«каторжными и беглыми», как выражается Булгарин.
Франку книги послал.
112. В. ЛИНТОНУ
20—21 (8—9) декабря 1853 г. Лондон.
20 décembre. Mardi.
Cher Linton,
Je suis trop consciencieux pour entreprendre le travail dont vous me parlez. Vous ierez bien de vous adresser à Bratiano, il connaît ces questions, il connaît les peuples slaves du sud et il n’a pas mon scepticisme.
C’est bien dommage que vous n’êtes pas ici, il est bien difficile de traiter ces questions par lettre. Est-ce qu’on invente des nationalités? Le monde slave présente des éléments très bons pour une fédéralisation, mais comment fera-t-il un tout quelconque sans la Bussie, ou contre elle. Est-ce que ces peuples au fond n’ont pas démontré leur incapacité complète de s’organiser? Après une révolution qui ne laissera pas de pierre sur pierre de l’édifice monarchique et chrétien viendra le tour de ces peuples communistes et démocratiques par naissance, par le sang. Mais avant… quel sera donc le replâtrage où la première pierre sera mise par un Aberdeen et la dernière par un Persigny.
Que ierez-vous en attendant de l’Autriche, de la Grèce?
Il faut détruire les unités séparatistes — comment les créer; certainement l’histoire nous présente des exemples des Etats
140
inventés comme par exemple la Prusse —mais aussi la Prusse est une absurdité et existe seulement comme non-Autriche.
Enfin, cher Linton, pour moi tout cela sont des questions qu’il m’est impossible de résoudre. Ce n’est pas ditiicile de jeter quelques généralités sur ce sujet … mais pour faire quelque chose de sérieux, c’est une autre affaire.
21 décembre.
J’ai été un peu indisposé hier et je ne vous ai pas expédié la lettre.
Les traîtres, comme ils ont lâchement vendu la Turquie, elle succombe glorieusement. La seule chose qu’elle devrait prier — c’est de retirer les flottes.
On se prépare à faire des interpellations par rapport aux matelots livrés.
Adieu.
20 декабря. Вторник.
Дорогой Линтон,
я слишком добросовестен, чтобы взяться за работу, о которой вы говорите. Лучше вам обратиться к Братиано, ему знакомы эти вопросы, ему знакомы южнославянские народы, и он лишен моего скептицизма.
Очень жаль, что бы не здесь; очень трудно обсуждать такие вопросы в письмах. Разве национальности придумывают? Славянский мир представляет прекрасный элемент для федерализации, но как создаст он что-либо целое без России или в противовес ей? Разве эти народы, в сущности, не доказали своей полной неспособности организоваться? После революции, которая не оставит камня на камне от монархического и христианского здания, придет время этих народов, коммунистических и демократических но рождению, по крови. Но до того… какой же будет кладка, в которой первый камень будет положен каким-нибудь Абердином, а последний каким-нибудь Персиньи?
А что тем временем вы станете делать с Австрией, с Грецией?
Надо разрушить сепаратистские единства — возможно ли их создавать? Конечно, история дает нам примеры придуманных государств, как, например, Пруссия, но Пруссия и есть нелепость и существует она лишь как не-Австрия.
Словом, дорогой Линтон, для меня это все вопросы, разрешить которые я не в силах. Набросать несколько общих мест на эту тему нетрудно… другое дело сделать что-либо серьезное.
141
Мне вчера немного нездоровилось, И я письма не отправил.
Предатели, как подло продали они Турцию, она погибает со славой. Единственное, о чем она должна была бы просить, — это о выводе флотов.
По поводу выданных матросов готовится запрос.
Прощайте.
113. М. МЕЙЗЕНБУГ.
24 (12) декабря 1853 г. Лондон.
Nous avons parlé il у a quelques jours des cadeaux, moi j’étais pour les choses superflues… Vous pour les utiles.
Comment me tirer d’affaire en voulant choisir une bagatelle quelconque pour vous offrir.
C’était difficile… mais le calembour m’a sauvé… là, comme il me sauve partout.
En vous olfrant la chose la plus inutile, qui porte le nom de nécessaire, — je pense trancher le nœud.
24 décembre 1853.
Несколько дней тому назад мы вели разговор о подарках, я высказывался за вещи излишние… Вы — за полезные.
Как же мне выйти из положения при выборе безделушки, которую я наморен вам преподнести?
Это было трудно… но каламбур выручил меня… на этот раз, как и всегда.
Предлагая вам вещь самую ненужную, которая называется несессером, я думаю, что разрубил этот узел.
24 декабря 1853.
114. В. ЛИНТОНУ
27 (15) декабря 1853 г. Лондон.
Eh bien soit, cher Linton, je vous écrirai deux petites lettres (peut-être 3) — taites-en un article ou imprimez la traduction ou ne laites rien — cela dépend de vous. Mais je ne dirai que quelques généralités et je commencerai par l’exposition de mon point de vue — qui peut-être ne sera pas partagé par vous, dans une certaine série d’idées. Sans cette exposition j’induirai en erreur et vous et le public. Mon dieu, comme je voudrais vous laire lire les brochures allemandes que j’ai publiées en 1850.
Je vous remercie pour la lettre d’introduction.
Vous écrirez je pense bien, quelque chose sur les matelots —
142
c’est la bataille de Synope gagnée par le tzar à Portsmouth.
Je vous serre la main.
A. Herzen.
25, Euston Square.
27 décembre.
P. S. Hâtez-vous, cher Linton, de publier la lettre à Michelet — c’est juste le temps. J’en prendrai cent exemplaires.
Пусть будет так, дорогой Линтон, я напишу вам два маленьких письма (может быть 3) — сделайте из них статью или напечатайте перевод, или не делайте ничего — это зависит от нас. Но я выскажу лишь некоторые общие соображения и начну с изложения моей точки зрения, которая, может быть, не совпадет с вашей в отдельных мыслях. Без такого изложения я введу в заблуждение и вас, и публику. Боже мой, как бы мне хотелось дать вам прочесть немецкие брошюры, опубликованные мною в 1850.
Благодарю вас за предисловие.
Думаю, что вы напишете что-нибудь о матросах, — это синопское сражение, выигранное царем в Портсмуте.
Жму вашу руку.
А. Герцен.
25, Euston Square.
27 декабря.
P. S. Поторопитесь, дорогой Линтон, напечатать письмо к Мишле — теперь это как раз вовремя. Я возьму сто экземпляров.
115. М. К. РЕЙХЕЛЬ
Под влиянием всяких елок и страшных морозов в два градуса я что-то давно не писал к вам.
Ну что ваш Саша? Не люблю я ужасно детских болезней — я сделался страшный трус. Ваш приказ исполнил: Тата и Оля получили из Парижа уложенные и упакованные муфты. Дети веселились сильно. М8еПе МеуьепЪ^ и Манихен устроили все прекрасно. — Живем мы тихо, а иное и скучновато. Вчера (это уж мистицизм), т. е. 14 декабря утром, принесли из Ниццы письмо Рокка — посылает цветы с могилы, для того чтоб их спрятать, я взял спрятанный бювар — и из него выпала записка
143
Коли — он пишет, что он купался, «Das Meer ist blau und warm»cxxi[121], и Шпильман приписал какую-то шутку. Это было 20 июня 1851.
Ах, Мария Каспаровна, как страшно стареть и долго жить… потери, потери…, а ведь очень хорошего-то не будет ничего.
Сазонов едет сюда.
Из Берлина какой-то книгопродавец потребовал все русское в нескольких экземплярах, а вчера из Парижа по 6 экземпляров всего. Видите, кротовья работа идет да идет. А когда Рейхель пойдет по Ришельевне, что бы ему спросить у Франка, получил ли он посылку, посланную через Нута. А просил я еще вас насчет адресца Прудонца или Дарьемона. Да вот еще — когда будете в Россию писать, напомните о портретах, которые я просил у Татьяны Алексеевны, да нельзя ли и ящик с письмами. Ведь ездят же купцы, я заплачу здесь, за деньги все делается. А Пушкина рукописные стихи?..
А Мориц по-русски отличился.
У меня требуют всенепременно статью об русском авенире, — кажется, я по этой части все исписал. A propos, вы говорите русским, что могут за книгами адресоваться к Франку, а здесь к Jeff-Booksailor, Burlington arcad Piccadily.
116. M. К. РЕЙХЕЛЬ
30 (18) декабря 1853 s. Лондон.
30 декабря. Пятница.
Последнее письмо ваше опоздало днем. Вероятно, вы получили мое письмо, кажется, от 27, в котором я и дети описывали елку.
Рлупее нельзя было поступить, как Мельгунов. Теперь я вам дам нижеследующий для Шомшильда приказ: 4350 фр. переслать сюда через здешнего
Ротшильда ко мне, и немедля, иначе я могу остаться без денег. Что же касается до 10 т., то попросите Рейхеля сказать Шомбургу, что я бью челом, не возьмется ли он посоветовать что-нибудь новое, — если нет на сию минуту, пусть оставит так в доме Ротшильда (небось, и вексель-то на три месяца, тогда и следует подождать).
Брусилова жаль.
А как подлую Европу Николай Павлович хлещет в ус и в рыло.
144
Холод и здесь неимоверный, сегодня тает. Боже мои, если б в Лондоне сколько- нибудь климат был бы лучше, что за житье было бы. Дети, впрочем, процветают, как крин сельный — им это сполагоря. Оленька последнее время мила до чрезвы-чайности.
Прощайте.
Рукой А. А. Герцена:
Любезная Маша, поздравляю тебя с Новым годом. Надеюсь, что ты будешь счастлива и чго все переменится.
Целуй Рейхеля, Морица, Мете.
Саша.
145
1854
117. М. К. РЕЙХЕЛЬ
20 (8) января 1854 г. Лондон.
20 января. Пятница.
Так вас тешат такие истории, как об милорде и Абердине. Вот что значит жить под ключиком. Что же вы сказали бы об здешних карикатурах и журналах. Вы знаете, что против Альберта страшная злоба, его обвиняют в предательстве — мальчики в Сити кричали: «В Тоур принца, в Тоур!» Клубы подают просьбы, чтоб парламент его угомонил или бы отослал домой. Публично собираются митинги против него, — и все это так же вольно, как вы играете на клавикорде.
Ну, а вот за ваш анекдот такой же вам. Здесь есть газета «The Press» — аристократическая и преловкая, она еженедельно уничтожает Абердина. Между прочим, говорит, что скоро будет министерство Кобдена, тогда-де Николай Павлович пришлет Нахимова в Портсмут, а Кобдеп пойдет встречать и как председатель Peace-Congress’аcxxii[122] велит побросать пушки в море, — русские, разумеется, пойдут жечь и грабить, тогда Гладстон (министр финансов) со страстей пойдет в монахи — но чтоб не ошибиться, в два монастыря: в один греческий, и в другой католический… Ну и в этом роде обо всех, наконец, Николай Семенович овладевает всем и приказывает торжественно вырыть кости Абердина из земли и перенести в Невскую лавру — мощи первого святого из русских англичан. Это ведь прелесть! «Пунш» нарисовал раз Абердина кор¬милицей, которая кормит медвежат. А после тумана «Пресса» объявила, что Абердин, шедши домой, потерял дорогу и взошел в чужой дом, не замечая продолжал заниматься делами — что и не удивительно, потому что зашел в дом русского посла. — Альберт был тоже красиво представлен: разлетелся на коньках по льду, да сдуру заехал там,
