растаял, сегодня чудесная погода. Я теперь пойду в сад.
Ну, прощай, милая моя Маша. Я тебя целую и вас всех.
Твоя Тата.
Twickenham.
183. M. К. РЕЙХЕЛЬ
28 (16) февраля 1855 г. Теикнем.
29 Februar. Twickenham. Richmond House.
Ну, что же вы по моему наущению думали вчера вечером о старике? — Коли думали, вот вам за то и рапорт.
238
Митинг был огромный. Часов около десяти я взошел на трибуну и был принят громом, треском рукоплесканий — «was welcomed with enthusiasm»clxxx[180], — говорит сегодня «Times», пощипавший меня — но в меру. Засим речь — и разные «браво»; когда я кончил и публика еще шумела — подошла ко мне незнакомая молодая англичанка и подала прекрасный букет — в знак симпатии англичанок. Я поднял букете трибуны вверх— и две тысячи шляп салютовали. Ну, а характер всего был с таким красным перцем, что в Англии вряд бывало ли — разве в 48 году. Что выдумает Головин, не знаю. Публично не сунулся. Ну, а что будет, то будет. Будут ли у вас в журналах толковать — об евтом не мешает черкнуть.
Сегодня я — как измятая и раскрахмаливглаяся машинка. И жар — ну да и того-с…
Посылаю вам ветку с букета.
Александру Рейхелю — и его родителю земно.
Ну, а уж Николай Семеновичу досталось на табак. — Пришлю при случае.
184. А. САФФИ
28 (16) февраля 1855 г. Теикнем.
29 février. Twickenham.
Je veux vous rendre compte du meeting — tous les «burgraves» de la Révolution ont refusé. L. Blanc n’y a pas été, pas même F. Pyat — et le meeting a été splendide. Votre nom a été applaudi immensément, d’autant plus que Mazzini a écrit une lettre amère — et presque blessante. Mais vous avez eu malheur avec le beau travail que vous aviez envoyé (au reste cela sera traduit) — c’est le maudit Reclus (que vous nommez Maclus) qui l’a lu. Eh bien, il n’a de voix que pour parler à une femme et cela lorsqu’il est au lit avec elle — et non pour l’immense Saint Martin ‘s. Hall.
Richmond House.
Le discours de Talandier a été d’une beauté, d’une force telle, que vous ne pouvez pas vous imaginer— j’avais des larmes aux yeux. — Mon discours a été accueilli avec des applaudissements frénétiques (grâce à l’infâme Golovine qui a publié dans Morning Advertiser que j’étais un juif allemand — pensant que je n’oserai pas dire la vérité sur ma naissance — et je l’ai fait. Alors Jones et le Comité ont publié un article — tout cela m’a fait cette ovatio).
239
Une dame est venue me donner un bouquet — j’ai pensé que je suis Grisi ou grisé.
Adieu, cher Saffi,nous vous aimons tous chaudement; quand viendrez-vous? Je voudrais beaucoup parler avec vous.
Les discours seront dans le People’s Paper — le vôtre aussi. — Après dans l’Homme — je vous l’enverrai.
Je vous ai envoyé Michelet. Pulsky écrira aussi, mais je vous tiens à la promesse.
L’introduction est un chef d’oeuvre, il n’a rien écrit de pareil dans sa vie — voilà un coup’ au catholicisme.
Adieu.
A. Herzen.
MselIe Meysenbug vous salue.
29 февраля. Твикнем. Richmond House.
хочу дать вам отчет о митинге — все «бургграфы» Революции отказались выступать. Не явился ни Л. Блан, ни даже Ф. Пиа, — но митинг прошел блестяще. Ваше имя было встречено бурными аплодисментами, тем более что Маццини прислал едкое и почти оскорбительное письмо. Но вашему превосходному посланию не повезло (впрочем, оно будет переведено): ведь его читал этот проклятый Реклю (которого вы называете Маклю). Ну, знаете, ему хватило бы голоса разве для болтовни с женщиной — и то только тогда, когда он лежит с ней в постели, — но никак не для громадного Saint Martin’s Hall.
Речь Таландье была такой красоты, такой силы, что вы и вообразить не можете, — у меня выступили слезы на глазах. — Моя речь была встречена бешеными рукоплесканиями (благодаря подлецу Головину, который напечатал в «Morning Advertiser», будто я немецкий еврей, думая, что я не посмею сказать правду о своем происхождении, — а я это сделал. Тогда Джонс и Комитет напечатали статью — все это и было причиной такой ovatio).
Одна дама поднесла мне букет — я уж подумал было, что я Гризи или grisé.
Прощайте, дорогой Саффи, все мы горячо вас любим; когда вы приедете? Мне очень хочется с вами побеседовать.
Речи появятся в «People’s Paper» — и ваша в том числе. Затем в «L’Homme» — я вам ее пришлю.
Я вам послал книгу Мишле. Пульский тоже о ней напишет, но я не забыл о вашем обещании.
240
«Введение» настоящий шедевр, за всю свою Жизнь он не написал еще ничего подобного, — это сильный удар по католицизму.
Прощайте.
A. Герцен.
Мадемуазель Мейзенбуг вам кланяется.
185. Ж. МИШЛЕ
2 марта (18 февраля) 1855 г. Твикнем.
2 mars 1855. Twickenham. Richmond House.
Cher monsieur,
Vous devez me pardonner mon long silence, j’ai été tellement occupé tout le dernier temps — que je n’ai pu remplir votre commission. Maintenant je peux vous rendre compte. Quatre plus que distingués m’ont promis d’écrire des articles. Saffi (le Triumvir romain), Pulsky (Hongrois, ami dt Kossuth), E. Jonesclxxxi[181] et W. Linton. — Le British Museum vous remercie pour l’exemplaire, et moi je vous serre la main. Votre ouvrage est admirable — j’ai été jeune, j’ai été encore une fois enthousiaste en lisant l’Introduction — c’est un poème, c’est l’histoire devenue art, philosophie. La sorcière même a trouvé une réhabilitation chez vous, et vous avez porté un tel coup au monde du dualisme, d’onanisme, au monde du «Dieu imberbe» — qu’il s’en souviendra. Je ne connais rien après l’ouvrage admirable de Feuerbach (Wesen des Christentums}) — qui ait une portée si grande, pour dégriser les hommes de la théologie.
j’ai lu des fragments de l’Introduction aux Allemands, aux Anglais et aux Français — on a été enchanté — et tout le monde vous remercie. A propos j’ai donné un exemplaire) aux correspondants de la Gazette d’Augsbourg et j’enverrai demain le dernier à F. Kapp à New York, je prierai le célèbre Frœbel s’il est encore là — l’ami de Rob. Blum d’écrire dans le Citizen ou dans la Tribune.
Encore une fois — merci pour vos pages poétiques, immortelles— et permettez-moi de vous embrasser de’lout mon cœur.
Le meeting international le 27 février et chartiste a été très splendide. Vous me permettrez de vous offrir un excmplaire de mon discours —lorsqu’ilsera imprimé. Les Anglais ont fait une preuve d’une grande délicatesse de cœur. Avant le meeting j’ai
241
été attaqué dans une feuille et je m’attendais en ma qualité de Busse — d’avoir une mauvaise réception.Tout le contraire, le Times lui-même a dit dans son article perfidement calme The Russian gentleman was welcomed with enthusiasm… Après le discours une dame anglaise me jeta un bouquet de fleurs en disant «d’une sœur anglaise au républicain Busse!»— Voilà des faits assez rares pendant la guerre.
Le meeting avait un caractère profondément républicain. Un énorme drapeau rouge avec l’inscription Alliance of the people flottait au-dessus de la tribune —et tout seul! (Pas même de drapeau anglais).
Je vous salue — et je reste tout à vous
A. Herzen.
2 марта 1855.
Твикнем. Richmond House.
Дорогой господин Мишле, вы должны извинить мне мое долгое молчание; все последнее время я был до того занят, что не имел возможности выполнить
ваше поручение. Теперь я могу дать вам отчет. Четыре человека более чем выдающихся обещали мне написать статьи: Саф-фи (римский триумвир),
Пульский (венгр, друг Кошута), Э. Джонсc1xxxii[182] и В. Линтон. — Британский музей благодарит вас за присланный экземпляр, а я жму вашу руку. Ваша книга великолепна — я почувствовал себя молодым; читая вступление, I я еще раз проникся энтузиазмом — это поэма, это история, превратившаяся в искусство, в философию. Даже «Колдунью» вы сумели реабилитировать и нанесли такой удар по миру дуализма, онанизма и «безбородого бога», что он будет его помнить! После дивного творения Фейербаха («Wesen des Christentums)») я не знаю ничего, что бы с такой силой способно было отрезвить людей от богословия.
Я читал фрагменты «Вступления» немцам, англичанам и французам — все были восхищены, и все вас благодарят. Кстати, один экземпляр я передал корреспондентам «Аугсбургской газеты», а последний экземпляр отправлю завтра Ф. Каппу в Нью-Йорк и буду просить знаменитого Фрёбеля (друга Роб. Влюма), если он еще там, дать отзыв в «Citizen» или в «La Tribune».
Еще раз спасибо — за ваши поэтические, бессмертные страницы, и позвольте вас обнять от всего сердца.
242
Международный чартистский митинг 27 февраля был совершенно великолепен. Позвольте мне предложить вам экземпляр моей речи, когда она будет напечатана. Англичане проявили удивительную чуткость. Накануне митинга я подвергся на-падкам одного листка и, как русский, опасался, что буду плохо принят. Вышло же наоборот. Даже «Times» в своей коварно-спокойной статье отметил, что «The Russian gentlemen was welcomed with enthusiasm»clxxxiii[183]. По окончании речи одна английская дама бросила мне букет цветов со словами: «Русскому рес¬публиканцу от английской сестры!» — Вот факты, довольно редкие во время войны.
Митинг носил характер сугубо республиканский. Над трибуной развевался огромный красный флаг с начертанными на нем словами «Alliance of the peuple»clxxxiv[184] — и это был единственный флаг (не было даже английского).
Приветствую вас — и остаюсь весь ваш
А. Г ерцен.
186. М. К. РЕЙХЕЛЬ 3 марта (19 февраля) 1855 г. Твикнем.
3 марта.
Ну поздравляю,
поздравляю,
поздравляю,
Мы пьяны,
Мы сошли с ума,
Мы молоды стали.
Когда едете на Трубу?
Целую вас.
Только речь мою прочел да и в Могилев.
Рукой В. А.Энгельсона:
Хотел писать вам, благодарить вас за письмо ваше от 27-го февраля. — Не могу! — двух слов не могу связать. — Умер! Умер! — Я деньги получил.
В. А.
И сбылись мои пророчества,
Папы Кондры и Пугача.
Рукой А. А. Герцена:
И я целую тебя.
Саша.
243
187. Л. ПЬЯНЧАНИ 6 марта (22 февраля) 1855 г. Твикнем.
6 mars.
Cher Pianciani,
Vive la mort, et vive le mort. Enfin le cauchemar de l’Europe, le vampire de Russie donne un dîner (comme dit Hamlet, l’archiduc) aux vers.
Quel chemin s’ouvre devant nous… fichtre… Dans tous les -as le vieil édifice ne peut durer.
Au diable Nesselrode,
Au diable m-r Orloff.
…et des hommes nouveaux et la révolution pénétrant quand-même.
Votre discours est très beau… mais très beau à l’exception d’un mot «La république vengera». Elle n’a rien à venger en Crimée, la Crimée doit être vengée à
