Статья Герцена «Гофман» появилась без его ведома в № 10 журнала «Телескоп» за 1836 г. (I, 62 — 80 и 487 — 488. См. также письмо 73).

…об Вятке, при письме к Полевому… — Статья Герцена о Вятке остается неизвестной, как и письмо к Н. А. Полевому. Ответное письмо Полевого было опубликовано самим Герценом в ПЗ на 1859 г., кн. V, стр. 196 — 198.

…я эту мысль разовью гораздо подробнее — но еще не имею материалов. — Впоследствии Герцен посвятил этнографическому обзору «Вотяки и черемисы» главу своей «Статистической монографии о Вятской губернии» (I, 368 — 372) В начале этого обзора Герцен также упомянул о том, что сведения, которыми он мог располагать, «еще не представляют возможности сделать удовлетворительное описание этих племен».

Читал ли ты в «М<осковском> наблюдателе» статью «Себастиан Бах»? — Речь идет о повести В. Ф. Одоевского, напечатанной в первой майской книжке «Московского наблюдателя» 1835 г. под псевдонимом «Безгласный».

Возвращаю тебе том Ж<ан>-П<оля>. — Какой именно из томов сочинений Жан-Поля (Рихтера) Герцен возвратил Кетчеру, не установлено.

Высказывание Герцена о Жан-Поле свидетельствует о значительной перемене в его взглядах на этого писателя, которым тогда зачитывалась вся Европа. Еще совсем недавно, в «Гофмане», Герцен находил произведения «таинственного Жан-Поля» — «прелестными» (I, 70).

…каковы новые драмы Hugo… — В 1835 г. была напечатана только одна драма Гюго «Анджело, тиран падуанский» («Angelo, tyran de Padoue»). С более ранними драмами, в том числе с появившимися в 1833 г. «Марией Тюдор» («Marie Tudor») и «Лукрецией Борджия» («Lucrèce Borgia»), Герцен, вероятно, был уже знаком. В своих воспоминаниях Т. П. Пассек упоминает о том, как Герцен в юности читал ей вслух незадолго до того вышедшую в свет драму Гюго «Hernani». «Оба мы плакали над нею гак, как плакали над драмами Коцебу — давно когда- то — как плакать муть не позабыли» (Пассек, I, стр. 354).

…его книга «Chants du Crépuscule». — Книга Гюго «Chants du Crépuscule» («Песни сумерек») вышла в свет в Париже в 1835 г.

52. Н. А. ЗАХАРЬИНОЙ

Печатается по автографу (ЛБ). Впервые опубликовано: РМ, 1893, № 3, стр. 224 — 225. На автографе пометы Герцена: «43» и Н. А. Захарьиной: «Генваря 2-е, четверг. 6 часов вечера». Текст: «Natalie ~ мало ли что иногда приходит в голову» отчеркнут на полях. Слова: «Нас ничто не разорвет никогда» подчеркнуты.

Ответ на письма Н. А. Захарьиной от 24 — 25 и 26 ноября и 2 — 4 декабря 1835 г. (Изд. Павл., стр. 45 — 46, 46 — 48 и 48 — 49). Отрывок из письма Натальи Александровны от 3 декабря 1835 г. неточно цитируется Герценом в «Былом и думах» — VIII, 345.

…теперь мне ясно почему ты не испугалась той записки. — Герцен имеет в виду свое письмо от 12 — 15 октября 1835 г. 25 ноября Наталья Александровна отвечала Герцену: «Нет, мой друг, твой вопрос не испугал меня, и что же страшного в нем? Ты хотел знать, до какой степени я люблю тебя, но я никогда не буду уметь выразить вполне свою душу, ты без слов поймешь меня; долго бы, много бы нужно было говорить, чтобы дать некоторое понятие о том, что я чувствую, но для чего это? Другим какое дело, да и я не поделюсь ни с кем; кто знает меня, тот и поймет, ежели хочет, мою душу, а ты, ты понял меня в Крутицах, когда я молчала? Друг мой! Верь же, что я не боюсь тебя, что слова твои не пугают меня. «Это самое благородное, самое святое чувство, Наташа», — сказал ты мне раз, и я сама знаю это, чувствую, как оно свято, как чисто, как ведет к прекрасному, к добродетели… Этому-то чувству я посвятила мое сердце, мою душу, ему-то посвящу всю жизнь, все существование. Я поставила дружбу выше любви; да, мой Александр, дружба в душе моей выше, выше любви! Я никого никогда не буду, не могу любить» (Изд. Павл., стр. 45).

Происшествие, бывшее с тобою, потрясло меня сильно… — 26 ноября 1835 г. Наталья Александровна рассказывала Герцену о его брате Егоре Ивановиче: «Вчера мы остались одни за фортепиано (я привыкла к его ласкам), он называл меня самыми нежными именами, вдруг глаза наполнились слезами, он задрожал, — уж и тут я испугалась ужасно, — с необыкновенным чувством спросил меня, люблю ли я его столько, чтоб выйти за него? Друг мой, ты знаешь меня, можешь вообразить, каково мне это было… „Поражайте иль дайте жизнь!», — прибавил он, с трудом произнося слова. В то время, как слышала я это признание

любви, сердце мое было так далеко, так далеко от того, кто произносил его! <...> Мне жаль его было, я не могла вдруг огорчить его, я молчала. „Что ж, вы не решаетесь дать мне жизнь и сделать ее счастливою навек?» — „Я любила вас всегда, как брата, люблю, и…» Он не дал мне договорить. „Как брата, не более?» — „Нет!» — сказала я твердо, не могла более сносить его вида

476

и ушла.. Ужасно, мой друг, ужасно, ей-богу! Тебе невероятно это? О, я сама не верю, все это будто сон, — и без того человек этот убит судьбою, и без того несчастлив он, а тут еще я довершаю его несчастие! Но что же мне делать? Это сверх моих сил, я готова для него сделать многое, но уж это не в моей власти. Не могу вообразить, что я опять его буду видеть так часто, — это мое мучение!..» (там же, стр. 46 — 47).

Судьбе своего брата Герцен посвятил в «Былом и думах» несколько страниц; однако, боясь огорчить его, Герцен выпустил эти страницы при печати, заменив их кратким примечанием (VIII, 25). Из всего рассказа Герцена о брате в рукописи сохранился только один небольшой фрагмент (там же, стр. 400). См. также работу А. Н. Дубовикова «Письма» Е. И. Герцена» — ЛН, т. 63, стр. 416 — 429.

Почему ты с таким пренебрежением говоришь о замужстве? — Герцен имеет в виду следующие строки из письма Натальи Александровны от 24 — 25 ноября 1835 г.: «Единственная цель девушки, как думают многие, а, может быть, и все, — выйти замуж, — да, только выйти замуж, то есть пристроиться, нажить свой дом, свое хозяйство, свою волю. Особенно это мнение простирается на тех, которые с детства угнетены судьбою, лишены средств жить в довольствии, которым одна надежда на улучшение жизни — замужество! Но я никогда не допущу этого, — нет, это вовсе несправедливо. Я знаю многих угнетенных судьбою, но души их так благородны, чтоб искать человека, могущего только единственно облегчить их бедность. Как моя участь ни казалась мне прежде ужасною, мысль эта не касалась меня, я даже не верила, чтоб она существовала. Найти существо, в котором бы все носило печать Создателя, печать яркую, не стер тую землею, душу, достойную вполне быть храмом божества, — одним словом, существо, которому бы я не видала подобных, вот единственное желание, которое я имела с 14 лет. Тогда я еще не понимала тебя вполне; зная тебя только урывками, предугадывала существование моего идеала в тебе — и не ошиблась <...> Найдя это существо, у меня оставалось в груди еще желание достигнуть его дружбы, и когда ты мне протянул руку, друг мой, ты дал мне более, нежели жизнь. Найдя в тебе все, что я желала, более, нежели что смела желать, я отдалась тебе душою и могу ль делиться ею с кем? Нет, слишком глубоко пустила корни свои дружба во всем существе моем; одну ее я буду лелеять, ею только буду любоваться» (Изд. Павл., стр. 45 — 46).

Мой портрет у тебя будет, Витберг снимет с меня для папеньки… — О портрете Герцена работы Витберга см. письмо 57.

…почти первый мой портрет… — Из более ранних портретов Герцена известны только два: рисунок неизвестного художника, сделанный в 1813 г. (см. его воспроизведение в ЛН, т. 63,

стр. 755) и портрет работы А. Збруева, хранящийся в Государственном историческом музее в Москве (1832, воспроизводится в настоящем томе).

Грустно встретил я 1835 год. — 1835 год Герцен встретил в тюремной камере, в Крутицких казармах.

Ответ Н. А. Захарьиной от 2 — 4 января 1836 г. — Изд. Павл., стр. 56 — 58.

1836

53. Н. А. ЗАХАРЬИНОЙ

Печатается по автографу (ЛБ). Впервые опубликовано: РМ, 1893, № 3, стр. 230 — 231. Конец письма (приписка, адресованная Э. М. Аксберг) оторван.

Ответ на письмо Н. А. Захарьиной от 2 — 4 января 1836 г. (Изд. Павл., стр. 56 — 58).

477

Не дружба, — любовь! — Наталья Александровна писала Герцену 2 января: «Да, сам бог водил мою руку, когда я писала тебе, что у меня ничего нет, кроме тебя. — Сам бог, мой Александр! Он дал мне все в одном тебе, он дал мне душу, способную любить одного тебя. Как хороша я теперь, друг мой, как полно счастья все существо мое, какая музыка в душе моей. Теперь я вся гимн любви, слушай эту музыку: она небесная, она от бога, она твоя! Сам бог обручил наши души <...> Теперь мне ясны и этот страх души, и этот трепет сердца, когда в Крутицах ты бросил на меня взгляд — этот взгляд, полный чем-то непонятным, неразгаданным мне тогда, — взгляд, которого луч и теперь озаряет мою душу, когда сказал ты мне: «Итак, участь голубя не пугает тебя?” Если б открыл ты тогда мою душу, если б вслушался в ее звуки!.. <...> В тебе, мой друг, заключается весь мир для меня, в тебе я молюсь, в тебе удивляюсь Создателю, в тебе боготворю природу, — словом, я живу в тебе. Не правда ли, Саша, и создана только для того, чтоб любить тебя? О, сколько недостает в здешнем мире звуков для того, чтобы вполне излить душу, вполне передать ее блаженство!» (Изд. Павл., стр. 56 — 57).

Я получил письмо от Emilie ~ жаль ее. — Письмо Э. М. Аксберг остается неизвестным. 17 декабря Наталья Александровна сообщала Герцену: «Отдала Emilie твое письмо; она хотела отвечать. Николай ее не пишет к ней <...> Она погибнет, ежели он изменит ей» (там же, стр. 51).

…сплетни Зонненберга. — К. И. Зонненберг, который отправился по поручению И. А. Яковлева с Герценом в Пермь, чтобы «монтировать» его хозяйство, переехал в Вятку и продолжал там