Тебе известны результаты выборов. «Was wird — das wird» — sagt ein russisches Sprichwort38[38]. Я совершенно подавлен болезнью Натали, это, наконец, переходит все границы, — пустяковая простуда, все развиваясь и развиваясь, превращается в болезнь, причиняющую ужасные страдания. — Нет, жизнь глупа, мы бьемся, надрываемся, но ведь одна только органическая химия и есть судьба и решает все.

Ротшильд написал Киселеву, но он не хочет, чтобы об этом говорили. Дело уже давно предали бы забвению, если бы меня не было в Париже.

Сегодня я получил от Гофмана и Кампе письмо, полное комплиментов. Он пишет, что посылает мне критическую статью (которую я не получил), написанную в ироническом тоне, дабы обмануть реакционеров, и что сам он находит ее прелестной. Упоминает о каком-то Хауеншильде, который тоже что-то написал, — кто этот господин с ирокезской фамилией? Упоминает о втором издании, которое должно появиться через два месяца. — Дай же, пожалуйста, предисловие. Критическая статья помещена в брокгаузовских «Blätter für Liter Unterhaltung», а другая — Хауеншильда, но я ничего не получал.

38[38] «Чему быть — того не миновать» — говорит одна русская пословица (нем.). — Ред.

Я буду очень рад, если Александр начнет брать уроки у Фогта, ведь это моя мечта — направить его в сторону естественных наук. Постарайся же узнать, будет ли достаточно 100 франков в месяц (я считаю, что, кроме того, нужен учитель

40

французского языка), мне хотелось бы знать, устраивает ли его это. Пока история с билетом не кончится, я могу располагать только 22 000 в год.

Насчет микроскопа трудно что-либо сказать; если Огарев в ссылке, ему нужно было бы переслать его немедленно; повремени еще несколько дней. Я все жду человека из России, который должен привезти нам письма.

Правительство так пришиблено, что оно берет Аббату-Чи в министры, а Персиньи в сыновья Бароша. О secolo incapace!39[39] — ни эрекции, ни эякуляции! А письмо Прудона к Карлье. — Нет, цельных натур больше не существует, все мы, tutti quanti40[40], тронуты разложением.

Es lebe der Tod!41[41]

Все простужены из-за холода, а я из-за Гофмана и Кампе.

На обороте: Егору Федоровичу.

18. Г. ГЕРВЕГУ

4—5 мая (22—23 апреля) 1850 г. Париж.

4 mai.

Il у a bien longtemps que je n’ai pas écrit, et la cause en est que par coquetterie je ne me montre à mes amis que lorsque je suis aimable, spirituel, intéressant… eh bien, ces trois

39[39] О немощный век! (итал.)<. - Ред.> 40[40] решительно все (итал.)<. - Ред.>

41[41] Да здравствует смерть! (нем.). — Ред.

jours je n’étais ni l’un ni l’autre. La maladie de Natalie m’a attristé. Les horreurs que je vois tous les jours m’irritent d’une manière stérile. Tu sais qu’Edmond est expulsé et qu’il reste ici pour quelque temps à condition de ne rien faire. Tu sais la chasse aux porteurs de journaux qui chaque jour se renouvelle — et se termine par une victoire complète des Carlovingiens… Corpo di Bacco, lorsqu’on sait qu’il n’y a pas de ville plus civilisée que Paris, pas de peuple meilleur, — lorsqu’on pense que partout ailleurs cela va plus mal encore, on devient stupéfait, crétin, idiot… idiot jusqu’au point d’aller voir Alexis le magnétisé…

L’affaire du départ reste comme elle était — si je ne parviens pas à avoir un visa pour Nice, j’irai par Genève.

Il y a de bonnes nouvelles concernant l’affaire, elles consistent dans un mémoire de la banque tout en faveur du remboursement.

J’ai reçu une lettre de Bamberger, c’est un homme de beaucoup d’énergie spirituelle, sa lettre est charmante; entre autres il me cite ce texte: «Tristitia est animi imperfectio» — et m’engage de me moquer de tout; je n’avais pas besoin d’une invitation pour cela, et j’ai écrit un petit article Omnia mea mecum porto qui

41

te plaira, j’en suis certain. — Edmond veut aller en Egypte. Je tâche de sauver tanto poco du cautionnement.

J’ai un mal de tête féroce. — Adieu, caro mio, au revoir, le temps approche où enfin nous nous reposerons ensemble. Je t’embrasse.

Pr est au secret à Doullens, même sa femme ne pouvait le voir qu’un instant sous la surveillance d’un gardien.

5 mai.

Hier à cause de la fête les lettres ne partirent point. J’ajoua quelques mots. Tes prédictions s’accomplissent, ma femme veiii[c]

mieux, mais Tata est malade… Commence à crier et à pester — moi je me résigne. L’homme ne peut être calme et tranquilleque lorsqu’il est tout seul — chaque complication de la vie par les relations les plus intimes porte des moments de bonheur et des éternités d’amertume, de crainte, de déchirements de cœur — c’est alors que tout chancelle dans l’homme-même, il perd le centre de gravité. Et — voilà notre existence. Tu t’abuses jusqu’à présent en pensant diriger ta vie en souverain. Tu ne feras rien, caro mio.

La lettre de Pr serait très stupide, mais il y a pourtant des causes atténuantes. Il faut te dire que l’autre le flattait, faisait avec lui des dissertations sur le conservatisme et la révolution, lui faisait diverses petites douceurs. — Mais je ne l’excuse pas. Ma lettre te plairait plus, c’est la simplicité d’une addition.

Je te tzaluiu i obnimaiu.

Je crois à la possibilité de viser ici — ce qui est de beaucoup mieux. Pour toi — autre chose, tu es Suisse, mais un Russe visé à Genève, passeport suisse — trop compliqué.

Внизу листа: Егору Федоровичу.

Перевод 4 мая.

Я уже очень давно не писал, а все потому, что из кокетства я показываюсь своим друзьям только тогда, когда я любезен, остроумен, интересен… а эти три дня я не был ни тем, ни другим. Меня огорчала болезнь Натали. Ужасы, которые я вижу ежедневно, вызывают во мне какое-то бесполезное раздражение. Ты знаешь, что Эдмона высылают и что он остается здесь еще на некоторое время при условии ничем не заниматься. Ты знаешь, что охота на продавцов газет возобновляется изо дня в день — и неизменно заканчивается полной победой Карловингов… А как подумаешь, corpo di Bacco42[42], что нет города

42

более цивилизованного, чем Париж, нет лучше народа, — представишь себе, что повсюду в других местах дело обстоит еще хуже, просто цепенеешь, становишься кретином, идиотом… идиотом до такой степени, что идешь смотреть магнетизированного Алексиса…

С отъездом все остается по-прежнему — если не добьюсь визы для Ниццы, поеду через Женеву.

Есть хорошие новости о деле, а именно — докладная записка банка, полностью поддерживающая выплату.

Я получил письмо от Бамбергера. Это человек очень деятельного ума, его письмо прекрасно; между прочим, он мне процитировал слова «Tristitia est animi imperfectio»43[43] и посоветовал^^] ничего не принимать всерьез; об этом меня не надо было просить, и я написал небольшую статью «Omnia mea mecum porto», которая, я уверен, тебе понравится. Эдмон собирается ехать в Египет. Я стараюсь спасти tanto росо44[44] из залога.

У меня ужасная головная боль. Прощай, саго mio, до свидания. Уже близко то время, когда мы, наконец, вместе отдохнем. Обнимаю тебя.

Прудон в одиночном заключении в Дулланской тюрьме, даже жене удалось только на минуту повидать его, и то в присутствии надзирателя.

5 мая.

Вчера по случаю праздника письма не были отправлены. Добавляю несколько слов. Твои предсказания сбываются — моей жене лучше, но заболела Тата. — Начинай же кричать и ругаться, а я покоряюсь неизбежности. Человеку можно оставаться спокойным и безмятежным лишь тогда, когда он совсем одинок; даже самые близкие отношения осложняют жизнь, несут с собой минуты счастья и целую вечность огорчений, опасений, сердечных мук — и тогда-то в самом человеке все и начинает колебаться, он теряет равновесие. И таково наше бытие. Ты и по сей день пребываешь в заблуждении, думая, что можешь самовластно управлять своей жизнью. Тебе это не удается, саго mio.