не добавить ли к удовольствию познакомиться с Англией — счастье ее покинуть. Но не ранее, чем через три месяца. Я поеду в Швейцарию и посмотрю, что можно де¬лать в моем отечестве № 2.
Новости из России превосходны. Дело движется, движется, и правительство против своей воли оказывается втянутым в перестройки, которые когда-нибудь его доконают.
В скором времени жду от вас весточки; я уже заранее предвкушаю радость вашего будущего знакомства с Огаревым. Он говорит вчетверо меньше вашего — стало быть, вы можете из взаимной симпатии ни слова не говорить друг другу, а заботу о спичах я беру на себя.
Прощайте, дорогой Саффи, все вам кланяются. Дети здоровы, хотя у Ольги грипп… но это уже все он, чудовищный, убийственный, каторжный климат — островной и остервенелый зверь.
Здесь был Пинто.
Весь ваш
А. Г ерцен
276. М. К. РЕЙХЕЛЬ
15 (3) мая 1856 г. Лондон.
15 мая. 1, Peterboro’Villas.
Finchley. New Road.
Хотя особенных новостей нет, но все же напишу о том и о сем, а главное о будущих новостях. Во-первых, К. Фогт едет на трехмесячную прогулку с Жеромом- фисом по северным берегам Европы, я и вздумал ему предложить взять с собою Сашу. Вот Тесье мог бы вам сообщить о подробностях, потому что Хоецкий также едет. Хотелось бы мне, сверх того, проехать самому Парижем (если вы в августе будете там) — надобно бы узнать, пропустят или нет.
Получили ли Пушкина от Клинксига, rue de Lille?
Огарева здоровье очень поправляется, нервные припадки меньше, эпилепсии совсем не было. Он получил весть, что Сатин получил от Павлова немного его денег, из них, уже он писал, чтоб вам прислали долю долга. Ну а письмо ваше к нему
строгонько, я подозреваю, что вы его писали долею под влиянием московских друзей? Так я и ему сказал. Все они отцы родные, наши добрые ворчуны, — но пропадают от шатания языков. Я помню, как отвечал Кетчер Мельгунову, когда тот ему писал о долге Сатина и Павлова мне.
Если Саша поедет из Парижа, то, само собою, я его отправлю прямо к вам, а вы упактуете и уложите и всё, что следует.
Не можете ли поместить кой-кому «Полярную звезду» — 2 книжка выходит в начале будущей недели. Теперь, говорят, русских видимо-невидимо в Париже. Засим и довольно. Прощайте.
П. Я. Чаадаев, собираясь ехать сюда, — умер в Великую субботу; он больной в пятницу обедал у Шевалье — и на другой день скончался.
Косит себе… Косит и все пуще в мире и пуще.
Рейхелю поклон. A propos, вести о Бакунине: его очень хорошо содержат — но он пропадает от скуки.
277. А. САФФИ
18 (6) мая 1856 г. Лондон.
18 mai. 1, Peterborough Villas.
Finchley. New Road.
Saffi, cher Saffi,
Je ne veux pas rester 24 heures sous le poids de vos lignes. Mais d’où et comment des idées pareilles ont trouvé place chez vous? On m’a donc calomnié… je vous jure que pas un mot froid n’a été prononcé par moi, n’a pas même été pensé.
Votre amitié je l’ai cherchée, certes vous êtes l’homme qui m’est le plus proche en Europe. Je vous ai compris quoique vous n’êtes pas expansif. J’ai compris en vous le poète, l’homme humain, j’ai compris que votre vocation était plus lyrique que politique et je vous ai tendu ma main avec jeunesse, avec sincérité.
Qui donc a pu ébranler votre foi? — J’ai été terrifié par le commencement de votre lettre.
Est-ce toujours l’affaire de Talandier… mais nous nous sommes expliqués le 31 décembre.
Je n’ai rien au monde — rien que deux-trois hommes et mes enfants, si j’allais briser les liens les plus chers sans rime ni raison — serais-je alors digne de sympathie?
Non, je demande plus de confiance, je demande un peu de foi — de ceux dans lesquels j’ai une grande foi.
C’était un besoin de mon cœur de vous dire ces mots. Ce ne sont que des hommes comme Haug qui me reprocheront l’in-
347
gratitude (après avoir peut-être sans intention froissé mon cœur mille et mille fois). Vous— jamais. Je m’attache avec persistance, avec acharnement, comme je le faisais lorsque j’étais jeune.
Adieu, donc, et je vous serre la main avec amitié.
Que diable écrivez-vous du mois de juin prochain — c’est à dire j’ai compris de 1857, et vous pensez que je partirai d’ici sans vous voir… mais Oxford n’est pas plus loin de Londres que Londres d’Oxford.
Je ne partirai pas avant le 1 août.
Je vous embrasse au nom de mon ami Ogareff.
Les enfants vous saluent.
Dimanche.
18 мая. 1, Peterborough Villas.
Finchley.New Road.
Саффи, дорогой Саффи,
я и суток не хочу оставаться под тяжелым гнетом ваших строк. Но откуда и каким образом могли вам прийти в голову подобные мысли? Стало быть, меня оклеветали… клянусь вам, что я ни разу не отозвался о вас холодно, что даже в мыс¬лях у меня этого не было.
Я всегда искал вашей дружбы, вы, без сомнения, самый близкий мне человек в Европе. Я понял вас, хоть вы и необщительны. Я угадал в вас поэта, гуманного человека, я понял, что ваше призвание скорее лирическое, чем политическое, и я протянул вам руку с юношеским пылом, со всей искренностью.
Кто же мог поколебать ваше доверие ко мне? — Начало вашего письма меня просто потрясло.
Неужели это все еще из-за дела Таландье… Но ведь мы же объяснились 31 декабря.
У меня нет никого на свете, никого, кроме двух-трех человек да моих детей; если бы я бессмысленно разорвал самые дорогие узы, разве был бы я достоин сочувствия?
Нет, я прошу большего доверия, я прошу хоть немного веры от тех, в кого сам много верю.
Я чувствовал душевную потребность высказать вам это. Только такие люди, как Гауг, могли бы упрекнуть меня в неблагодарности (хотя сами, может быть, и ненамеренно, сотни и сотни раз больно оскорбляли меня). Вы же — никогда. Я цривязываюсь к человеку крепко, страстно, так же, как во дни юности.
Итак, прощайте, дружески жму вашу руку. Какого черта вы пишете о будущем июне, т. е., насколько я понял, о 1857 годе, Неужели вы думаете, что я уеду отсюда,
348
не повидав вас? Но ведь Оксфорд не дальше от Лондона, чем Лондон от Оксфорда.
Я не уеду раньше 1 августа.
Обнимаю вас от имени моего друга Огарева.
Дети вам кланяются.
278. М. К. РЕЙХЕЛЬ 19 (7) мая 1856 г. Лондон.
19 мая. 1, Peterboro’Villas.
Finchley.New Road.
Книги посланы не к Франку, а к Klincksick’y, rue de Lille, № 11, а потому и отправьте за ними Лаво, а буде его увидите, то скажите, что вышла об России довольно интересная книга по-немецки: «Über Menschen und Dinge in Russland», Verlag von Scheube, 1856, из нее можно сделать интересную статью для ревю.
Один № «Полярной звезды» пришлю вам по почте и потом номеров пять на раздачу.
Погода здесь страшная, т. е. превосходящая даже то, к чему мы привыкли в Англии.
Знаете ли, что старик Тургенев амнистирован? И, наконец, говорят, все, за исключением меня.. — но тут-то возле почета и смирение — и Головина. А все- таки они дураки … или бы того или другого… а что же общего между мною и им…
Здесь есть русская танцовщица — первая в Опере (Катрин — фамилии не знаю); я было хотел сделать ей визит — да не изволит принимать, говорит-де супруг в отсутствии… вот какие морали.
Прощайте.
Милая моя Маша, я тебя целую и пишу синими чернилами, которые Саша сделал. Я была нездорова два дня. Mselle Буг меня лечила холодной водой. Я теперь здорова. Ну прощай, мы вас всех целуем, и я Меме тоже, Natalieтебе тоже кланяется.
Твоя Тата.
279. М. К. и А. РЕЙХЕЛЯМ 21 (15) мая 1856 е. Лондон.
27 мая. 1, Peterboro’Villas.
Finchley.New Road.
Рукой H. А. Герцен:
Милая моя Маша, я очень рада, что я вторая мамаша Саше. Я ему пришлю игрушки и разные гостинцы. Я очень, очень рада тебе сказать, что мы в 8 недель уедем из Лондона, и думаю тебя видеть и моего мальчика,
349
Теперь уже madame Natalie меня по-русски учит. Мне только жаль от Лондоне уедешь, потому что в Швейцарии нет Сингинквас.
Ну прощай, моя Маша, я вас всех целую und grüsseccxxxii[232] Meme.
Твоя Тата.
Сойди, дух святый, и освяти воду сию.
Сойди, дух святый, и освяти воду сию…
… и освяти воду сию…
Вы представьте, что я это пою и с мимикой представляю. Так вот как детей, матушка, накрещивать, все Наполеондр. Да в какую ж вы его помакнули, в православную или в чухонскую?
Печать дара духа святаго.
Печать дара духа святаго.
Отрекаешься ли?
Отрекаюсь.
Отрекся ли?
Отрекохся.
Жаль, что Саша мал, а то он выучился бы спрягать под святой дух и за его печатью.
С чего же вы меня считаете таким формалистом — что я за это стану браниться… сам я ведь человек крещеный, что мне не мешает не верить даже в обыкновенную Wasserkurccxxxiii[233].
Вчера по почте послал «Полярную звезду».
А видели ли вы фельетон в «Прессе» Нефтцера обо мне (vendredi — 23 maiccxxxiv[234])? Вот теперь бы Делаво все три части и лущил бы — я ему черкну слово об этом.
Итак, Марья Федоровна и Елизавета Богдановна с запасом пикулей едут в Ниццу, эдак и увидимся, пожалуй, в Швейцарии. А если мы вас не застанем в Париже — то на обратном пути в Швейцарию всенепременно.
Здоровье Огарева улучшилось до того уже, что Девиль считает его вне неминуемой опасности — он еще не выпил капли вина с тех пор, как здесь. Припадка тоже нет.
Что скажете? Каковы мы?
А книги-то?.. О, mixt Pickles!
Пушкин вам отправлен 13 числа, я справлялся, бранитесь с Клингсиком.
Très cher Reichel, encore une fois je dois vous prier d’aller un de ces jours voir M. Schaumbourg (je ne lui écris pas directement pour ne pas l’obliger à m’écrire une lettre) — demandez le seulement si c’est vrai ce qu’on m’a dit ici que l’Emprunt
350
d’Ohio (Canal) — n’est pas sûr. J’ai encore des papiers de la Virginie — que pense-t-il de cela? — M. Schaumbourg est pour moi une autorité.
J’ai entendu hier la célèbre Piccolomini — dans un mauvais opéra de Verdi La Traviata, ce n’est pas une grandeur, mais un talent plein de feu et de grâce.
C’est très bien que monsieur votre fils sich zum Christenthum benehrt.
Adieuccxxxv[235].
280. M. МЕЙЗЕНБУГ
30 (18) мая 1856 г. Лондон.
J’ai longuement parlé avec Ogareff. Nous ne sommes arrivés à aucun résultat. Il a proposé le départ de sa femme pour une année — j’ai refusé en votre nom.
