Маша! Очень давно я тебе не писала, но я теперь буду тебе больше писать. Скажи Маврушке, что я ему тоже сюрприз сделаю, но я ему не скажу что.
Скажи Меме, что я ее напишу, но теперь я ей только напишу: «Liebe Meme, ich küsse dich»cx[110]. Майзебук живет здесь в ном ? доме. Nun adieu, Maschacxi[111]. Я küsse тебя und всех.
Deinecxii[112] Тата.
Папа мне дал медальончик и Оленьке.
103. А. САФФИ
13 (1) ноября 1853 г. Лондон.
13 novembre. Dimanche.
Très cher Saffî,
Est-il possible, probable, acceptable qu’il n’y ait pas de cause de ce retard scélérat que j’ai apporté à vous répondre? La cause en est prosaïque, j’ai égaré dans les papiers votre lettre —bonne, amicale, excellente, pour laquelle je vous serre la main — et je n’avais pas votre adresse. Mais qui connaît Golovine, connaît tout — il m’a sauvé.
Dieu des dieux,que cette aimable cité d’Oxford doit être ennuyeuse… au fond que nous fait le moyen âge des hommes et des edifices. Moins d’hommes, moins d’hommes autour de vous — si vous ne voulez pas les haïr tous. Mais de temps à autre il iaut venir chauler l’amitié —il faut venir chez nous et nous vous régalerons d’Orsini… ou du Laffitte de Wellington… comme il vous plaira.
Nous vivons tout doucement. Haug est allé — en Australie pensez-vous? oh non — demeurer de l’autre côté d’Euston Square. Sa place est occupée par Mselle Meysenbug —qui vous salue beaucoup. C’est un veritable bonheur pour les enfants.
La question de l’Orient est tellement à la mode que je n’en dirai pas un mot par coquetterie. Mais il y a quelque chose de très grave dans tout ce qui se passe là — beaucoup plus grave que n’en rêve Campanella, que n’en médite Mazzoleni et même Barberini qui est allé à Constantinople.
A propos, maintenant l’émigration italienne n’a rien à désirer, elle est tout à fait au niveau de la française, il vous manquait un Felix et bien si vous n’en avez pas de Félix Pyat — vous avez Felice Orsini.
Voilà l’égalité et l’équilibre consommés.
J’imprime une petite chose assez jolie — je tâcherai de vous envoyer un № (c’est dans une gazette française).
Vous m’avez promis de prendre des renseignements sur les étudiants russes à Oxford — faites cela. Proposez-leur mes brochures russes.
Demain Mazzini viendra dîner chez moi. — Adieu, cher ami, pensez à l’histoire italienne, mais aussi quelquelois à vos amis.
Votre tout et tout dévoué A. Herzen. Перевод
13 ноября. Воскресенье.
Дражайший Саффи, возможно ли, вероятно ли, допустимо ли, чтобы я без вся¬кой причины столь злодейски опоздал ответить на ваше письмо? Причина самая прозаическая: я затерял среди бумаг ваше письмо — доброе, дружеское, превосходное, за которое крепко жму вам руку, — и у меня не было вашего адреса. Но кто знает Головина, знает все: он меня выручил.
Всемогущий бояад, какой, должно быть, скучный этот милый городок Оксфорд… что нам за дело, в сущности, до средневековых людей и зданий. Поменьше людей, как можно меньше людей вокруг вас, если вы не хотите их всех возненавидеть. Однако время от времени необходимо подогревать дружеские чувст¬ва — надо приехать к нам, и мы угостим вас Орсини… или лафитом Веллингтона… как вам будет угодно.
Мы живем потихоньку. Гауг переехал — вы думаете в Австралию? — о нет: на другую сторону Euston Square. Его место занято м-ль Мейзенбуг, которая вам очень кланяется. Это истинное счастье для детей.
Восточный вопрос до такой степени в моде, что я из кокетства не скажу о нем ни слова. Но в том, что там происходит, есть нечто очень серьезное — гораздо серьезней мечтаний о том Кампанеллы, размышлений Маццолени и даже Барберини, который уехал в Константинополь.
Кстати, теперь итальянской эмиграции уже нечего желать, она вполне на уровне французской; вам недоставало только Феликса — ну что же, за неимением Феликса Пиа — у вас есть Феличе Орсини.
Вот и восстановлены равенство и равновесие.
Я печатаю довольно славную вещицу, — постараюсь послать вам № (это в одной французской газете).
Вы обещали мне навести справки о русских студентах в Оксфорде — сделайте это. Предложите им мои русские брошюры.
Завтра Маццини приедет ко мне обедать. — Прощайте, дорогой друг, думайте об итальянской истории, но вспоминайте иногда и о ваших друзьях.
Всецело вам преданный А. Г ерцен.
104. M. К. РЕЙХЁЛЬ
Пятница. 18 ноября.
Жду с радостью Бодиско — вероятно, он уехал после приезда Михаила Семеновича, стало, была полная возможность с ним прислать Пушкина и пр. Нет, Марья Каспаровна, это не живые люди, а люди любящие, хорошие, но — умершие для всякой деятельности. И вот все их теории, посмотрите, как Омер паша бьет дурака генерала Горчакова — не умели ничего приготовить, — если б Англия немного поблагороднее была, Николаю Павловичу пришлось бы пулю в лоб себе посадить… Ну что ж в таком случае наши делать будут?.. а поляки знают что. Что прислать? Да разве портфель с портретами, это хорошо. Да благомилосердо попросите Рейхеля передать записку Франку — и ответ отобрать.
Если можете, то прочтите статейку в «La Nation» от 15, это писали поляки, но много переврано. А вот Фор послал одну штучку в «Прессу» — хорошую, да не знаю, напечатают ли.
Рукой Н. А. Герцен:
Милая моя Маша! Скажи Маврушке, что я его благодарю за картинку, которукфн Miid прислал. Мейзенбук больна уже три дни. У нас есть Флара, а не Мариана. Она говорит только по-немецки и по-англичанки. Папа дал мне две книги: Ла петит Фадет и Ла Map о диабел. Нун adieu милая Маша. Я küss you.
Deine TaTacxiii[ 113].
105. М. К. РЕЙХЕЛЬ
26 (14) ноября 1853 г. Лондон.
26 ноября. Суббота. 25, Euston Square.
Кутерьму с именинами наделал Саша, а вы и поверили. Au restecxiv[114], я отказываюсь от всех празднований. Пусть дети тешатся, для меня будни.
Бодиско бывает ежедневно. Его очень сконфузил туман, как говорит: «Это ничего не видать».
Видели ли вы в «Illustration» за неделю — было представлено ~амое то место на Иерских островах, где было несчастие, и почти годовщину, меня поразила эта случайность.
132
У нас все тихо. Во вторник я говорю на митинге, первый раз, не знаю, удастся ли. Кланяюсь много Рейхелю, а Мельгунов, говорят, на Вятку.
Прощайте.
Рукой Н. А. Герцен:
Милая моя Маша!
Папа подарил Оле куклу, а Марихен сервис из жесть, Саша собачку, Майзенбук кухню, а я стульчик, столчик etc.
Ну, adieu Меме.
Ich целую très youcxv[115].
106. M. К. РЕЙХЕЛЬ 3 декабря (21 ноября) 1853 г. Лондон.
3 декабря. Суббога.
Давно я не писал вам, что делать?— суеты и шум; а тут и Оля и Тата три дня лежали в лихорадке — теперь совсем почти на ногах, это простуда — я думал, не корь ли, однако нет.
Митинг был блестящий. Речь моя крепко понравилась, она была зла, ядовита и забориста. Сегодня ее публикует «Лидер», но я думаю, вы по-английски не того, а потому я вырежу ее из французского журнала и пришлю (не всю, а то там есть и об вашем Николае Семеновиче). — Я хотел вам сегодня послать вырезки из «Herald» и «Daily News», да скотина горничная их выбросила. Впрочем, это только для того, чтоб вы видели в скобках: (hear, hear) и (Cheers, Cheers!)cxvi[116], что значит шумели ладно. В конце я сказал: «Позвольте мне повторить мой крик по- русски» и громко прокричал: «Да здравствует независимая Польша и вольная Русь!» Это с сотворения мира в первый раз, что русское слово раздалось в революционном деле.
Бодиско уехал. Он далеко не так черно смотрит, как Михаил Семенович, и понял хоть эту простую вещь, что для России (из благопристойности) необходим человек, который бы защищал ее. Я первым условием митинга поставил, чтоб ни малейшей обиды не было русскому народу.
Помните в «Горе от ума» Репетилов говорит на вопрос, что он делает в клубе: «Шумим, братец, шумим!» Засим и прощайте.
Целую ваших. — Что же и ваш Сашка с нами заодно именины справляет?
25, Euston Square.
Il y a un peu de reproches, cher Linton, dans votre lettre — je ne l’ai pas mérité. Avant le Meeting Piggott m’a demandé mon discours, je lui ai envoyé deux jours après, — et un jour avant d’avoir reçu votre lettre. Il me pria de passer à la rédaction et corriger — j’ai perdu le temps et voilà toute la cause, mais le discours paraîtra samedi. — J’ai envoyé chez Worcell pour demander-une copie, mon fils se mettra à transcrire — et vous l’aurez demain ou après-demain.
La rédaction du Leader est la seule que je connaisse à Londres et c’est très important d’avoir un journal qui ne relusera pas d’insérer un article lorsqu’on en a besoin. Elle n’est pas très radicale… mais il y a une velléité prononcée pour le socialisme. Et vous le savez que moi je ne comprends pas la révolution, sans socialisme.
Je suis enchanté de ce que vous traduisez la «Lettre à Michelet», —je vous réponds pour la vente d’une centaine d’exemplaires — c’est-à-dire que je m’en charge.
Savez-vous l’histoire abominable avec les matelots russes, — (dans le Daily News du 5 décembre). Nous avons fait tout notre possible pour les sauver, mais l’amiral anglais n’entend pas la chose de cette manière. La police a arrêté 6 déserteurs et sans enquête judiciaire, sans une sentence — on les a livrés. Comme le vaisseau russe était en réparation, l’équipage russe est sur un vaisseau anglais… L. Dudley Stuart s’est adressé au juge, un warrant a été expédié immédiatement. Mais l’amiral a répondu qu’il ne peut les prendre sans un ordre de l’Amirauté. Le temps passe… et on les transbordera sur le navire russe, là, probablement, ils seront fusillés. — Donc en 1853 il y avait la possibilité que des hommes ont été livrés en Angleterre sans jugement. Graham qui était la cause de la mort des Bandiera pourvoit le Knout. Quelle touchante amitié—on se bat sur le Danube, on s’embrasse à Portsmouth.
Ne passez pas ce fait monstrueux sous silence.
Il y a une convention pour les matelots fugitifs — mais il est dit dans les limites de la
loi.
Mais s’il suffit à un capitaine russe de dire — celui-là est un matelot russe—pour qu’on le livre, alors moi … vous… nons pouvons être
