Москве. Пятницкой части, III квартал, собственный дом — № 258.
41. Г. И. КЛЮЧАРЕВУ
25 (13) апреля 1848 г. Рим.
25 апреля 1848. Рим.
Вот я опять с хлопотами, почтеннейший Григорий Иванович, право, и совестно и досадно, да делать нечего. Смутные дела во всей Европе поставили меня в прекурьезное положение относительно денег. 1-е. Вексель в 5760 франков, данный Ценкером и Колли на Турнейсена, возвращен мне от Ротшильда с известием, что Турнейсен лопнул, между тем, пока посылали,
вексель просрочился. Торлониа говорит, что Ценкер и Колли, наверное, не воспользуются таким случаем и поступят, как простая честность говорит, т. е. заплотят деньги — которых я не получил. Так как на векселе написано, что деньги посланы вами, то вы имеете полное право требовать возвращения денег.
72
Я посылаю не токмо вексель с надписями, но и официальный акт, присланный из Парижа; отдавая его Колли, я посоветую, буде он затруднится в уплате, взять с него записку в получении обоих документов. Если же он согласится (на что, я думаю есть и закон) заплатить, то через него же надобно будет снова перевести деньги — но об этом после. 2-е. Торлониа принял один из трех векселей, посланных Редлихом и Колли, но два остались на Фульда. Фульд не плотит, я пошлю к нему векселя и, буде он не заплатит, я их возвращу Колли, срок им далеко не пришел. З-е, О 8500 фр., находившихся на кредитивном письме Турнейсен пишет мне, что он не отрекается их заплатить — но не теперь, а по приведению к концу всех дел, т. е., может быть, через год. — Результат всего этого, что я при деньгах без денег. — Послезавтра оставляю я Рим и еду во Флоренцию, откуда собираюсь в Турин; маменька собирается через свою родину — Штутгарт — в Париж, там она по доверенности моей будет хлопотать о получении денег. Торлониа дает от себя письмо, но при всем этом и она и я — мы можем остаться без денег, а потому я вот о чем попрошу вас. Если Ценкер и Колли возвратят 5760 фр. по векселю, то потрудитесь к ним прибавить еще от 6 до 7000 франков, как будет возможно (кстати, может, Дмитрий Павлович отдал остальное по сохранной записке и проценты, а может, и Эрн внес Рейхелев долг, я писал вам, что не получил одного из ваших писем). Деньги эти я попрошу вас переслать, во-первых, на ответственность Колли и Редлиха, всего лучше на имя одного из главных лондонских банкиров или как они знают. Отправьте их в письме, адресуя его на имя маменьки в Париж: А Мтв Louise Haag de Würtemberg à Paris — Confiée aux soins de Mrs Rotschild et Cnie —а всего лучше пусть Колли и пошлет по этому адресу, — а вам даст секунду. Письмо мое придет к вам около 15/3 мая, стало быть, полагая дней пять на всякие потери, маменька получит ответ в Париже около 2 июня / 20 мая — я в это время буду где- нибудь в Пиэмонте, куда посылают доктора Наташу и куда я стремлюсь сам отдохнуть от души. Все, что вам угодно сообщить мне, пишите к маменьке — она мне сообщит письмо. А как я где-нибудь оснуюсь, так напишу еще письмо с адресом, но для перевода денег не ожидайте, пожалуйста, ничего, а то мы попадем на Антониеву пищу. Если вы поручите переслать векселя Колли, то для большей достоверности я попрошу принять труд и сообщить особым письмом, и упомяните, на кого векселя и число, на имя же маменьки — просто à Paris — Роste restante. Простите, простите и дайте вашу руку — что делать, такие обстоятельства в сто лет не случаются.
В первый праздник видел я, как Пий Девятый благословлял народ с балкона в храмt Петра, а потом удивительную иллюминацию —
которая делается до сих пор по чертежу и плану Бонарроти. Сегодня должна быть знаменитая Жирандоль с крепости Св. Ангела, но за дождем отменена. — Итальянская жизнь мне ужасно нравится, лето началось еще в марте, теперь настоящий рай. Жду бездну новых наслаждений во Флоренции, но в жары советуют приблизиться к Альпам, — на нас, северных жителей, жары лета действуют, говорят, плохо, особенно при здоровье Наташи и Саши.
Все кланяются вам. При свиданье передайте поклон Егору Ивановичу — вот ему доказательство, что домы отстроивать легче, нежели путешествовать и переводить деньги.
Засим много и много кланяюсь вам и жму вашу руку крепко и усердно.
А. Герцен.
Р. Б. Понравилась ли вам моя «Сорока-воровка»?
Не была ли послана «секунда» векселя в 5760 в письме, которое пропало? — Впрочем, и по ней нельзя получить, ибо теперь на Турнейсена никто платить не будет, да и виноват окажется тот банкир, который отдаст.
Я переменил адрес и прошу послать письмо на имя Ротшильда в Париж.
На обороте: Russia — (Mosca). Al Signor Gr. di Klutzareff.
Его высокоблашродию Григорию Ивановичу Ключареву.
В Москве. Пятницкой части, III квартала, в собственном доме за № 258.
42. Г. И. КЛЮЧАРЕВУ
29 (17) апреля 1848 г. Ливорно.
Ливурно 1848. Апреля 29.
Почтеннейший Григорий Иванович, сейчас маменька садится на пароход, а я с детьми на паровоз и едем в две разные стороны: она прямо в Марсель — а я поезжу по Тоскане, а потом отправлюсь в Шамбери, где снова съедемся с маменькой. — Я писал к вам на днях — но, боясь неаккуратности почт в Ломбардии, пишу здесь и отдам письмо маменьке, чтоб она его отправила из Марселя. В прошлом письме я послал к вам вексель от Колли на Турнейсена в 5760 франков, который Ротшильд воротил из Парижа с протом, засвидетельствованным нотариусом. Если Колли порядочный человек, он понимает, что ему нельзя не заплатить вам по векселю, а, впрочем, если следует на него жаловаться и пр., то все сие вполне поручаю вам. Торлониа взял с меня прегнусную расписку, что я отвечаю в случае остановки платежа у Колли даже за те векселя, по которым
74
он прежде мне выдал. Без этого он не хотел меня снабдить 5000 по одному фульдовскому векселю. — Получили ли вы мое письмо — оно было застраховано и послано дней пять тому назад из Рима. — Вашего письма, о котором вы писали, я все-таки не получал.
Теперь у меня на кредитиве 8500 фр.
На двух векселях Колли на Фульда 8300
16 800.
Если к ним прибавить тысячи две наличных денег да вексель, посланный к вам, этого было бы довольно на окончание путешествия и возвращение в Москву, но, в сущности, я имею только 2000 фр., ибо Фульд в ликвидации, по его векселям ни плотят. Торлониа адресовал в Париж к какому-то знакомому. Я уговорил маменьку отправиться за деньгами, не заезжали в Штутгарт — ибо под конец мы пришли бы к совершенно затруднительному состоянию. Думаю, что с Турнейсена сантимов 70 или 75 за франк получу по кредитиву.
Если вы не получали, Григорий Иванович, моего прошлого письма, с векселем, то примите на себя труд известить об этом дом Колли — который и без векселя имеет все средства убедиться в том, что дом Турнейсена в фальите и что я по векселю не получал от других банкиров, иначе бы ему прислали вексель с надписью — он дан им от (нашего, кажется) 23 февраля. А потому, если он хочет, я ему вышлю копию с прота через Ротшильда. Сверх того, я попрошу вас ему сказать, что, как только фульд откажется платить (Марья Каспаровна отошлет вам векселя) — я с него потребую деньги, ибо тут и срок не прошел: 26 февраля / 9 марта на три месяца.
Если есть возможность с совершенной верностью и на страх Колли и Редлиха перевести 3000 сер., вы меня обяжете. Ибо при нынешних обстоятельствах я не могу надеяться даже на Ротшильда — и если мне по векселям не заплотят, я насижусь без гроша. Все же Ротшильд парижский или кто-нибудь из лондонских банкиров верен — вексель пришлите, как я вам писал в прошлом письме, на имя маменьки — Madame Louise Haag de Wurtemberg. — Confiée aux soins de Mrs Rotschild à Paris. Это гораздо вернее, нежели посылать в Шамбери, и же буду делать разные экскурции. Марья Каспаровна тотчас известит вас о получении письма — а мне его доставит.
Засим прощайте, Григорий Иванович. Простите за хлопоты, доставляемые вам в таком обилии. Мы все здоровы, насколько кто может, Наташа была сильно больна морской болезнью при переезде из Чивиты-Веккии в Ливурву, ветер был ужасный, мы ехали на большом
сардинском пароходе, и, несмотря на его величину, его бросало на стороны как маленький челнок.
75
Все желающие ко мне писать пусть пишут — т. е. теперь, ибо через несколько времени я пришлю настоящий адрес — на адреса маменьки и Ротшильда. Пусть Зонненберг съездит сказать об этом кому-нибудь из моих близких знакомых. Мне бы очень хотелось знать, когда бедный Грановский повезет свою жену, которая так страдает, в Германию и куда именно ее посылают доктора; я думаю, любезнейший пастушок Зонненберг все это обделает.
Все наши много кланяются вам. — Прощайте еще раз. — С дороги что-то нескладно пишется, до сих пор все еще кажется, что качает на пароходе.
На обороте: Russie, à Moscou. Monsieur de Klutschareff.
Его высокоблагородию Григорию Ивановичу Ключареву.
Пятницкой части, третьего квартала, собственный дом, за № 258, в Москве.
43. Ю. Б. МЮЛЬГАУЗЕН (приписка)
Вот позвольте мне послать вам поклон в раме. А. Герцен.
44. Т. А. АСТРАКОВОЙ
Рукой Н. А. Герцен:
Наконец-то я могу тебе написать, что мы живы, здоровы и в Париже моя Таня. А ты не пишешь мне бог весть сколько времени, на последние два письма нет даже ответа — разве теряются письма, — может, это случается, а может, и наша кочующая жизнь тому причиной; ну, да какая б ни была причина, дело в том, что смерть подчас грустно и жутко не иметь так долго известия от вас. Если просьба может помочь — то прошу тебя, Таня, пиши как можно скорее, сейчас по получении этого письма. Вот и лето настало, воображаю тебя на твоем дворике, перед жаровней, сахар, ягоды кругом… да еще здорова ли ты?.. Фу, право, как глуп и жалок человек в своем бессилии. Что Грановские, они, кажется, переменили направление своего путешествия и едут в Крым вместо чужих краев? Что здоровье Елизаветы Богдановны? Что делают все Корши, все — т. е. начиная с Евгения
