Herzen.
7 сентября. Среда. 25, Euston Square.
Дорогой Линтон,
не знаю как начать письмо, новы дружески простите меня, узнав несколько смягчающих вину обстоятельств. Я ездил в Фолькстон и кроме того здесь побывал один из моих друзей из России, приехавший повидать меня; я был так поглощен всем этим, что до сегодняшнего дня забывал вам ответить.
Посылаю вам одну статью (а если найду, то вышлю и вторую). Статьи не мои, я разделяю выраженные в них чувства, но не изложение.
Руге напечатал от своего имени письмо в защиту Бакунина. Маркс тоже вмешался в это дело. Головин превратит это в нечто бесконечное. Но важно то, что мы его защитили и мы себя назвали, тогда как обвинитель не сбросил маски.
Прощайте. Будьте здоровы. Это письмо уйдет только завтра утром.
А. Герцен.
113
86. M. К. РЕЙХЕЛЬ
7 сентября (26 августа) 1853 г. Лондон.
26 августа 7 сентября 1853. London.
Зачем я сегодня пишу — не знаю. И ничего не напишу, а так будто легче будет. Михаила Семеновича проводил — и как пошел один по Лондон Бридж, так стало сиротливо, страшно — и отчего это 26 августа?
Мне кажется, я в лице его простился с Русью. Мы разошлись или развелись обстоятельствами так, что друг друга не достанешь и голос становится непонятен.
Много пользы сделал мне Михаил Семенович, все правды лучше лжей, чего бы ни стоили. — Симпатия может и будет в будущем поколении. А сердечная связь с настоящим.
Уж не в самом ли деле в Америку уехать…
Да, мир несвободный беспощадно пытает осмеливающегося стать свободно… я на пять лет старше с 3 сентября, но все еще бродит. Уехал Михаил Семенович в 10 % утра на Булонь. Мы как-то ему неладно визировали пасс, уж не случилось ли чего?
Прощайте.
Детям накупил игрушек.
Addio.
Середа.
Пришлите с Чернецким, если есть что. Тата просит какую-то игрушку, кухню, что ли.
87. М. МЕЙЗЕНБУГ
8 septembre. Jeudi. 25, Euston Square.
Je commence à mon tour à m’inquiéter de votre silence et je présume que vous êtes mécontente de moi. J’ai été complètement absorbé par la visite d’un des hyperboréens. Jusqu’à présent la multitude des choses que j’ai entendues tourbillone dans ma tête et la fait tourner. J’aurais beaucoup à vous raconter. Hier le monsieur est parti, hier c’était aussi le jour de nom de Tata, jour extrêmement triste pour moi par des souvenirs qui s’y attachent… et je me sentais encore une fois si seul, si seul…
Quand rentrez-vous? Notre visite dépendra maintenant du temps, mais il est temps pour vous de retourner. N’avez-vous pas
114
assez der Einsamkeit et de la mer. Elle est loin d’être belle et bleue comme la Méditerranée, je l’ai vue à Folkstone.
Adieu, je ne vous écris que pour expliquer mon silence et provoquer une réponse. Je vous serre la main.
Les enfants sont bien.
A. H.
8 сентября. Четверг. 25, Euston Square.
Меня начинает в свою очередь беспокоить ваше молчание, и я предполагаю, что вы недовольны мною. Я был совершенно поглощен визитом одного из гиперборейцев. До сих пор множество вещей, услышанных мною, вихрем вертится в моей голове и вызывает головокружение. Я много рассказал бы вам. Вчера господин этот уехал, вчера же были именины Таты, день чрезвычайно грустный для меня по связанным с ним воспоминаниям… и я чувствовал себя снова таким одиноким, таким одиноким…
Когда вы вернетесь? Наше посещение будет зависеть теперь от погоды, однако время уж и вам возвратиться. Разве вам не достаточно der Einsamkeitxcix[99] и моря? Оно далеко не такое красивое и синее, как Средиземное, я видел его в Фолькстоне.
Прощайте, я пишу вам лишь для того, чтоб объяснить свое молчание и вызвать на ответ. Жму вам руку.
Дети здоровы.
88. М. К. РЕЙХЕЛЬ
Посылаю вам обратно письмо к Михаилу Семеновичу и жду с нетерпением вести о его приезде. Беспокоюсь я только потому, что он языка не знает. Мне, да и русскому священнику, который видел его пасс, не пришло в голову, что он в Па- риже-то не был визирован в префектуре (чего достаточно было бы за глаза). Это я открыл вчера утром. Ну, Михаил Семенович не хотел ждать за этим 24 часа, вот я и побаиваюсь. Да если он не приехал, так вы просто-напросто отправляйте
115
Энгельсона в Булонь. Провожатый его хорош — но все же не уладит дела.
Почему вы думаете, что вещи, писанные мною, относятся решительно и исключительно к нашим друзьям, — они всего более относятся к молодым людям. Взгляд Михаила Семеновича, часто исполненный отчаяния, есть взгляд наших друзей. Они вышли из деятельности. Я многое принял из того, что он говорил, но это болезненное сложа руки я не могу ни похвалить, ни принять. Они слишком близко видят подробности, или грубый гнет и глупая масса слишком на плечах — надобно же, хоть чтоб кто-нибудь не покидал оружия, особенно же (как сам Михаил Семенович согласился потом), когда огромнейшие элементы будущего vorhandenc[100].
Ну, а что же вы скажете об гоголевском генерале и об помещике-обжоре? Я ночью один хохотал, как безумный, до боли в животе. — Остальное не того, но у наших друзей это сделалось религией. Михаил Семенович не позволяет очень критикаться. Вчера ночью прочел я комедию «Не в свои сани» — безмерно плоха. Мысль порядочная, а живое лицо только и есть что отец. Да и язык этот à la «Женитьба» надоел, как горькая редька.
Мало, очень мало движенья у нас, застой. Я многое жду от тургеневского романа.
Прощайте. Я пишу к вам опять. Это все оттого, что еще горячку порю.
89. А. САФФИ
8 сентября (27 августа) 1853 г. Лондон,
8 septembre. Jeudi.
25, Euston Square.
Cher Saffi,
Golovine m’a prié de vous avertir qu’on attend avec impatience votre article sur Michel-Ange.
Vous avez été dans mon absence chez moi — je l’ai appris avec un véritable regret. J’ai appris beaucoup de choses très tristes extrêmement tristes pour moi.
Venez donc le plus vite possible.
Tout à vous
A. Herzen.
116
8 сентября. Четверг. 25, Euston Square.
Дорогой Саффи,
Головин просил сообщить вам, что вашу статью о Микеланджело ждут с нетерпением.
Вы заходили ко мне в мое отсутствие — я услыхал об этом с истинным огорчением. Я узнал много печальных новостей… чрезвычайно печальных для меня. Приходите же как можно скорее.
Весь ваш
А. Герцен.
90. Ф. ФОРУ
11 сентября (30 августа) 1853 г. Лондон.
Considérant votre permission,
Considérant l’urgence,
Considérant la nécessité,
Considérant le brouillard,
je vous envoie la feuille avec la prière de jeter un coup d’œil sur les fautes (quoique ce soit très peu chrétien) avant 10 heures du matin; j’enverrai la chercher.
Tout à vous
Принимая во внимание ваше разрешение,
Принимая во внимание срочность,
Принимая во внимание необходимость,
я посылаю вам до 10 часов утра этот листок с просьбой взглянуть на ошибки (хоть это и не совсем по-христиански); я за ним пришлю.
Весь ваш
А. Г.
Воскресенье, 11 сентября 1853.
91. М. К. РЕЙХЕЛЬ
16 (4) сентября 1853 а. Лондон.
16 сентября. Пятница.
Ваше письмо грустно. — Знаете ли причину? Вы настолько вжились в больную, но возбужденную среду нашу, что облако удушающей русской жизни, — захваченное с собой Михаилом
117
Семеновичем, — задавило в вас на миг все светлое. Вот что было со мной дни четыре еще после его отъезда. Сам Михаил Семенович — лучшее доказательство, что это не в самом деле так, нет — это атмосфера не России, а московских доктринеров, наших состарившихся друзей… вам больно, неловко. Ах, Марья Каспаровна, неужели вы можете одну минуту подумать, что мне не больно, не неловко. Но мой крест, который я несу с детства, — это безбоязненное принятие всякой истины. Многого и переносить не осталось после того, что потеряно, но нельзя не сознаться — наши друзья представляют несчастное, застрадавшееся, затомившееся, благородное поколение — но не свежую силу, не надежду, не детский звонкий привет будущему.
Я переписываю поэму Огарева; давно ли вы ее перечитывали? Знаете ли вы, что это гениальное произведение? Вот наша Русь — родная, юная и сломанная, спустя рукава и подгулявши — но не понурая.
Как вы думаете, если напечатать эту поэму под моим именем (sous reserveci[101], т. е. вручив письменную декларацию о причине покражи)? — Это головой выше всех публикаций моих.
Кстати. Здесь все в восхищенье от предисловия к 2 изд. «Développement des idées révolutionnaires». Я вам пришлю, переведите Михаилу Семеновичу сальянтное.
Чернецкий, разумеется, все доставил, за что получил от меня сверх высочайшей благодарности фрак, жилет и невыразишки черного колера.
Прощайте.
Писали ли вы в Москву, что Марья Львовна в Калифорнии? Не будете ли опять писать, нашепните, что я жду и жду.
Вы знаете, где живет Убри ? Пошлите-ка ему по экземпляру моих штук.
92. М. К. РЕИХЕЛЬ
20 (8) сентября 1853 г. Лондон,
20 сентября.
Видите ли вы, что я вас знаю, моя милая жирондистка, — да разве нас здесь судьба пощадила? А я — помилуйте, бит, бит, да жизнь-то осталась, и порыв, и прежнее. Ведь я говорю то, что они говорили, разве основа всей дружбы нашей не имен-
117
но то, что теперь отвергают. — Отвергают от устали, от любви к «щей горшок, да сам большой», к покою. — К тому у них предрассудок насчет бедности. Бедность знают только здесь. А вы совершенно со мною согласны, но для поучения меня притворяетесь, но я-то слишком вас знаю. Дай бог, чтоб двое мужчин таких нашлись, как вы, — и они бы что-нибудь да сделали.
Меня занимает мысль. Я печатаю теперь «Долг прежде всего» и разную дрянь… Заглавие «Перерванные рассказы». Это волюмчик не политический. — Позвольте, всемилосердо, вам посвятить — с двумя строчками? Или думаете, что это повредит вашим реляциям с Русью? Прощайте.
А в Америку поедем.
Посылаю предисловие — оно здесь делает фурор. Addio.
93. M. К. РЕЙХЕЛЬ
29— 30 (17—18) сентября 1853 г. Лондон.
29 сентября. Четверг.
Я к вам давно не писал. Отчего? А бог знает отчего. Вы меня спрашивали как-то, а я забыл отвечать, насчет портфеля с портретами — у меня его нет и не было, он должен быть у вас. Поищите. Второе — об мантилье, оставьте ее пока так — все эти вещи хотелось бы мне сохранить. Их так мало.
Ну, а посвященье вам все-таки сделаю; это вы как новость пишете, что у вас есть уголок в моем сердце… эдаких новостей много, знаете ли вы, что меня зовут Александром, что я прежде жил в Москве… etc., etc.
Я зол и устал. Ну, подлинно как Чаадаев говорил на Басманной: «Слава не даром достается». Вот третья неделя как Головин снова запутал меня в свои журнальные перебранки. «Morning Advertiser» печатает всякий день,
