наивники III отделения, патриоты но обязанностям службы, мало знают отечественную историю. «Ныне признается возможным передать следующие известия об обстоятельствах, сопровождающих неслыханное еще в России преступление — покушение на цареубийство».
То есть, что же неслыханное? Разве то, что покушение не удалось.
Неужели литераторы при Муравьеве не слыхали об убийстве на улице Дмитрия царевича.
Об убийстве на площади единственного порядочного человека, бывшего русским царем, — Дмитрия Самозванца.
Об убийстве Бориса Годунова и сына его.
Об убийстве Петра III любовниками жены его.
Об убийстве Иоанна Антоновича тою же добродетельной дамой.
Об убийстве Павла I всем генералитетом с соучастием неутешного сына — и об убийстве царевича Алексея, по высочайшему повелению нежнейшего из родителей?
Неужели литераторы при Муравьеве не слыхивали французскую поговорку о «самодержавии, ограниченном убийствами» ^етреге par l’assassinat)? Это была наша Magna Charta К яду, ножу и шарфу мы прибавили еще два ограничения: взятки и грязь.
Вторая шутка даже не забавна, и всего менее забавна для государя, которому делается sub rosa38[38] выговор за опущение по должности:
Часть из участников, сознаваясь чистосердечно в оных, и некоторые раскаиваясь в своих заблуждениях, высказывают откровенно, что они были вовлечены в социалистические и противоправительственные стремления, кроме допущенного ослабления вообще наблюдательной власти39[39] теми органами нашей литературы, которые систематически распространяли всевозможные разрушительные начала. При незатруднительности приобретения запрещенных иностранных и русских книг, при губительном влиянии вообще революционной литературы на неопытные и восприимчивые умы молодежи и под влиянием воображения, бредившего о возможности достигнуть общего равенства, как относительно безграничной личной свободы, так и прав собственности.
<ФОГТ, ДАРВИН, МОЛЕШОТТ, БОКЛЬ>
Зачем это Муравейник так хлопочет сделать государя недобрым? Он — бог с ним — и без него сам до этого очень успешно достигает.
Фогт, Дарвин, Молешотт, Бокль — соучастники каракозовского дела. Их сочинения велено отобрать у книгопродавцев. Вот до какой тупости довели нас духовные министры и бездушные крикуны казенных журналов!
132
ОПАСНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ АМЕРИКАНЦА КЛЕЯ
Генерал Клей публично в Петербурге сказал пренеосторожную речь и очень компрометировал своего друга Фокса. Вот его слова, так, как они напечатаны в «Голосе»: «Я республиканец, и большего республиканца, как я, трудно найти и по ту, и по эту сторону океана; а друг мой Фокс… это истинный демократ». Что было с Муравьевым, когда он узнал? Не вошел ли он с отношением к президенту Джонсону (портной, портрет которого висел рядом с портретом Александра II в зале, где были произнесены дерзновенные слова) о заарестовании посла и капитана, как соприкосновенных к каракозовскому делу?
Знакомства с янки имеют свои неудобства!
133
СЕПАРАТИЗМ «МОСК. ВЕДОМОСТЕЙ»
Внутри темного правительства, в самом средоточии полицейского рака, разъедающего Россию, обнаруживается замечательное раздвоение. «Моск. ведомости» делаются органом сепаратизма, органом старой вражды Москвы к Петербургу. Издатель «Моск. вед.», прощенный государем, не простил Валуеву, и статье, напечатанной в официальном журнале М. в. д. по поводу каракозовского дела, которую, вероятно, Валуев прочел десять, двадцать раз, досталось, как будто ее писал поляк, Константин Николаевич или Головнин.
Дело все в том, что «Моск. ведомостям» не понравилось, что тайные общества социалистов, о которых говорит статья, организовались в Москве. Им во что бы то ни стало хочется приписать их зачумленному Петербургу. Они забывают, что, по их же учению, в Петербурге альфа и омега всей России, святыня ее — император, им же право — право и суд — суд, источник разума, истины, теплоты и света. Какое право имеет Москва противопоставить себя
городу императоров, мы не знаем. Почему Москва выделяется из однообразия православного и безличного стада, за которое думает и знает, зябнет и потеет петербургский царь, мы не понимаем. Независимое положение Москвы разрушает безличное единство государева табуна. Может ли идти государство одним путем, когда город Зимнего дворца будет тянуть в одну сторону, а город Грановитой палаты — в другую, когда Петропавловская крепость — туда, а Кремль — сюда, и не треснет ли в середине чудовищная империя, у которой края будут спаяны в какие-то арестантские роты свинцом и кровью, в то время как в ее сердце будет
134
гнездиться ненависть, зависть, ревность одной половины ее к другой?
Чтобы выгородить Москву, Катков жертвует частью своих ложных доносов и частью клевет, которые он положил в основу дыбе, на которой издается его журнал. Чтобы доказать, что Каракозов имеет началом петербургские замыслы и всемирную революцию, он смеется над важностью, которую придают гимназистам и студентам в Москве, и над приписываемыми им видами.
Слушайте:
Автор статьи «Северной почты» говорит о московских кружках, состоявших из нескольких студентов и гимназистов, как о некоем серьезном тайном обществе, издавна существовавшем, как о революционной организации, простиравшейся почти на всю Россию. Но следственная комиссия, которая конечно изучила до мельчайших подробностей все, что до этих людей касается, не нашла следов участия этих революционных деятелей в поджогах 1864 и 1865 годов. Если б эти кружки имели хоть сотую долю того значения, которое им приписывает автор статьи, то могло ли бы случиться, что они оставались бездействующими во время поджогов, истребивших столько городов и сел? Очевидно, что тогда действовали другого рода революционные элементы, не похожие на московских социалистов, которые сами суть не что иное, как жертва этих более тайных и более серьезных враждебных сил.
Нам неизвестно, к каким соображениям пришла следственная комиссия относительно этих более серьезных источников зла в каракозовском деле. Но надобно думать, что в дальнейших своих розысках следственная комиссия не ограничилась исследованием учений, составляющих философию нигилизма, а воспользовалась или воспользуется всеми следами, которые могут вывести ее в иные сферы. Очевидно, что не по следам Каракозова и его ближайших товарищей можно добираться до первоначального источника, откуда произошел замысел, осуществившийся в покушении 4 апреля.
Катков ли это? Его сам Леонтьев не узнает в новом наряде. Не он ли с 1862 г. только и толковал, что вся молодежь — все социалисты, зажигатели, и не «Колокол» ли постоянно говорил: «По следствию ничего не видно»?
…Молодец! Он от пожаров отделался, как от английских теорий по Гнейсту; вот и надейтесь на них, Муравьевы и цари.
А какова ирония насчет исследования философии нигилизма? Ну кто же не видит, как мы были правы, указывая всю
135
нелепость примешивания к делу Каракозова социализма, нигилизма, позитивизма, реализма, материализма, журнальных статей, студентских диссертаций и проч.?
Истина начинает раскрываться прежде виселицы.
A propos к виселице: одного из обвиненных Катков так и тащит на нее. Должно быть, этот господин что-нибудь писал против него или проговорился о нем?
В конце, как следует, неуловимый намек40[40]. На кого — трудно сказать; в этом-то и секрет, Paß, как говорят немцы. Можно думать, что подразумевается и Суворов, и великий князь, и la bête noire Головнин.
136
ФОНД ДЛЯ ЭМИГРАНТОВ
<ВИСЕЛИЦА И МУРАВЬЕВ>
Мы получили на днях сто двадцать франков для нуждающихся эмигрантов. Деньги эти почти удивили нас. Больше года как никто не посылал ни одной копейки, все полученное давным-давно истрачено. А число нуждающихся растет. Мы благодарим приславших и обращаем на их присылку внимание всех оставшихся верными нашим убеждениям. Деньги будут исключительно употреблены на вспомоществование русских, которые покинули свое отечество, удаляясь от политических гонений.
Двух личностей, занимавших Россию почти целые полгода, нет больше.
Трагическая и печальная личность фанатика-мстителя41[41] и грубая фигура свирепого старика-инквизитора исчезли почти вместе.
Судьбы совершились прежде над палачом, чем над осужденным.
Разлагающийся труп Муравьева на дороге к виселице Каракозова — такое страшное, громкое поучение, такая грозная притча, что их не обойдешь в суетной рассеянности, как бы она ни была велика.
За четыре дня до казни Каракозова, в деревенской глуши, темной ночью, без свидетелей, без слов раскаяния, без близких и попов, без слез и помощи, задохнулся отвалившийся от груди России вампир. Какие образы пугали его немую агонию, от кого ринулся он, умирая без голоса, не приходила ли «черная женщина», та, которая являлась князю Горчакову… не шел ли ряд молодых героев с веревкой на шее? Зачем бежал задыхающийся старик от царских именин, от какого барского слова?.. Зачем Зимний дворец не остановил его, а бросил на окоченелый труп брильянтовые знаки Андрея?
Ни государь, ни общество по смоют пятна, которое им завещал умерший палач. Имя Муравьева останется выжженным на царском плече, как имя Аракчеева на плече Александра I. Разница в том, что Аракчеева ненавидела тогдашняя Россия, а Муравьева носила на руках современная. Разница в том, что
138
Александр 1 любил Аракчеева и знал его честность, а Александр II терпеть не мог Муравьева и знал его корыстолюбие. Разница в том, что Александр I втеснил Аракчеева безгласной империи, а Муравьева втеснила реакция (как нам лично хвастался один из представителей ее) безгласному государю.
Виселица зловеще проводила американцев, ее последнюю видели они, отплывая… Что за хаос! Смерть, казнь, самодержец, ничего сам не держащий, огромная клевета заговора, лопнувшая, как мыльный пузырь… и звуки «Янки дудель», перемешанные с «камаринским мужиком»… Какие-то дикие, мрачные группы, сорвавшиеся из бонарротьевского «Giudizio», выступающие из «небожеской комедии».
Где найти Тацита и Данта вместе, чтоб уловить, остановить, заклеймить эту историю во всем безумии, во всей гадости настоящего, с ее раболепием, ханжеством, с ее успехами крепостников, дураков — не утратив пророческий смысл беснованья, не забывая, что этот тяжелый, кровавый, грязный период — период родов, а не предсмертного бреда и бешенства?
…Будем с нетерпением ждать продолжения безгласного процесса — теперь пойдет одна ложь, только ложь. Личность Каракозова стоит одинокая и разобщенная, никого возле… Это ясно. Но без огромного заговора выпутаться неловко. Лишь бы эти кровавые гаеры, играющие в потемках, сократили число жертв и антракты.
Перед казнью в 1826 году было напечатано блудовское донесение с полным приговором суда. Не правда ли, как в сорок лет, после всех криков, хвастовства и шарлатанства, подвинулась у нас гласность, законность, понятие юридической защиты, права?..
139
АМЕРИКА И РОССИЯ
Тихий океан — Средиземное море будущего
Все русские и нерусские газеты полны вестями о сближении северо-американского союзничества с Россией. Западные публицисты сердятся, хмурятся (и есть от чего). Русские перепечатывают на десять ладов, с разными вариациями то, что нами было сказано немного попрежде, а именно восемь лет тому назад. Вот что напечатано в нашей передовой статье 1 декабря 1858, в «Колоколе»:
«Мы не избалованы сочувствием других народов, не избалованы также и их пониманием. Причин на это было много, и на главном плане вся петербургская политика с 1825 года. Но Россия из этого периода выходит, отчего же одна Америка догадывается об этом и первая приветствует ее?
Оттого, что Россия с Америкой встречаются по ту сторону. Оттого, что между ними целый океан соленой воды, но нет целого мира застарелых предрассудков, остановившихся понятий, завистливого местничества и остановившейся цивилизации.
