Платон, в форме разговора, в котором le second interlocuteur113[H3] молчит не разевая рта (спора зато не выйдет), а зато статья эта поставит Белинского у многих головою выше, я здесь это вижу. Я не умею хвалить, а что ни начну говорить, все выйдет одна похвальба. А, ей-богу, статья Белинского увлекательна. — Но позвольте же, все, что на душе, надо высказать — перед чем я уничтожился и перешел в один эфир созерцанья — это Лермонтова сказка и отрывок о Гегеле.

Кстати, скажите Белинскому, что я наконец дочитал, и хорошо, «Феноменологию», чтоб он ругал одних последователей (можно бы и их не ругать, ну да ведь пчелу не уговоришь не делать меду, а у Белинского это мед), а великую тень не трогал бы. К концу книги точно въезжаешь в море — глубина, прозрачность, веяние духа несет — laschiati ogni speranza — берега исчезают, одно спасенье внутри груди, но тут-то и раздается: Quid timeas, Caesarem vehis, — страх рассеивается — берег, вот прекрасные листки фантазии ощипаны, но сочные плоды действительности тут. Исчезли Ундины — но полногрудая дева ждет. Извините, я что-то заврался, но таково было впечатление. Я дочитал с биением сердца, с какою-то торжественностию. Гегель — Шекспир и Гомер вместе. Оттого добрым людям и кажется непонятно греко-английское наречие его.

Прощайте, не сердитесь, что оторвал от дела. Прошу вас при свидании поклониться Языкову, — Огарев верит, что статьи, никем не подписанные, его сочинения.

Панаева и его (а может, и вас?) жду. Здесь очень приятный город и норов.

Преданный вам А. Г е р ц е н .

122. К. И. АРСЕНЬЕВУ

Липперт пишет биографию Гёте, я уверен, что он на это решился потому, что Кайданов пишет биографию человечества.

Милостивый государь Константин Иванович!

Благородное участие, которое ваше превосходительство оказали мне в горестных обстоятельствах, в которых я был, свидетельствует, что вы благосклонно примете мое письмо.

Я решился оставить место советника губернского правления. Карл Карлович в ответ на мое письмо известил меня, что я могу искать службы во всех губернских городах, также могу быть уволен. Я уже написал было просьбу об отставке, но мысль, пришедшая в голову, остановила на несколько дней просьбу.

Эта мысль состоит в том, чтоб предложить себя вашему превосходительству.

Позвольте мне объяснить, что я под этим разумею. Если предвидится необходимость для статистического описания какого-либо края иметь чиновника, которого вся способность будет состоять в усердии, то этим чиновником могу быть и я. Мои требования при этом чрезвычайно ограниченны, я не прошу штатного места, я не прошу жалованья, одни прогоны и — вот что для меня важнейшее — право числиться по министерству и право показать своим трудом, могу ли я принести пользу службе.

Но есть еще у меня существенная просьба. Жена моя очень больная женщина, климат для нее une question vitale114[114], я не могу принять иного назначения, как на юг от Москвы, т. е. во всей юго-западной полосе, — чем ближе к Москве, тем лучше для меня, ибо это сблизит меня с престарелым отцом. Есть ли необходимость в том краю чиновника для описания? Разрешение этого вопроса я жду от благосклонности вашей. Позвольте мне надеяться, что ваше превосходительство примете на себя труд и сделаете мне честь несколькими строками ответа: возможно ли мое причисление, приятно ли вам иметь меня по статистическому отделению и в каких именно местах России вы мне позволите избрать. Я с своей стороны могу дать честное слово, что описание не будет ни ниже средств, ни ниже современного состояния науки.

Просьба об отставке будет лежать в моем портфеле до ответа вашего превосходительства… Дай бог, чтоб она заменилась иною, т. е. о перемещении.

С чувствами глубочайшего уважения и преданности честь имею пребыть, милостивый государь, вашего превосходительства покорнейшим слугою.

А. Герцен.

Новгород. 1842 г. Февраля 5.

Адрес мой: А. И. Герцену, совет. губ. правления.

123. Т. А. АСТРАКОВОЙ

7 февраля 1842 г. Новгород.

Если Огарев не прислал вам денег, пожалуйста, напишите. У него моих 400 рублей, но рублей 100 он истратил для меня.

Николаю дружеский поклон и искренное желание, чтоб он гораздо здоровее был при получении письма.

7 февраля.

124. А. Л. ВИТБЕРГУ

9 февраля 1842. Новгород.

Встречая в прошедшем году, почтеннейший Александр Лаврентьевич, Новый год, я мечтал в 1842 быть не в Новгороде — но богу угодно было иначе. Я не ропщу; впрочем, хочется переменить род службы и избрать климат получше для Наташи, которой здоровье плохо. Вероятно, вы уже слышали о том, что мы имели несчастие лишиться новорожденной. Пора отдохнуть от всех ударов, хочется спокойствия.

Яков Иванович говорит, что он оставил вас довольно здоровыми, дай-то бог вам силы нести ваш крест.

Дайте нам весточку о себе, не мстите за наше молчание — тем же.

Передайте усердный поклон Авдотье Викторовне и поцелуйте всех деток.

Душевно преданный вам А. Г е р ц е н .

125. Т. А. АСТРАКОВОЙ (приписка)

Начало февраля 1842 г. Новгород.

Могу только прибавить, что я здоров и что, несмотря на полосу довольно черную, которую прожили, живы и не потеряли надежду на будущее.

Дай бог, чтобы эти строки застали Николая лучше. Что, Голохвастов сделал ли что? Не теряйте и вы надежды — право, может, мы встретимся радостно.

Александр.

126. Т. А. АСТРАКОВОЙ

13 февраля 1842 г. Новгород.

Если вы еще не получили деньги, то пошлите к Кетчеру, я писал первый раз 2 февраля и писал еще сегодня. — Если, сверх того, откроется неминуемая необходимость, я постараюсь достать сверх 300 еще сколько-нибудь. Поверьте, что вы в нас имеете более нежели родных — истинных друзей.

На обороте: Татьяне Алексеевне Астраковой.

127. Т. А. АСТРАКОВОЙ

23 февраля 1842. Новгород.

Не утешение, а слезу нашу примите, Татьяна Алексеевна! Какие утешения, теперь молитесь и вспоминайте былое. Неужели вы думаете, что ваше прекрасное былое не живо в вас, благодарите за него. Грустите — но да не коснется отчаяние вашей души, отчаяние безбожно, призовите на помощь молитву, она рассеет отчаяние.

Ваше несчастие отозвалось в нас — да примите нашу слезу, она облегчит вас, и дайте руку.

Досадно и больно, что я тотчас не могу даже обещать вам денег, о которых вы пишете. У нас запасов никаких нет, все, что было, — послано, да еще могли бы присовокупить, но далеко не 2000. — Если б Огарев был при деньгах, я бы занял у него. Из дому и думать нечего — вы знаете. Может, в Москвe я нашел бы что-нибудь лично, но я очень скоро не буду. Все, что могу сказать — я спишусь, — но не надейтесь положительно. В нас вы не можете сомневаться, тут и мысли нет о уплате etc. — да средств-то нет. Капитала в руках нет, а деньги на прожиток идут все в расход. Горько, больно, что не можем исполнить; если б в конце года я приехал сам… Впрочем, неужели с вас требует этот господин долг, теперь! Выигрывайте время, время иногда приводит нежданные средства.

Прощайте. Молитва и память о нем да успокоят вашу душу.

128. Т. А. АСТРАКОВОЙ (приписка)

23 марта 1842 г. Новгород.

Вы поверите мне, как мне больно, что я могу только на словах принять участие в ваших делах. Глупое положение, в котором я нахожусь, лишает меня всех средств. И снова я должен повторить, что не придумал еще ничего верного. Жду на днях сюда Огарева.

129. Л. В. ДУБЕЛЬТУ

8 апреля 1842 г. Новгород.

Милостивый государь Леонтий Васильевич!

Имевши честь получить письмо, которым ваше превосходительство почтили меня в минувшем декабре месяце, я не смел и думать в скором времени беспокоить вас. Но я должен был покориться необходимости, притом я беру перо не с тем, чтоб снова утрудить ваше превосходительство просьбою — я еще полон благодарности за высокое предстательство обо мне, — мне кажется, что я обязан довести до вашего сведения следующее:

Болезненное состояние моей жены, в котором я поехал с нею из Петербурга, усиливалось более и более, наконец кончина второго малютки, пять месяцев тому назад, сильно потрясла ее здоровье; видя трудность излечить ее в довольно суровом климате, не имея надежды провести с нею некоторое время для лечения в которой-нибудь из столиц, я решился ехать с нею на лето в деревню, а если не будет облегчения — в южные губернии. Пролежавши долгое время больным, я не мог проситься в долгий отпуск и подал просьбу об увольнении от настоящей должности, предварительно узнав через министерство внутренних дел, что препятствий на это особых нет. Цель моего письма состоит только в том, чтоб высказать вашему превосходительству причины, побудившие меня так поступить, — истина их известна г. военному губернатору, г. полковнику корпуса жандармов и, сверх того, врачам здешним. Будущность моя еще более отныне зависит от графа Александра Христофоровича и от вас. Позвольте мне сохранить веру, что, когда настанет время, вы не отнимете руку помощи — потому что именно она может исторгнуть меня из настоящего положения. Вместе с этой верой в моей груди жива надежда, что будущность даст мне средства доказать мое усердие и ревность, стереть тень, набрасываемую на меня известными вам обстоятельствами. Не смею думать, чтоб мое увольнение, основанное на сказанных причинах, могло усугубить тяжесть настоящего — нет, со временем светлый луч милосердия ниспадет с августейшего трона и на меня. Без веры в это — лучше бы не жить.

Присовокуплю еще, что, если мне не нужно будет ехать в южные губернии, я имею намерение к зиме переехать в Тверь.

Умоляя простить, что я так долго остановил внимание ваше на себе, с истинным почтением и глубочайшей преданностию честь имею пребыть, милостивый государь, вашего превосходительства покорнейшим слугою.

А. Г е р ц е н .

Новгород. 

1З0. Т. А. АСТРАКОВОЙ

13 апреля 1842 г. Новгород.

Вы грустно встретите праздник, но пусть слабый голос дружбы заменит сколько-нибудь былое. Зачем в ваших строках какая-то безнадежность? Грусть ваше право. Безнадежность должно искоренить. Вы должны жить, как живая, прекрасная память его, в вас продолжается земная жизнь его, и, может быть, чрез вас ему легче там…

13 апреля 1842. Новгород.

131. T. A. АСТРАКОВОЙ

7 мая 1842 г. Новгород.

Не ручаюсь за успех; но опыт сделаю; во всяком случае советую братцу вашему адресоваться прямо к Голохвастову. Пусть он скажет, что брат того, о котором я писал; Голохвастов человек гордый, но есть стороны в нем, действуя на которые, его можно тронуть. Я вложу завтра записочку к нему в письмо к нашим. За успех не ручаюсь. Если Наташа будет в Москве, — можно легче исполнить ваше желание. Переписка и слова большая разница. Впрочем, тот раз он мне отвечал очень удовлетворительно и