опасности, но, напротив, само Ударилось в прозелитизм, и в чисто императорский, казенный прозелитизм. «Кёльнская газета» говорит, что толпами отставленные

500

служители польских железных дорог за то, что они поляки, обратились с просьбами, чтоб их приняли на русские железные дороги. Правительство согласилось, но с условием, чтоб те из них, которые исповедуют католическую веру, приняли греко-российское исповедание.

КАЗНИ РУССКИХ

«Русский инвалид» говорит о казни расстрелянием в Сувалках Федора Блашнина и в Остроленке Владимира Иванова, — кажется это не поляки!

БЛАГОДАРНОСТЬ ЗА ПЛОДОРОДИЕ

«Русский инвалид», рассказывая подробности о пребывании депутатов от крестьян Царства Польского в Петербурге, отмечает довольно замысловатый ответ «седых солтысов», целовавших покровы гробницы Николая. На вопрос о причинах такого предпочтения, по- видимому, удивившего их провожатых, они отвечали: «Мы благодарим его за то, что он дал свету такого великого государя, который уничтожил крепостную неволю в России и довершил освобождение наше из-под ига своевольных панов предоставлением нам прав собственности на возделываемую нами землю, без чего никогда быт крестьян не мог бы улучшиться».

Каково тридцатилетнее царствование и пятидестипятилетняя жизнь, в которых народ только и находит хорошего, что рождение наследника и, стало, небессмертие родителя!

ЗЕМЛЯ И ЛИПРАНДИ

Генералу-от-инфантерии Липранди дано в Самарской губернии 5041 десят. 410 саж. удобной и неудобной земли. Когда же это кто-нибудь догадается сказать государю, что ведь земля русская не в самом деле романовская собственность, которую можно давать на чай и на водку кому вздумается?

ИЗ ПОЛЬШИ

«Мятеж не существует, банды рассеялись, везде веселые лица, все благодарят Берга, Муравьева, всех на свете за освобождение от освобождения», — пишут на все лады временнообязанные

журналисты наши и в доказательство прибавляют такого рода детали: «11 (23 мая) по суду расстрелян в городе Пшасныше рядовой Нижегородского пехотного полка Савелий Бондарцев за побег в банды».

«Того же числа повешен в городе Радоме политический преступник, помещик деревни Липа Опатовского уезда Игнатий Дембицкий».

«В Радоме расстреляны за побег в банды рядовые Киевского гренадерского полка: 22 мая Иван Липатов и 26 мая Михайло Жуков».

«22 мая в Ленчице Варшавской губернии расстрелян довудца банды, отставной поручик прусской артиллерии Иероним Бержбицкий, носивший псевдоним Борута. (По народным сказкам, Борута есть злой дух, постоянно живущий в Ленчице в разных подвалах)».

«20 мая в Ломже повешен начальник шайки Юлиан Обухович».

«22 мая в Красноставе расстрелян за побег в банды рядовой Харьковского уланского полка Семен Павлов».

«В Варшаве все благополучно. Начались жары. Варшава вся почти живет в садах, и там играет музыка» («Моск. вед.», № 121).

Этого финала к кровавому листу казней, конечно, никто не ждал! Мы рядом поставим и другой неожиданный финал. «Кёльнская газета» от 21 июня говорит, что полковник Туколкин при допросе плюнул в лицо профессора Дибека, Дибек его ударил и был за это сослан в Сибирь!

ОКЛЕВЕТАННЫЙ КАТКОВ

Мы всегда считали одним из больших несчастий совершенное незнание поляками русской литературы, русской мысли, это вводило их в беспрерывные ошибки. «С. пчела» в 169 № помещает отрывки из довольно замечательной, хотя и смутной, статьи, помещенной в «Познанской газете» под заглавием «Польша и журналистика». Говоря о Каткове как «о могущественном противнике», статья замечает: «Недостаточно побеждать Каткова и

К°уличением их в демократическо-социалистических стремлениях»… Катков демократ и социалист! Его компания, т. е. Леонтьев, — демократ и социалист! Помилуйте, Катков и К0., эти клиенты и литературные приказчики тамбовских и саратовских патрициев, — демократы и социалисты!

ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ ЕВРЕЯМ

Усмирив и Польшу и материализм, устроив православную церковь на Западе и ободрив братчиков, издатель «Дня», не отдыхая ни одного нумера, принялся за прерванное гонение евреев, на этот раз с таким ожесточением, что мы действительно не советуем им ходить по Спиридоновке, особенно мимо дома Мазаровича.

<40 000 СЕР.?>

Л Правда ли, что Муравьев Вешатель поднес одному публицисту в Москве, из ярых, сорок тысяч рублей серебром из штрафных и конфискованных у поляков денег? Ответ на этот вопрос очень нас одолжит.

РЕВОЛЮЦИОННАЯ ОПЕКА>

¿ В 238 № «Сев. пчелы» в перечне длинного ряда приговоров за разные политические преступления в Юго-Западном крае между всякого рода невероятными курьезностями напечатано: «Дворянин Подольской губ. Густав Соботкевич,. 44, обвиненный в принятии революционной должности опекуна над семействами окомпрометированных лиц».

После этого уж наши опекунские советы — не якобинские ли клубы?

УБИЙСТВО В СИМБИРСКЕ

Из двух солдат, расстрелянных в Симбирске после пожара один был расстрелян (это было напечатано во всех русских газетах) за кощунство и за то, что он после пожара говорил, что «поляки, единомышленники его, выжгут не знаю что».

Это называют зажигательством.

НРАВЫ МОЛОДЕЖИ ИСПРАВЛЯЮТСЯ

В одной из последних книжек «Библиотеки для чтения» мы с великим удовольствием прочли, что г. Ы., один из «наших молодых людей, посланных или поехавших за границу для настоящих занятий, возвращается с магистерской диссертацией) о праве наказания. Он будет защищать это право».

503

1865 ИЗ ГРУЗИИ

Барон Николаи, при открытии в Тифлисе заседаний комиссии судебной реформы для Закавказского края, начал свое председательство этой комиссии речью, в которой сказал: «Господа, грузинский народ не имеет и мысли требовать каких бы то ни было политических

реформ, да и не нуждается в них… Суд присяжных есть установление чисто политическое (!), для пользования благами которого грузинский народ еще не созрел» (!).

Из этой речи ясно только то, что благородный барон ни по нравственному чувству, ни по пониманию вещей сам не созрел ни до какого участия в общественном деле.

ПРОДОЛЖЕНИЕ КАЗНЕЙ В ПОЛЬШЕ

В Минском уезде повешен шляхтич Телесфор Холев. Казни эти после совершенного одоления имеют характер невыносимой гнусности и беспредельного зверства.

РОЗГИ В ОСТЗЕЙСКИХ ПРОВИНЦИЯХ

Розги е остзейских провинциях процветают, последние состоявшиеся цены очень сходны — 2 коп. сер, за удар. В «Эстляндских ведомостях» пишут, что «до общего изменения судебной части остаются в силе наказания 60 ударов розгами, арест до 7 дней и штраф до 12 руб.» Это право предоставлено судьям земской полиции, а общинной дано право на 30 ударов. В тех же случаях, когда возможна замена наказания штрафом, 10 ударов розог должны равняться 20 коп. штрафа. Какое варварство и какой цинизм! Кто лучше — немцы или правительство?

<«МОСКОВСКИЕ ВЕДОМОСТИ»>

«Московские ведомости» перепечатали из «Варшавского дневника» перечень лиц, будто бы удержавших значительные суммы общественных денег во время восстания в Польше. Первый лист содержит только имена поляков, участвовавших в восстании. Ждем второго, в нем, вероятно, будет такой же

504

реестр о русских «задержаниях, уклонениях, употреблениях казенных сумм» во время восстания. Лист этот, как следует начнется с Муравьева, который не хотел отдать отчета в семи миллионах руб., им взысканных. Для сравнительной статистики преступлений такого рода перечень не лишена интереса.

СМЕРТНЫЙ ПРИГОВОР ЗА НАРУШЕНИЕ ДИСЦИПЛИНЫ

Николай Орлен, мещанин, отданный под военный суд в Каменце-Подольском за дерзость против караульного офицера приговорен к смертной казни председателем штаб-офицером Велосукинским после гласного суда и несмотря на защиту г. Макарова, доказывавшего, что Орлен был в нетрезвом виде, когда бросился на офицера «с намерением его ударить», но был остановлен солдатами.

ОИАБиПАВЛОВСКАЯ СЕНТЕНЦИЯ

По известиям из Москвы, смотры и парады, назначаемые государем, следуют один за другим. На одном из таких парадов Александр II замечает одного офицера, осмелившегося

явиться не в указной форме. Поручив вел. кн. Михаилу осведомиться о причине такого преступления, он узнает, что офицер по крайней бедности имел только два мундира, из которых один совершенно промок на параде же, а другой не соответствовал новой форме. А так как офицер не хотел не быть на параде, то и явился в последнем мундире. На это государь приказал посадить офицера (за то, что он беден) на 14 дней под арест и в то же время выдать ему (ради его бедности) 150 руб. cep. для парадного мундира, соответствующего форме.

ТАКСА ЗА ДОНОСЫ

В «Dziennik’e» было публиковано, что всякий указавший на кого-либо, подлежащего рекрутству и желающего от него отделаться, получает за то 10 руб. сер., к какому бы сословию ни принадлежал, т. е. к военным или к штатским. Выплачивание этих 10 руб. не сопряжено ни с какими формальностями и делается тотчас же в округе, где случился донос. Военные начальники каждого места должны озаботиться, чтобы гражданские чиновники при уплате за доносы не делали затруднений. Эта публикация сделана по распоряжению главного директора внутренних дел в Царстве Польском, либерала

505

Черкасского. Особенно характеристичны те моральные основания, по которым полагается плата за доносы: если теперь число подлежащих военной службе окажется довольно велико (говорится в начале приказа), то в следующем году понадобится уже гораздо менее рекрутов.

ВСЯКИЙ РАССТРЕЛИВАЕТ

Исправляющий должность нижегородского генерал-губернатора утвердил смертный приговор военного суда над двумя крестьянами Юнисовыми, и 10 сентября Юнисовы были расстреляны.

ЛУКАШОВ И МАСЛОВСКИЙ

В «Русском инвалиде» пишут, что из партии политических преступников, в числе 76 человек следовавших в г. Иркутск, 2 сентября, во время ночлега в Тельнинской фабрике, бежали два политических преступника — Никифор Лукашов и Александр Масловский. Кто они, за что были судимы, где, когда? Не явное ли это доказательство, что правительство втихомолку губит множество людей под предлогом политических преступлений? Не убеги Лукашов и Масловский, кто бы знал о их ссылке?

ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ

508

509

1864

ПИСЬМА К ПРОТИВНИКУ Письмо 1

М. Г. — или что-нибудь —

Трудно себе представить двух человек, которых весь нравственный быт и строй, все святое святых, все идеалы и стремления, все упования и убеждения были бы до такой степени противоположны, как у меня с вами. Мы люди разных миров, разных веков, и при всем том и вы, и я, мы служим одному делу, преданы ему искренно и такими признаем друг друга.

После ряда свиданий с вами я некоторое время не мог привести в порядок мыслей — едва теперь я прихожу в себя. Приемы были слишком крепки и требовали долгой работы, чтобы дойти до свободного обсуживания.

Вы указали некоторые ошибки наши, — я стремлюсь их исправить — вы заставили меня подумать о слабых сторонах нашей деятельности, — я постараюсь укрепить их для того, чтобы быть еще большим и сильнейшим противником того направления, которое вы защищаете. Оно имеет верх, сила с ого стороны, оно может быть объяснено, имеет достаточные причины, но не нравственное оправдание. Да оно же ему и не нужно, как не нужно всякому катаклизму или напору стихий.

Из глубины моего сердца, из глубины моей совести подымается крик протеста против террора в Польше, против гонений внутри России, против казней, против добиваний после победы. Я все это считаю не только ненужным, но вредным.

Я вас слушал честно и добросовестно, но вы не убедили меня, и это не личное упрямство, не упорство партии. Это-то именно я и хочу вам доказать.

С самого начала мне, кажется, следовало бы сказать, в чем мы согласны с вами, в чем у нас есть общая истина, общая любовь. Если