нравственным влиянием, развитием в Наташе больше и больше понятия не только своего положения вообще — но и того важного значения, которое она и дети имеют в моей жизни.
Саша очень просит ее отпустить в Берн — недели на две я согласен, но не дольше. Тат<ьяна> Петр<овна>, кажется, едет ранее, чем думала. Если вы знаете, где она, то скажите или дайте ей знать, что проще сначала прямо в Лондон приехать.
Isle of Wight меня тоже начинает ужасать неистовым множеством русских, которые туда едут. Это и для детей и для нас гибельная праздность. Ума не приложу, что делать.
Кабы вырваться из Англии — так нет, атанде! Может, я поеду на другое место к морю.
8 июня.
За что вы так осерчали на Голицына — это шалун — вероятно, промотался. Но музыкантов не выпускает полиция. Или он денег дал. А впрочем, пусть Рейхель напишет.
Он поднес мне Herzen-Valse… — ну я и растаял.
63
61. Н. А. ГЕРЦЕН
7—8 июня (26—27 мая) 1860 г. Лондон.
Тате.
7 июня. 10, Alpha Road.
Милая Тата, твое письмо пришло 24 часа раньше письма от Natalie. Нас очень потешило происшествие Сатина с Miss Turner — это надобно бы было нарисовать. Представь себе, что с той минуты, как мы вас проводили, и до этой, в которую я пишу, — идет дождь, иногда проливной, а иногда так, осенний. При этом такой холод — что я ходил в зимнем пальто. У вас наверно лучше.
Теперь я жду от тебя больше подробного письма и, главное, отчет о посещении Дрезд<енской> гал<ереи>.
Если можно, устрой поскорее, чтоб брать уроки рисованья, и непременно у одного из лучших артистов.
А потом напиши, как Рейхель — доволен янзовскими уроками? Займись с ним хорошенько.
Надобно, чтоб ты в этот месяц снова поработала, а то поездки да то да се помешают до осени.
У нас тихо без вас — Ольга вчера обедала у нас, и для нее было особое сладкое блюдо — Тассинари ее считает гостьей.
Что же ты мало пишешь о Мар<ье> Касп<аровне> и о Сат<иных>? Что Лиза — поминает ли она дядю? Ольга до сих пор бредит об ней.
Прощай, друг мой, — помни, что мне интересны все подробности об вашем житье-бытье — перечитывай иногда письмо мое, которое я дал тебе в Лондоне. Если б ты могла вполне знать, как сильно я желал бы видеть, как твоя жизнь идет шире и шире развиваясь, — и как мне это нужно, — впрочем, ты знаешь это, а потому вперед и вперед!
Напиши мне обо всех сатинских детях. Что они делают, как учатся и пр.
A propos, что ты читаешь?
8 Пятница.
Прощай, друг мой, — будь здорова, жду опять письмо. Сюда приехала молоденькая немочка — 16 лет, которая, вероятно, с вами будет у моря — она едет с Мейзенб<уг>, — я ее еще не видал. Вот тебе и товарищ.
Огар<ев> велел, чтоб ты сказала Nat
Поцелуй за меня Лизу и скажи, что я ей пришлю Ольгу в портрете.
64
62. П. В. ДОЛГОРУКОВУ
9 июня (28 мая) 1860 г. Лондон.
9 июня. 10, Alpha Road.
Regent’s Park.
Почтеннейший князь Петр Владимирович, позвольте мне вас попросить заменить сегодняшний вечер завтрашним или понедельником. Нас звал один господин (корреспондент всех континентальных газет), у которого — мы не были века.
Вы позволите вас ожидать завтра часов в 8?
Вчера старушка М^ Моль мне жаловалась на вас, что вы обижаете мою фаворитку 1858 года — княгиню Дашкову.
С истинным почтением остаюсь
А. Герцен.
63. И. С. ТУРГЕНЕВУ
14 (2) июня 1860 г. Лондон.
14 июня. 10, Alpha Road.
Geehrtester45[45] Иван Сергеевич,
вчера имел беспредельное счастие — получить в 10 часов ваше содовое письмо,
в 11 — idem от Жемчужникова,
в 10 вечера — В. П. Боткина.
Приятно было видеть успехи ваши в мясописи: ваше изображение Гененкопфа умилило меня поразительным сходством. Ты вообрази (даю честное слово), что я развернул письмо и узнал не читая.
Занятия философией и музыкой положили морщины у Боткина — не на месте, а именно с внутренней стороны ствола его, в силу чего у него образовались там днепровские пороги — а я, как настоящий христианин, не желаю «ни осла его, ни ствола его».
Это самое любопытное в Англии. Я вчера познакомился с историком Гротом и очень обрадовался, что это не он русский консул здесь.
Голицын дает концерт в пользу Гарибальди, 120 поют — 1200 слушают — музыка играет «Herzen-Valse» à quatre pattes.
Прощай.
Огарев очень кланяется. Погода здесь ужасная, преступная. В Вентнор собираются тьма тем русских — prenez garde
à vous, sentinelle!46[46] Это будет так скучно, что море придется выпить, а не купаться в нем.
Я думаю, что надобно сыскать другое место. Ex
На обороте: Germany. I. Tourgeneff Esq.
Soden, Groß
64. H. A. ТУЧКОВОЙ-ОГАРЕВОЙ
Около 14 (2) июня 1860 г. Лондон.
Рукой Ольги Герцен:
Милая Натали, поздравяю тебе сь тваю ражденя и спасибо за сигар.
Мали тебе кланяется. Как Тата и Леля, Лиза и Коля. Я радо, что ты Лизань<кин> портрет прислаль.
Прощай. Твоя Оля.
Прими дружески и мое поздравление — мы все виноваты и с числом не справились. На душе что-то было далекое от праздников… Протяни мне руку, братски-дружескую, — да-да, Натали, — надобно родиться в другую жизнь — совершенно другую. Я сам за себя чувствую это.
Скажи Сат<ину>, чтоб он ехал с верой в меня — с полной, безусловной.
Лизу целую от души, — прощайте.
65. Н. А. ГЕРЦЕН
15 (3) июня 1860 г. Лондон.
15 июня. 10, Alpha Road.
Regent’s Park.
Милая Тата,
письмо твое и последнее и предпоследнее я получил. Все, что ты видела, очень хорошо, но ты могла все это пропустить. А то, что ты пропустила до сих пор, — то и надобно видеть. Как
66
же ты не была в галерее?.. да и что же быть один раз — там непременно надобно быть раз пять. Когда у тебя будет учитель — тебя может горничная с ним провожать, а ему платить, как за урок. Прочти это Мар<ье> Касп<аровне> и попроси в точности исполнить.
К Сатиным я не думаю, чтоб было полезно тебе потом заезжать иначе, как на самое короткое время. — Ты не забывай, что это твое рабочее время, а праздно проводить дни — как вообще путешествующие — для тебя рано. Важнейшее теперь — принимайся сейчас за рисование. Что ты за вздор пишешь об деньгах — я тебе эти 6 фунтов подарил на шалости и капризы. А за деньгами на уроки и платье дело не станет, я пришлю тебе в следующем письме — вексель от Трюбнера в десять фунтов.
Ты пишешь, что не поняла в моем письме о нетерпеливости и недостатке снисхождения, — да, друг мой, в твоих сношениях с Ольгой, даже с ричмондскими детьми и долею с прислугой — была иногда запальчивость, в последнее время, может, поменьше. Я иногда с большой горестью слушал ответы твои ЫаКаНе>. Все это, я уверен, ты переработаешь. Помни, что ты и Ольга — одно утешение, которое мне осталось в частной жизни, с другой стороны — Огарев и Саша и потом друзья — но вы две должны составлять — мой отдых от труда. Оттого мне хотелось бы вас очистить от маломалейшей дряни. Ольга — шалит, но чем реже вижу я ее, тем больше вижу, что у нее необыкновенные способности. Вот одна из твоих жизненных задач — помогать ее развитию. А для этого-то и необходима кротость, она легка при любви. Ты не думай, что Мейзенбуг совсем не права в ее методе. Она идет только через край.
Что мы будем делать в августе, я еще не знаю. Вентнор наполняется русскими — надобно избрать другое место. Мейзенб<уг> хочет себе в помощь взять девочку (о которой я тебе писал) — я ее видел — она, кажется, умная. Я хочу съездить в Брайтон — посмотреть, что там.
Третьего дня я обедал у Швабе с знаменитым историком Гротом — а вечером был у них на рауте. Дочь тебе кланяется. Там был и Голицын — англичанин, очень толстый, обиделся, увидав, что русский и выше и толще.
Прощай — целую тебя десять раз; Марье Каспаровне — Маше — скажи, что ей буду отвечать после. Спасибо ей за письмо большое.
Да вот еще — пусть Мар<ья> Касп<аровна> мне напишет характеристику: портрет, признаки, добродетели и пороки горничной Станкевича — тогда только я дам мое мнение.
Если Ст<анкевичи> в Дрезд<ене>, кланяйся им, а Рейхелю два раза.
Рукой Н. П. Огарева:
Что ж ты мне ни строчки не напишешь, милая Тата? А я требую, чтоб ты сходила в картинную галерею и написала бы мне подробно, что какое впечатление на тебя произведет. Я уверен, что лучшая доля твоей жизни будет в живописи. Обнимаю тебя и целую в лоб. Жму руку Рейхелям.
Твой Ага.
Ты можешь и еще что-нибудь Гофмана прочесть — я его с восхищеньем читал, когда был в твои лета.
Пиши часто и подробно. Т<атьяна> П<етровна> должна быть в Эмсе, — если она через полтора месяца приедет — можешь и с нею ехать. Или Саша за тобой приедет, а горничная Станк<евича> проводит (после рекомендации Мар<ьи>Касп<аровны>).
66. В. ФОГТУ
20 (8) июня 1860 г. Лондон.
20 Juni 1860. 10, Alpha Road.
Regent’s Park.
Verehrtester Freund,
Ich habe Ihren Brief erhalten und will Ihnen ganz offen, ganz aufrichtig meine Meinung sagen. Wie könnte ich etwas gegen das Glück meines Sohnes haben, was könnte ich — ohne einen Vater aus den alten Komödien vorzustellen — gegen seine Wahl haben? Aber ich hatte vieles dagegen, daß er sich nicht zu jung verheiratet, ohne Prüfung, — dieses Opfer war nicht zu kolossal. Ich zählte nicht auf die Autorität des Zwanges, sondern auf die Autorität der Liebe, des Zutrauens.
Sie sagen, daß Alexander — andere Meinungen hat über das Familienleben. Und — erlauben Sie — hier verstehe ich kaum Ihre Meinung. — Sie können glauben, daß eine der tiefsten Antinomien des Lebens, eine der schwierigsten Aufgaben unserer Zeit, an welcher ich ein ganzes Leben genagt habe, ohne zu einer Solution zu kommen, von einem jungen Menschen — der nie eine theoretische Qual gehabt hat — gelöst ist; und so weit, daß er das Recht hat seine Lösung schroff entgegenzustellen. — Er zeigt eine große Anmaßung, eine große Eitelkeit. Und das ist nicht alles. Was mir den größten Schreck machte — das ist — ich kann es nicht anders sagen — die insolente Weise zu antworten. Da sah ich mit Entsetzen —
