комиссия по делу о пожаре в Симбирске после годичной работы не смогла дать никаких материалов для обвинения. Официозная «Северная почта» в статье «О пожарах в России» (№ 227 от 20 октября/1 ноября 1865 г.) вынуждена была признать, что «далеко нет достаточного основания предположить, что все пожары, опустошившие в 1864 и 1865 гг. Россию, чтобы все поджоги были делом польской или какой другой интриги» О дальнейшем ходе следствия по делу о симбирских зажигателях см. т. XIX наст. изд. заметку «Вранье о симбирских зажигателях — сами себя и друг друга предают». О симбирских пожарах см. также в «Востпоминаниях» Л. Ф. Пантелеева, М., 1958, стр. 273 — 288 и там же, комментарий

С. А. Рейсера, стр. 744 — 745.

ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ АГИТАЦИЯ

И ЖУРНАЛЬНАЯ ПОЛИЦИЯ

Печатается по тексту К, л. 190 от 15 октября 1864 г., стр. 1563 — 1564, где опубликовано

впервые, в отделе «Смесь», без подписи. Автограф неизвестен.

Авторство Герцена определяется ответственным редакционным характером статьи, написанной им от первого лица. Тематика статьи: разоблачение «правительственной агитации и журнальной полиции», Каткова, «забрызганного. Муравьевым и кровью», «Леонтьева, из Каткова исходящего», и т. д. — подтверждает авторство Герцена (см. комментарий к. заметкам «Перечень доносов», «Логика падения» и др. в наст. томе).Статья написана в характерном для Герцена-публициста жанре сатирического фельетона, с ярким заголовком, острыми характеристиками(Каткова, Леонтьева) и каламбурами («Рука всевышнего брошюру разбросала!», «тут, сдается, какая-то третья рука», «меня укусил за ногу — Муравьев да и только!» и т. д.). Включено в издание М. К. Лемке (Л XVII, 347 — 350).

Стр. 269 Плохой профессор, он, оставляя кафедру… — С 1845 по 1851 г. М. Н. Катков был

адъюнкт-профессором Московского уноверситета по кафедре философии.

599

…пустился проповедовать конституционный либерализм. — С января 1856 г. Катков начал издавать «Русский вестник», в котором напечатал ряд статей о необходимости для России широкого самоуправления в английском духе.

Стр. 271. …превыше пирамид… — Слова из оды Горация «Памятник»: «Я памятник себе воздвигнул долговечный, превыше пирамид и крепче меди он» (перевод В. В. Капниста).

…Бельгия печатает об нем книги… — Намек на брошюру Шедо-ферроти (псевдоним барона Фиркса, известного агента русского министерства финансов за границей) «Que fera-t-on de la Pologne», Bruxelles, 1864. Рука всевышнего брошюру разбросала! — Пародийное использование названия пьесы Н. Кукольника «Рука всевышнего отечество спасла» (1834). Брошюра Шедо- Ферроти «Que fera-t-ou de la Pologne» была написана по заказу министра народного просвещения А. В. Головнина в защиту управления вел. князя Константина Николаевича в Польше. По распоряжению Головнина брошюра, еще до прохождения цензуры, была разослана университетам, гимназиям, ученым обществам, губернаторским канцеляриям и т. п. (см. в наст. томе заметку «Русские деньги, польские деньги» я комментарий к ней). Завершив кровавую расправу в Польше, правительство решило сделать либеральный жест, чтобы привлечь на свою сторону определенные польские и русские общественные круги. Так были предприняты попытки сдержать шовинистический пыл Каткова и Муравьева, не увенчавшиеся, однако, успехом. «Правительству, — записывал 9 января 1864 г. в своем дневнике А. В. Никитенко, — особенно в известных обстоятельствах, бывают нужны цепные собаки, как Муравьев и Катков. Оно и спустило их с цепи, а теперь не знает, как их унять» (А. В. Никитенко. Дневник, т. 2, М., 1955, стр. 395). В №№ 195, 196 и 212 «Московских ведомостей» от 5, 6 и 29 сентября 1864 г. Катков поместил резкий разбор брошюр Шедо- Ферроти по польскому вопросу (названной выше и опубликованной в 1863 г. брошюры «La question polonaise au point de Vue de la Pologne, de la Russie et de l’Europe»), сделав попутно несколько прозрачных намеков на причастность А. В. Головнина к их изданию и распространению. Каткова поддержала придворная камарилья и верхушка поместной аристократии. Под давлением их требований министр внутренних дел П. А. Валуев отменил все постановления Совета по делам печати о «ругательных статьях» «Московских ведомостей», а комитет министров «ввиду благонадежности и патриотического направления» «Московских ведомостей», а также «весьма важных заслуг» редакторов газеты, Каткова и Леонтьева, постановил: «Предоставить министру внутренних дел оказать редакции возможные облегчения в применении к ним цензурных правил» («Исторический обзор деятельности комитета министров», т. III, ч. 2, СПб., 1902, стр. 205). В жертву реакционным кругам был принесен Головнин, который в конце 1864 г. был вынужден подать в отставку, «вследствие разбития партии константиновцев <...> и спасая Польшу из когтей ярой русской партии», — как писала «Indépendance Belge» 28 октября 1864 г. о его предстоящем увольнении от дел (см. письмо К. Д. Кавелина А. И. Скребницкому от 30/18 октября 1864 г. — «Вестник Европы», 1917, кн. III, стр. 178 — 179).

…и по дороге меня укусил за ногу… — В № 195 «Московских ведомостей» от 5 сентября 1864 г. Катков писал о некоторой будто бы сдаче Герценом своих позиций: «впоследствии он (Герцен) несколько очеловечился и даже вступил в некоторые сделки с ненавистными для него принципами».

Стр. 272. …третья рука. — То есть рука III отделения. Пушкин прав — все изменяется под нашим зодиаком, Лев становится, как ничего, Козерогом… — См. в наст. томе комментарий к стр. 32.

600

ПИСЬМА К ПРОТИВНИКУ

Печатаются по тексту К, письмо первое — л. 191 от 15 ноября 1864 г., стр. 1565 — 1568, письмо второе — л. 193 от 1 января 1865 г., стр. 1586 — 1588, письмо третье — л. 194 от 1 февраля 1865 г., стр. 1593 — 1595, где опубликованы впервые с подписью: И — р.

Сохранились черновые наброски писем (см. «Другие редакции»).

Над «Письмами к противнику» Герцен работал в августе 1864 г. (см его письмо к Ю. Ф. Самарину от 17 августа 1864 г.). 19 октября Герцен писал Самарину: «Письма свои, т. е. не эти, а писанные для печати, я напечатаю; постараюсь исключить все выписки из вашего письма, все неудобные намеки». Следовательно, перед публикацией первоначальный текст «Писем» подвергся некоторой переработке.

Поводом для написания «Писем к противнику» послужила полемика Герцена со славянофилом Ю. Ф. Самариным. Находясь в июле 1864 г. в Лондоне, Самарин, с которым Герцен был близок в середине сороковых годов в Москве, обратился к нему с предложением о личном свидании. Герцен, все еще питавший иллюзии, будто основа мировоззрения славянофилов близка его собственным взглядам (несмотря на реакционный курс славянофильского «Дня»), охотно откликнулся на предложение Самарина. Их разногласия представлялись Герцену не очень глубокими. «В чем они? — спрашивал он Самарина в письме, написанном 12 июля 1864 г. — В православии? — оставим вечное той жизни. В любви искренней, святой к русскому народу, к русскому делу? Я не уступлю ни вам, ни всем Аксаковым».

Встречи Герцена с Самариным состоялись 21 — 23 июля в Лондоне. Первая же беседа, продолжавшаяся 7 часов, убедила Герцена в том, что «о сближении не может быть и речи», так как Самарин «ближе к Каткову и Муравьеву, чем к „Колоколу». „Современник» ненавидит, Чернышевского тоже» — писал он 22 июля Огареву. Беседы Герцена с Самариным приняли характер ожесточенной полемики по самым коренным общественно-политическим вопросам в России. О первом разговоре Герцен в том же письме писал Огареву: «Десять раз он принимал ту форму, после которой следовало бы прекратить и его и знакомство». После второй встречи Герцен в письме к Огареву от 23 июля признавался: «Вчерашняя беседа была еще тяжелее, дошло даже до холодноязвительных заметок». И, наконец, о последнем свидании Герцен сообщал: «Перед прощаньем у нас шел крупный разговор и злой» (письмо к Огареву, 24 июля 1864 г.).

Окончательно убедившись, что перед ним противник, охарактеризованный им в письме к сыну (от 30 июля 1864 г.) как «Робеспьер монархии», т. е. непримиримый и готовый на все средства защитник самодержавия, — Герцен решил ответить Самарину в печати, имея в виду довести «до большей ясности обе стороны». «Позвольте же, — писал он ему 29 июля 1864 г., — <...> начать в „Колоколе» ряд писем без вашего имени, без намеков и совершенно в серьезном тоне.<...> Отвечайте мне в „Дне» или в „Колоколе»; я с величайшей готовностью помещу все, если не будет крепких слов о предметах дорогих мне».

Самарин, хотя и неохотно, согласился на полемику. В большом письме от 3 августа 1864 г. он прежде всего осудил материалистические взгляды Герцена, стремясь доказать, будто они находятся в вопиющем противоречии с его политическими выводами. Понимая под материализмом вульгарно-материалистические представления и приписав их Герцену, Самарин утверждал, что прямым выводом из этой теории является оправдание гнета, насилия и деспотизма, а не борьба против него, что материализм — это мировоззрение, убивающее свободу воли, общественную активность и духовное творчество и потому неизбежно приводящее к безусловному

601

подчинению и «гнету вещественной необходимости». Исходя из этих взглядов, он дал и оценку деятельности молодого поколения, которое будто бы отделилось от народа под влиянием пропаганды Герцена, потеряло свои духовные силы, отвергло культурные ценности. Именно агитация «нигилистов», по утверждению Самарина, вызвала крестьянские волнения в стране. Самарин решительно осудил польское восстание 1863 г. в русских офицерах, поддержавших повстанцев в Польше, он видел шпионов и агентов «III отделения, заседающего в Лондоне под управлением Мерославского и Маццини»; в то же время Муравьев был для него героем, который «в три месяца поднял на ноги и оживил целый забитый народ». Самарин обвинял Герцена в том, что он своей «поблажкою» поддерживал польских «мятежников» и подогревал

молодежь, вместо того, чтоб ее увещевать и сдерживать. Приходя к выводу, что Герцен всю свою жизнь мирился с революцией, как со средством для достижения цели, Самарин бросил ему упрек в том, что даже убедившись на опыте европейских революций 1848 — 1849 гг. в «негодности» этого средства, Герцен продолжал отстаивать революцию, превратив ее в самоцель («Русь», № 1 от 3 января 1883 г.).

В письме к Самарину от 17 августа 1864 г. Герцен решительно отвел последнее обвинение, сославшись на свою статью «Мясо освобождения»(см. т. XVI наст. изд.), в которой он осудил политические восстания, навязанные массам и не принесшие им ни социальных, ни экономических облегчений. Герцен заметил, что крестьянское восстание в Бездне, где не было «ни нигилистов, ни поляков», в действительности имело другие корни.

Продолжая искать общую почву деятельности со славянофилами (предлагая, например, в том же письме к Самарину общими силами «подкапывать цензуру и требовать свободы слова»), Герцен все еще считал, что он и славянофилы служат «двум распавшимся частям одного целого», то есть русского народа, что они «разными путями дошли <...> до одной точки». Герцен начал полемику с Самариным на страницах «Колокола» в самых корректных тонах. Он подчеркивал такие