел бенефициант Бибиков, «привлеченный к ответственности за издание книги „Критические этюды»». Несмотря на то, что Бибиков не явился, палата занялась разбором Стюарта Милля, Дарвина, Фурье и проч. «Две сальянтные черты» («Спб. вед.» № 306) в книге Бибикова были найдены: во-первых, та, что он сочувствует фурье в его желании сравнять женщину в правах с мужчиной, во-вторых — что он не сочувствует мещанину Краснову, который убивает (по счастью, в комедии Островского, а не на самом деле) свою жену — в то время как «доклад» желал бы видеть в нем особенную симпатию к убивающему мещанину. «Доклад» видит в этом со стороны Бибикова желание подорвать крепость брачного союза, не замечая, что и убийство жены до некоторой степени фактически подрывает крепость союза. Семейные дела мещан Красновых заставили составителей «доклада» усомниться насчет поведения Бибикова, и тут мы видим очень удачное и чисто русское прибавление к европейским законам о книгопечатании: вместо того

477

чтоб судить книгу, докладчики пошли сплетничать и выспрашивать друзей Бибикова, да еще под присягой, каково его поведение? Оказалось, что Бибиков себя ведет как «хороший гражданин». к тому же и три обыске в квартире Бибикова ничеего подозрительного не найдено». Прекрасно!

Хороша тоже и ссылка на 1356 ст. Улож. о наказ., которая пинается со слов: ««Если кто-нибудь будет тайно от центры или иным образом издавать»… а ценсура отменена! «Состоялось ли судебное решение по этому делу или оно отложено до другого заседания — неизвестно».

ОТЕЦ МАРТЫНОВ И ОТЕЦ САМАРИН

Иезуит отец Мартынов написал короткое письмо к издателю «Дня» и тотчас нашел богослова — отца Самарина, который ему длинно ответил. Иезуитам всегда везет. Вот мы писали четыре письма к противнику, но противник не отвечал!

НАБРОСКИ

<ПОЭТОМУ-ТО В СВОЕМ БЕШЕНСТВЕ ДОНОСОВ...>

Поэтому-то в своем бешенстве доносов эти падшие люди откопали и этот факт в провинциальном журнале и явили его на свет.

Мы истинно не знаем меры презрения — не к журналистам-шпионам, но к падшей, гадкой, гнусной среде, которая их читает, которая допускает [подобное] бесстыдство полицейской литературы and so on…203[203]

479

РЕДАКЦИОННЫЕ ЗАМЕТКИ,

ПРИМЕЧАНИЯ ОБЪЯВЛЕНИЯ

480

481

1864 <ОБЩИЙ ФОНД>

В Общий фонд получено из Германии 5 гульденов, из Италии 20 фр. и 40 франков.

<«КОЛОКОЛ» В 1864 БУДЕТ ИЗДАВАТЬСЯ...>

«Колокол» в 1864 будет издаваться на тех же основаниях, как и в прошлые годы.

Как ни скучно толковать одно и то же, но постоянно повторяющиеся обвинения в бескорыстных русских журналах, что «Колокол» продается слишком дорого, заставляют нас еще раз сказать, что цена, которую платят в Германии, Франции и пр., до нас не касается.

Печать в Лондоне дорога. Английские журналы живут объявлениями и рассчитывают на огромный сбыт. Пока мы печатаем в Лондоне, цену уменьшить нельзя. Мы делаем огромную уступку книгопродавцам, на каком основании они берут дороже объявленной цены, мы не знаем. Всякий, кто хочет выписать экземпляр от гг. Трюбнера или Тхоржевского, получит «Колокол» и «Общее вече» по объявленной цене с прибавлением весовых, по английской таксе, один пенс с листа и с границы.

М. МУРАВСКИЙ <ВСТУПЛЕНИЕ>

В прошлом листе «Колокола», поместив приговор М. Муравского, сосланного на пять лет каторжной работы и потом на пожизненное поселение, мы просили сообщить нам подробности о его деле. Передаем нашим читателям то, что получили.

482

ЦАРСКИЕ ПОДАРКИ К НОВОМУ ГОДУ <ВСТУПЛЕНИЕ>

Только что мы прочли в русских газетах безобразный приговор, утвержденный государем, над лекарем Каликстом Павловским (20 лет!), «виновным в покушении на распространение возмутительного воззвания» и за это приговоренным на пять лет каторжной работы и на пожизненное поселение в Сибири, — как является ряд новых жертв, начиная с студента Петербургского университета Капитопа Сунгурова, судимого, «за недонесение кому следует о получении им возмутительных воззваний, хранении оных у себя и передачу другим», за что говорен к заключению в крепости на год, с высылкой потом из Петербурга.

Затем гонение юношей продолжается так:

Д. Блудов сообщил Государств, совету об утверждении государем следующего сенатского заключения.

<ОБЩИЙ ФОНД>

В Общий фонд получено из Италии 20 франков и 2 фунта стер. с особым назначением.

ПОПРАВКА

Мы забыли напечатать в 175 л. «Колокола», говоря о присланных в Общий фонд из Германии 1000 фран. или 40 фунт., что они присланы 1 декабря через г. Тхоржевского от**.

ОТ ИЗДАТЕЛЕЙ

Мы получили две замечательные статьи из России: «От детей к отцам» и того же автора «Братское слово к учителям семинарий». Последнее мы с большой радостью помещаем в сегодняшнем «Общем вече» и обращаем внимание читателей «Колокола» на эту статью.

«ОБЩИЙ ФОНД)

В Общий фонд от К. — 2 фун. Книги и журналы отосланы, и деньги получены.

483

ОБЪЯСНЕНИЕ

Издатели «Колок.» получили от 14 фев. письмо из Г., снова спрашивающее, получены ли сорок фун., посланные в декабре п. г. к лондонским банкирам Б. НиШ & Со и назначенные в Общий фонд. Деньги эти тогда же были нами получены через г. С. Тхоржевского и показаны в получении в 175 л. «Колокола». Мы имеем причины, которые всякий поймет, не назначать подробно, откуда присланы деньги; на этот раз мы забыли поставить при сумме 40 фун. Г- н Тхоржевский получил об этом запрос без подписи и адреса и передал его нам. 1 февр. в 178 л. «Кол.» мы напечатали: «Мы забыли напечатать в 175 л. „Кол»., говоря о присланных в Общий фонд из Германии 1000 фран. или 40 фунт., что они присланы