особе ты говоришь ~ секреты ?.. — 15 октября Наталья Александровна сообщала Герцену: «…я знаю некоторую особу, которая также восхищалась тобою, видя, может быть,

половину твоих достоинств, и довольно было бы одного твоего взгляда, чтобы заставить ее мечтать; но ты не знал этого и не замечал, и виноват ли в этом?» (Изд. Павл., стр. 38). В письме от 26 ноября Наталья Александровна отказалась сообщить, на кого она намекает: «Ты хочешь знать, о ком я говорила тебе, — не любопытство ли, не самолюбие ли это? Я не могу сказать этого. Конечно, тебе все равно!» (там же, стр. 48). Не соглашаясь с утверждением Е. С. Некрасовой («Почин» на 1896 г., стр. 91) о том, что в Герцена была влюблена Э. М. Аксберг, М. К. Лемке высказал предположение, что Наталья Александровна в своем письме имела в виду Сашу Клиентову (Л I, 205).

…он самый благородный человек… — Речь идет о Н. М. Сатине. См. письмо 45 и комментарий к нему.

Ответ Н. А. Захарьиной от 26 ноября 1835 г. — Изд. Павл., стр. 46-48.

472

48. Н. Х. КЕТЧЕРУ

Печатается по автографу (ЛБ). Впервые опубликовано (с купюрами) в статье П. В. Анненкова «Идеалисты тридцатых годов» — BE, 1883, № 3, стр. 128 — 129. Полностью: Л I, 205 — 207.

…ехать, а не служить. — Комментируя письмо Герцена к своей статье «Идеалисты тридцатых годов», Анненков писал: «Некоторая туманность и спутанность его начала объясняется, по нашему мнению, осторожностью в виду тогдашнего состояния провинциальной почты и ненадежностью даже так называемых верных оказий. Вопрос о том, будет ли Герцен служить действительно или только числиться на службе, занимал его самого и его друзей еще при отъезде из Москвы. Один из них, любивший отличаться в среде товарищей противоречиями их вкусам, Н. И. Сазонов, пророчил Герцену, что из него выйдет лихой чиновник, но пророчество не сбылось. Вопрос разрешился очень просто: по распоряжению ближайшего начальства, Герцен принужден был отдаться тому роду кажущихся занятий, которые гр. Л. Н. Толстой так метко называет «обязательной праздностью»…» (BE, 1883, № 3, стр. 129 — 130). Этот вопрос ставился Герценом также в письме 40.

В его голове родилась мысль высокая… — Проект храма Христа Спасителя на Воробьевых горах в Москве.

Состояние О<гарева> худо, и очень… — Герцен пишет под впечатлением письма Огарева от 29 августа 1835 г., в котором он жаловался на свое невыносимое положение в доме отца (Огарев, II, стр. 272 — 274).

Письмо от путешественника… — Письмо Н. И. Сазонова, путешествовавшего в то время по Франции и Италии, остается неизвестным.

Одна лишь я любови трушу ~ А как не полюбить буфетчика Петрушу? — Неточная цитата из комедии Грибоедова «Горе от ума» (действие II, явление 14, реплика Лизы).

.есть одна дама… — П. П. Медведева.

…писать ко мне с Эрном. — Г. К. Эрн приехал в Москву с матерью и сестрой Машей 20 декабря 1835 г.

Николеньке… — Кого имеет здесь в виду Герцен — неясно. Среди его друзей было четыре Николая: Огарев, Сатин, Сазонов и Кетчер. Возможно, что речь идет о Сатине, письмо к которому Герцен намерен был переслать через Кетчера (единственного из четырех Николаев находившегося в Москве) — ср. заключительные строки письма к Кетчеру от 22 января 1836 г. (№ 55). Не исключена также возможность, что «Николенькой» Герцен называет здесь Огарева, письмо к которому также могло быть переслано через Кетчера (см. письма 55 и 121).

Я получил их письма. — Письма эти не сохранились.

49. Н. А. ЗАХАРЬИНОЙ

Печатается по автографу (ЛБ). Впервые опубликовано: РМ, 1893, № 3, стр. 212. На автографе помета Герцена: «37». Текст: «его не поняла вполне», «а чистый ~ пробуждали меня», «я был не брат» — подчеркнут. Год определяется содержанием (письмо написано после получения ответа Н. А. Захарьиной на «безумное» письмо Герцена от 12 — 15 октября 1835 г.).

Ответ на письмо Н. А. Захарьиной от 27 — 29 октября 1835 г. (Изд. Павл., стр. 40 — 42).

…твоя душа так высока и чиста, что она его не поняла вполне. — Наталья Александровна писала Герцену в ответ на его письмо от 12 — 15 октября 1835 г.: «Друг мой! Верую, верую, что нас с тобою соединяет дружба, дружба самая высокая, которой нет примера. На земле у меня

473

нет существа драгоценнее тебя, я люблю тебя более всех на свете. Ежели это чувство более, выше дружбы, — я не умею назвать его, но верю ему. Никогда, никогда я не буду любить, никогда не позволю никакому чувству в душе моей стать выше того чувства, которое я имею к тебе. Мне побить — значит найти существо выше, достойнее тебя, но я никогда его не найду. В моей душе одно чувство выше любви к тебе — любовь к богу, но эти два чувства так тесны, так соединены между собою: без любви к богу я не могу любить тебя, без любви к тебе не могу любить бога. Ежели дружба не может так сблизить два существа, не может подняться так высоко, пусть это будет чувство между земною любовью и дружбой. Когда я думаю не согласно с тобою, я обманываюсь. А ты веришь ему? Любить, не желая полного обладания предметом любви своей, — я понимаю тебя; кажется, понимаю; но почему ты все, писанно тобою, называешь безумством, — не понимаю. Прежде ты пугал меня ужасною участью голубя, теперь — бездною, пропастью; не страшна мне участь голубя, сладко мне его странною, радостно погибну я с моею ракетой, ежели ей суждена гибель: не устрашусь бури на волнующемся море страстей, — ведь я буду плыть с тобою, с тобою, и с кем же, с кем мне надежнее плавание, друг мой, скажи мне, с кем? Кого, кого я должна любить на земле более тебя, брат мой, скажи мне, кого? Ни с кем и никого! Да, ни с кем и никого!.. Ужасен сон твой, еще ужаснее мысль твоя наяву: когда я не сестра тебе, когда мы чужие… О, нет, нет, брат мой, не отвергай сестры твоей, нет… но ведь это ты? Пусть так! Но в душе отверженной ты будешь братом вечно, вечно!» (Изд. Павл., стр. 40 — 41). В письме от 12 ноября Наталья Александровна тожественно повторила: «…в душе моей нет чувства выше того, которое и имею к тебе, кроме любви к богу» (там же, стр. 42).

…я был не брат тебе, но твоя записка все исправила… — 29 октября Наталья Александровна писала Герцену: «Жму руку на прощанье, руку моего брата, о, ради бога — брата!» (там же).

…ты подобна той деве из чужбины, о которой мечтает Шиллер… — Речь идет о героине стихотворения Ф. Шиллера «Das Mädchen aus der Fremde» («Дева из чужбины», 1796), гостье «нездешней стороны», одаренной «чарующей красой» (аллегорическое олицетворение поэзии).

Ты приказываешь мне писать к Emilie… — Отклик на строки из письма Н. А. Захарьиной от 27 — 29 октября: «Друг мой, напиши же к Emilie; теперь ты знаешь, кому она отдала свое сердце; они счастливы будут, и в этом не сомневаюсь. Мне жаль ее, она до сих пор в деревне, ей, верно, гам скучно, напиши к ней, пожалуйста…» (Изд. Павл., стр. 41).

Отдери остальную часть и пошли Emilie. — Часть письма, адресованная Э. М. Аксберг, не сохранилась.

Ответ Н. А. Захарьиной от 16 — 21 декабря 1835 г. — Изд. Павл., стр. 50 — 52.

50. Н. А. ЗАХАРЬИНОЙ

Печатается по автографу (ЛБ). Впервые опубликовано: РМ, 1893, № 3, стр. 217 — 219. На автографе пометы Герцена: «40» и Н. А. Захарьиной: «Получено 21-е, суббота». Цитата из Гюго и текст «что ты слишком поэтически поняла мой характер» подчеркнуты; строки: «Один твой голос ~ общество в Вятке» отчеркнуты на полях.

Ответ на письмо Н. А. Захарьиной от 18 — 20 ноября 1835 г. (Изд. Павл., стр. 44).

…C’est bien plus que la terre et le ciel, — c’est l’amour! — «Это гораздо больше, чем земля и небеса, — это любовь» — из стихотворения В. Гюго «На морском берегу» («Au bord de la mer»). Стихотворение входит в состав книги Гюго «Les Chants du Crépuscule» («Песни сумерек»). См. далее комментарий к письму 86.

474

Твоя записка от 18 ноября упрекает меня в недостатке самоотвержения… — Цитируя не дошедшее до нас письмо Герцена, Наталья Александровна писала 18 ноября: «Вот что, мой друг, прежде ты писал мне: „Нет, любить я не должен, это исковеркает меня всего, это овраг, в котором я погублю свою будущность, а моя будущность не мне принадлежит…» Потом еще пишешь: „Я очень боюсь этого чувства, оно либо потухнет, либо сожжет меня». Прочитав это, я еще более склонилась перед тобою, ты еще выше стал, — что за душа! До какой степени самоотвержение! С твоим огненным характером, с твоею пламенною душой отдать себя во все человечеству, победить страсти, заглушить голос любви, голос сердца!.. Но в последнем письме твоем (от 12 — 15 октября 1835 г.): „Любить, можно ли шить с моею душой, с моим бешенством без любви, — любить, стало быть!» Александр! Когда ты забыл, что ты уже не свой, — я напомню тебе, что ты не должен поколебать твердейшего столпа, Христа человечества. Сначала я читала твое письмо спокойно, а теперь мне страшно за тебя, — нет, погоди любить, мой Александр, докончи, докончи начатое тобою» (Изд. Павл., стр. 44).

Первый удар, нанесенный мне людьми… — Герцен, вероятно, имеет в виду свое двусмысленное положение как «незаконнорожденного». Мысль об этом, отмечал впоследствии Герцен в «Былом и думах», «заволакивала иной раз темным и тяжелым облаком светлую, детскую фантазию» (VIII, 33).

Une mer у passerait ~ au fond… — См. комментарий к письму 47. Маменька пишет… — Письма Луизы Ивановны Гааг к Герцену за этот период остаются неизвестными.

Ответ Н. А. Захарьиной от 22 — 25 декабря 1835 г. — Изд. Павл., стр. 52 — 53.

51. Н. X КЕТЧЕРУ

Печатается по автографу (ЛБ). Впервые опубликовано (с купюрами) в статье П. В. Анненкова «Идеалисты тридцатых годов» — BE, 1883, № 3, стр. 130 — 131. Полностью: Л I, 215 — 216 (с датой: 31 декабря). Приблизительная дата определяется, исходя из упоминания Герцена в письме к Кетчеру от 22 — 25 ноября о том, что следующее письмо он пошлет с Г. К. Эрном. Эрн выехал из Вятки около 15 декабря (прибыл в Москву 20 декабря).

…«Гофмана»… —