встретишь Новый год? Прошлый раз хорошо было.
Здравствуйте, м. г. Рапорт от madame затрудняет рапорт от monsieur. Вторая статья о лекциях Грановского не будет в «Московских ведомостях». Граф Строгонов не желал этого и был, кажется, прав, он принимал самое живое участие в чтениях. Я ее пришлю Краевскому. Да почему же он не присылает особо отпечатанных экземпляров IV статьи? Если забыли, можно теперь тиснуть, это копеечное дело. Пожалуйста, скажи. — Не говоря о всем прочем, Грановский имеет в сборе денег 5000 с половиной! Чтения идут превосходно.
О Сатине главное затруднение не шинель — которую, как будут посвободнее деньги, я сошью, а в стирке белья; вспомни, что от Чермака до нас десять верст, впрочем, Егор Иванович так добр, что вызывается своей кухарке велеть это взять на себя. А потом нужно такт ? — до какой суммы положено на него тратить.
Коклюш Сашин лучше, хотя и есть. Болезнь Наташи, или, то есть, ее положение, должно окончиться к 1 января. На днях опять пускала кровь. — Все довольно благополучно.
Прощай. Как ты пишешь об Armance — намеренно загадочно, ломай себе голову.
У Анненкова умерла мать. Прекрасный и премилый человек. Все кланяются.
Пиши опять.
20 декабря.
Сегодня Новый год в Неметчине.
171. Т. Н. ГРАНОВСКОМУ
30 декабря 1843 г. Москва.
В первом часу при Альфонском родился у меня сын Николай. Ребенок здоров, Наташа как обыкновенно. Вперед загадывать боюсь. Будто камень с груди, и как-то хочется плакать.
Доселе все хорошо — но я уж проучен. Скажи это Галахову, Коршу, Крюкову и не говори Гро — Ироду, избивающему младенцев. Советую мою долю бургонского не пить, а привезти.
30 декабря.
На обороте: Тимофею Николаевичу Грановскому.
172. Т. А. АСТРАКОВОЙ
30 декабря 1843 г. Москва.
У Наташи родился сын — Николай, мать и дитя здоровы.
173. Т. Н. ГРАНОВСКОМУ
31 декабря 1843 г. Москва.
Грановскому — льву и доценту.
Если угодно — и довольно. В самом этом начале вести добрые. Доселе, кажется, ладно. Кормилицу привезли и ее отравил в стирку. Наташа провела ночь спокойно. Малютка иногда будто нехорошо кричит — но и это, может, кажется. — Лизавета Богдановна не спала ни одной минуты.
На обороте: Г-ну Грановскому.
174. Н. X. КЕТЧЕРУ
31 декабря 1843. Москва.
Вчера днем в первом часу Наташа разрешилась от бремени. Вся обстановка была очень сомнительна, и морально и физически, — но результат до сих пор так хорош, что я боюсь верить. Младенец был тотчас осмотрен Альфонским — он нашел его совершенно исправным. Вечером он опять приехал и остался также доволен. Ночь прошла тихо. Наташа весела и здорова насколько можно. Перед разрешением было мы взгрустнулись и Грановский хотел было за тобою отправлять эстафету. — Разумеется, теперь еще нельзя сказать ничего; но начало хорошо. Груди еще не давали. Кормилицы тоже. Лизавета Богдановна у нас ночевала; Грановский, получивши мою записку о счастливом окончании, не мог ее прочесть и передал Крюкову, так был взволнован. — Сколько любви нам, сколько любви — да и вам, друзья, сколько любви в нас.
Кажется, что все хорошо, Кетчер, но похвалить страшно, чтоб не сглазить. Ребенок совершенно здоров, на вид по крайней мере; и голос и движения — все хорошо. Наташа чрезвычайно спокойна насчет его; да право, до сих пор отлично. Я к ним переехала на это время. А хорошо было бы, если б ты здесь был; хотя хорошо, да как-то всего боишься, и ни к кому такого доверия нет, как к тебе. Да уж теперь незачем для этого тебе приезжать; самое важное и опасное время пройдет, покуда ты получишь известие и сам приедешь. Мы будем рапортовать тебе часто и подробно обо всем. Прощай, Кетчер.
Е. Г р а н о в с к а я .
Рукой Н. А. Герцен:
Вот тебе и моя рука.
Н. Герцен.
Р. Б. Лекции все тот же производят фурор. — Рейхель сделал Грановского портрет, поразительно похожий. Татьяна Алексеевна — кланяется. Маменька кланяется. Малютка назовется Николай.
167
1844
175. Н. X. КЕТЧЕРУ
2—3 января 1844 г. Москва.
Рукой Т. А. Астраковой:
У нас идет все же весело: маленький Николаша весь в Кетчера — бунтует беспрестанно; Наташа хороша, т. е. здорова столько, сколько может быть здоровой в ее положении; Герцен (отец) острит и хохочет беспрерывно, мы с Грановской тоже хохочем.
Поздравляю с прошлым праздником, — с наступившим Новым годом. Мы сегодня ели за ваше здоровье конфекты. Прощайте! Дай бог вам здоровье и генеральский чин!
Т. А с т р а к о в а .
Рукой Е. В. Грановской:
2 генваря. Полночь.
Да, Кетчер, все идет как нельзя лучше. Малютка принялся за грудь без всяких церемоний, и он у нас ужасный едун; кой-когда покричит отличным голосом, потом спит; славный он мальчик. Наташа, кажется, совсем спокойна на его счет; в первые дни все как-то еще не верилось, чтобы это была правда, теперь поневоле веришь. Право, ребенок так хорош, отлично исправляет все свои человеческие обязанности — см. о них Цицерона «De officiis» и Сильвио Пеллико «Dei doveri» (т. е. о доверенностях)141[141], словом, отличный молодой человек, у Наташи со вчерашнего вечера началась боль в лице, которая бывала у нее всегда после родов. Впрочем, она говорит, что она чувствует себя несравненно лучше, чем в прошедшем году. Это происходит, конечно, оттого, что она спокойна и весела. — Ты, я думаю, будешь ждать с ужаснейшим нетерпением каждое письмо от нас, дай бог только, чтобы всегда можно писать о хорошем. Мы сегодня говорили с Герценом (он разбирал журналы, которые он писал при рождении прежних детей), что ведь все те случаи были совершенно разные, и как могли доктора ошибиться до такой степени, что они приговорили к подобной участи всех будущих детей? Ведь очевидно, что это неправда, что натура приняла pfe142[142] и что все дети должны были родиться с органическим недостатком. Уж в этом Николашке нет никаких. Две последние ночи провел он менее спокойно, чем первую, но это было вследствие голода; он все искал груди, и, может быть, у него болел животик,
168
как у всех детей его возраста, т. е. небольшого, 72-аршинного, он ужасно мал143[143]. Завтра отошлю письмо и прибавлю несколько слов об наступающей ночи.
Она началась с того, что я принялся писать к тебе. Да, камень огромный свалился с груди, я начинаю верить. — Но у меня болит голова, и я не хочу писать невздор… итак, представь себе, под камнем открылся источник острот, которыми я потчую Елизавету Богдановну с Татьяной Алексеевной. С мальчиком я как-то еще не очень знаком, и он со мною, впрочем, у него начинают развертываться таланты очень рано — чихает и протягивает руки, когда его не пеленают, т. е. именно, когда пеленают. Завтра напишу дельное что-нибудь.
Января 2. 1844. Москва.
Рукой Е. Б. Грановской:
3 января. Утром.
Наташа велела сказать тебе, чтоб ты не огорчался, что красные сапоги Сашке не впору. Она отдала их Николашке, который теперь щеголяет в них. Сегодня она сама здоровее, чем была вчера и третьего дня. Те два, т. е. третий и четвертый, были лихорадочные дни; теперь лицо у нее меньше болит. Просто я не нахвалюсь поведением матери и сына, а если ты по моему описанию также будешь ими доволен, то плюнь, чтоб не сглазить их. Все-таки зачем тебя нет здесь; эта зима прошла так хорошо для всех нас. Все было удачно: и лекции Грановского, и здоровье его и Наташи лучше, чем прошлую зиму. Теперь
141[141] Вставка рукой Герцена. — Ред. 142[142] привычки (франц.). — Ред.
этот Николашка — словом, все хорошо, кроме тебя; ты, право, негодяй, что бросил нас. Тебе велит кланяться твоя кума, кормилица. Та же самая кормит Николашку, крестить будет Грановский с Луизой Ивановной; дер херр в отставку. Сашкин коклюш прошел; т. е. проходит144[144]; он стал ужасный спорщик после своей болезни, впрочем, он так мил, и умен, и остер, что чудо. В Новый год он все допрашивался, куда делся старый, и решил наконец, что он провалился. Прощай же, Кетчер, да что ты так редко пишешь? — Мы все-таки приедем к тебе с Наташей и с Сашкой весною. (Увидим!)145[145].
Рукой Н. А. Герцен:
Что это ни слуху, ни духу от тебя? Жду с нетерпеньем хоть письма, у нас все хорошо, лишь тебя недостает.
Н. Г е р ц е н .
3 января 1844. 11 часов.
Все благополучно и тихо. Четверо суток прошло. Сообщи от меня Белинскому об рождении малютки и о прочем.
Да что же Краевский не присылает статью IV, коли так, до получения я отказываюсь давать статьи — за которые он даже вежливостью не хочет платить.
Ей-богу не пишется.
169
176. А. Л. ВИТБЕРГУ
7 января 1844. Москва.
Вы имеете много прав негодовать на меня, почтеннейший Александр Лаврентьевич, я давно не давал вестей о себе — но, впрочем, долею вина не моя. Я писал к вам письмо месяца два тому назад с одним молодым человеком — но вы его не получили, а не получили потому, что, переехавши из дома Галя, вы не дали знать. Письмо ваше в ноябре я через Григория Ивановича получил с искреннейшей радостью. Благодарю вас за него и за память — хотя, впрочем, я уверен, что люди, так душевно встретившиеся на несчастной полосе жизни для обоих, не могут охладеть.
Сообщу вам важную новость для меня. Вы помните несчастные разрешения моей жены — расстроивавшие ее и физически и морально, а потому можете себе представить всю радость нашу, когда 30 декабря родился сын совершенно здоровый, которого вчера и крестили
144[144] Вставка рукой Герцена. — Ред. 145[145] Вставка рукой Герцена. — Ред.
Николаем. Более о себе ничего не могу сказать. Лето я жил в деревне, и опять собираюсь с мая месяца. Об ваших делах я иногда справляюсь у Григория Ивановича.
Что ваше здоровье? ваша периодическая болезнь? В досужую минуту напишите строчку.
Наташа вам и Авдотье Викторовне посылает душевный привет, передайте и мое пожатие руки.
Что Виктор — товарищ по Вятке — и прочие милые Витберги, а Любовь Александровна давно уж вышла из их числа.
Дай бог, чтоб сии строки застали всех вас здоровым
А. Г е р ц е н .
177. Н. X. КЕТЧЕРУ
11 января 1844 г. Москва.
Рукой Е. Б. Грановской:
Января 10-го.
Бессовестный Кетчер! Что с тобой, что ты так долго не пишешь? Сначала мы сердились, а теперь уж начинаем беспокоиться. Не болен ли ты? Начинаю с того, что пожалуюсь на Наташу: когда она встала после 9 дней, она сейчас так воспользовалась свободой, т. е. так много ходила и сидела, что на другой же день слегла и была очень больна; у нее сделались
