чтоб ты походил на него, —этот человек всеми корнями живет в общей деятельности.
95. М. А. МАРКОВИЧ
13 (1) августа 1860 г. Лондон.
13 августа. 10, Alpha Road.
S. John’s Wood.
Тургенев вчера уехал на Isle of Wight, — адрес к нему — просто Ventnor, pos
Последнее время так страшно много было народу у нас — и всё меняются лица, точно на смотру, идут — идут правильно, кричат: «Здравья желаем!» и опять идут — так что я устал; на меня тоже находит иногда хандра — я знаю, что она мне не к лицу — а туда же, сверлит до тех пор, пока снова начинаю шуметь. Вы знаете солдатскую песню:
Нам ученье ничего,
Впрочем, очень тяжело!
88
Меня многое сердит — даже раннее намерение Саши жениться, его немецкое состояние flagrant52[52]-жениха, невозможность порядком устроить дело воспитания, невозможность покинуть Англию. До 23 я пробуду здесь, потом к морю.
Говорят, что из Bournemouth на Wight два шага (морем), если вы туда — я буду к вам ездить.
Тургенев очарован вами.
Прощайте. Будьте здоровы.
А. Герцен.
96. М. К. РЕЙХЕЛЬ
15 (3) августа 1860 г. Лондон.
15 августа. 10, Alpha Road.
S. John’s Wood.
Подумал я о вашем письме — подумал, — а все же вы не во всем правы. Оставимте пустословие о немцах — я никогда не думал, чтоб не было хороших и отличных немцев, — стало быть, мне и в голову не могло прийти, что вы станете защищать их из семейного начала. Да и вы это, вероятно, после придумали.
Перехожу к воспитанию. Если б вы знали, как мучителен мне был в последнее время этот вопрос, то не усомнились бы в том, что я много думал об нем.
Ничего, решительно ничего не представлялось путного, доброго, умного. Да, в Мейзенбуг есть недостатки (отрицательные), но благородства и чистоты она всеполнейшей. Я хочу заниматься воспитанием Таты сам. А Ольге Мейзенбуг очень полезна. Это странная натура — и сильная.
Вероятно, вы знаете, где Тат<ьяна> Петр<овна>, перешлите ей записочку.
Но всего страннее то, что нам приходится спросить вас, слышали ли вы — где теперь Нат<алья> Ал<ексеевна> и Сат<ины>. Они писали, чтоб после 15 не писать на Гейделберг — и никакого адреса, так что Ог<арев> не знает, пришло ли его письмо и куда писать.
Was bin ich Ihnen schuldig, Frau Professorin?53[53]
Здесь Ан<ненков>, Тур<генев>; Бот<кин> уехал в Wight. У меня насморк — погода ужасная.
Прощайте.
А. Г.
P. S. Если вы можете ввернуть Тат<ьяне> Петр<овне> словечко, что по первой йоте о каком- нибудь сватовстве я с ней поссорюсь, вы меня обяжете — и очень. Мне так все это надоело, что я просто делаюсь желчевым стариком.
89
97. П. В. АННЕНКОВУ
21 (9) августа 1860 г. Лондон.
Вторник. 10, Alpha Road.
S. John’s Wood.
О du guter, bester
Hanenkoff54 [54].
Что взял, что поехал на остров… куру строить Тургеневу, смотреть Боткина носорык и жить Робинсоном возле Крузе. — «Мне нужны поля (les marges) — Листы (не играющие на клавикордах)» — вот тебе за то — дождь, ветер, курить нельзя — а здесь Голицын дирижирует Ogareff-Quadrille, возле каждого Poste Office, Poste aux filius и сверх того доктор Смирнов — от Елагиной с письмом. Меня задержали дети глупейшим образом — я советую тебе просто ехать в Лондон, а отсюда прямо в Царевосангурск.
Я полагаю, что это умнейшее.
53[53] Что я вам должен, госпожа профессорша? (нем.). — Ред. 54[54] О ты, добрый, наидобрейший Анненков (нем.). — Ред.
Пришла «Библиотека для чтения» и Каткова «Англо-клозет». (Долгорукий очень удачно называет его Катьков — оно и деликатнее и самую сущность предмета выражает.) Англомания его доходит до отвратительного, он рабски любит свободные учреждения.
Тургенева обнимаю — ну что значит телеграмм?
Кланяйся всем. — Скажи Боборыкину, что я вряд могу ли выехать ближе конца недели.
Твой раб — в бессрочно переходном состоянии
А. Г.
Огарев, пожалуй, и сам припишет.
На конверте: Monsieur P. Anen
Aux soins de Monsieur I. Tourgué
Rocke Cottage. Ventnor.
Isle of Wight.
98. П. В. АННЕНКОВУ
22 (10) августа 1860 г. Лондон.
Télégraphe du Kolokol Département Anenkoff
11 heures — Mardi — Alexandre Tata arrivés — départ fixé — vendredi (ou samedi)
90
Il pleut — Tourguéneff saluez
Adresse de Bournemouth Eagle’s Nest.
10, Alpha Road.
S. John’s Wood.
Mercredi — 22 août (день коронации Николая).
Care of I. Tourguéneff Esq.
Rock Cottage, Ventnor.
Isle of Wight.
Телеграф «Колокола»
Анненкова
11 часов — вторник — Александр Тата приехали — отъезд назначен — пятницу (или субботу) Идет дождь — кланяйтесь Тургеневу
Адрес в Борнемуте Eagle’s Nest.
10, Alpha Road.
S. John’s Wood.
Среда — 22 августа (день коронации Николая).
На конверте: П. Анненкову, эск.
При содействии И. Тургенева, эск.
Rock Cottage, Вентнор. Isle of Wight.
99. Дж. ГАРИБАЛЬДИ
23 (11) августа 1860 г. Лондон.
23 août 1860. Londres. 10, Alpha Road.
St. John’s Wood.
Mon cher général,
Un de nos amis polonais, officier et ingénieur, membre de la Centralisation démocratique à Londres — M. Domagalsky — part pour se mettre sous vos drapeaux. Nous lui avons fourni les moyens pour atteindre son but — et permettez-moi d’ajouter quelques mots de recommandation — si vous vous souvenez de moi.
J’ai presque peur de m’adresser à vous — vous êtes trop grand, trop illustre, nous vous admirons, nous vous aimons — et je vous jure que ce n’est pas de la rhétorique. C’est avec une sympathie
91
sans bornes et les larmes aux yeux que nous vous suivons — pas à pas — dans votre marche glorieuse.
Recevez mes salutations les plus sincères.
Alexandre Herzen.
23 августа 1860. Лондон. 10, Alpha Road.
St. John’s Wood.
один из наших польских друзей, офицер и инженер, член Демократической централизации в Лондоне, г-н Домагальский, едет сражаться под вашими знаменами. Мы предоставили ему средства для достижения его цели; разрешите мне рекомендовать его в этих кратких словах — если вы меня еще помните.
Я почти боюсь обращаться к вам — вы слишком велики, слишком знамениты, мы восхищаемся вами, любим вас — клянусь, что это не риторика. С безграничной симпатией и со слезами на глазах мы следуем за вами — шаг за шагом — по вашему славному пути.
Примите мой искреннейший привет.
Александр Герцен.
100. М. К. РЕЙХЕЛЬ
23 (11) августа 1860 г. Лондон.
23 августа. 10, Alpha Road.
S. John’s Wood.
Посылаю вам — карейшая madame — 15 фунтов. Саша и Тата налицо — едем завтра. Вы можете смело адресовать письмо так: England, Eagle’s Nest,
Bournemouth (near Poole).
Я решился сам написать Тат<ьяне> Пет<ровне>. Жаль, если рассердится; но делать нечего, право, я устал от всех этих дрязг.
Рукой Н. А. Герцен:
Милая моя Маша.
Опять пишу тебе из старого Лондона. Ты верно сердишься оттого, что я <не> писала, не правда ли?
Я очень весело провела время в Швейцарии, познакомилась с Эммой и с Вогтами, я их всех очень полюбила и они нас тоже.
Мы приехали сюда третьего дня, Папа и Огарев были довольны моими головками.
Я тебе больше напишу из Орлиного гнезда, а теперь прощай.
Твоя Тата.
Портреты посылай в Bournemouth. Эмма просит тебя взять для нее два билета, Саше тоже возьми два и мне два и пришли нумера.
92
101. П. В. АННЕНКОВУ
24 (12) августа 1860 г. Лондон.
Рукой Н. П. Огарева:
Не обвиняй меня без нужды В разврате лености моей,
Еще далеко мне не чужды Корреспонденции друзей, —
а дело в том, что Г<ерцен> так заторопил намедни отсылкой на почту, что я не успел черкнуть ни строчки. Ах, Павла Васильевна, если б вы знали, как ваше присутствие возбуждает во мне какое-то милое и скорбное воспоминание о каком-то дружном круге, о родине, о деревне… вы бы не сказали, что мне лень к вам писать. И черт знает почему, Анненков, именно ты, твой вид, твоя добрая физиономия — затрогивают меня в этом смысле так, что я чувствую — и ты сам мне близок, и из-за тебя для меня воскресает весь родной мир, и если б не стыдно было и не некогда — я бы от души заплакал. Никто, кроме тебя, не производит на меня этого впечатления. Ergo не обвиняй меня в лени. Но этой речи я продолжать не стану, она расслабляет. — Я бесконечно рад, что вы наконец делаете попытку приучиться к обществу, и горячо обнимаю за это Т<у>рг<енева>. — Если он поступает сознательно — честь ему и слава; если не нарочно — и то хорошо. Без групп или клубов обществен<ное> мнение не образуется; а группы составляются явно или тайно, смотря по внешним обстоятельствам; главное, чтоб были группы с известной задачей и с известной дисциплиной в работе, а беда не велика, если при официальной группе к делу прибавится и немного болтовни, точно так же, как и нет беды и нечего бояться прокапывать кротовые норы. Метода совершенно зависит от внешней обстановки, только группы необходимы.
Эк тебе в Англии не везет и не удается насладиться Вентнором. Вот тебе, эпикурейцу, и урок: ехал насладиться природой, а попал на дождь, но на распространение грамотности. А почему ты эпикуреец? А потому что мне как-то весело видеть в тебе уменье наслаждаться всем, что встречается на пути. Мне даже завидно смотреть на тебя, и я с унынием чувствую, что я не эпикуреец, а Сатир и Силен разом, хотя и не силен.
Погода у нас черт знает что такое, наверно хуже Вентнора, даже грудь начинает болеть. Но мне ехать к морю не хочется. Во-первых, много книг для справки нужно и потому переезд неудобен, во-2-х — мне хочется немного совершенного уединения — для ради разных планов. Но — если ты уедешь, не завернув в Лондон из боязни получаса лишней дороги — это мне будет очень прискорбно. Тебе езда не составляет телесного наказания, как мне. Да я и не верю, чтоб ты мимо проехал. А впрочем, вскую
шаташася языцы, пожалуй, и не заедешь; в таком случае я тебе протяну издали. А лучше
заезжай.
Посмотри на Тату — какая она стала славная; посмотри на ее рисунки, у ней есть несомненный талант. Вдобавок она сохранила прелесть детскости. Ты при встрече с ней
Сбрось тоску, на юность глядя,
Оживись и улыбнись,
С благодушием явись.
Что ж еще сказать? — Статью я кончил; вышла больше, чем я ожидал. Весьма нетерпеливо желаю знать суждения о ней, ибо ее экономико-юридические понятия, пожалуй, не всем по нутру придутся; а если бы кто
93
поднял перчатку и вступил в полемику, я был бы несказанно рад; ничто бы так не помогло постановке вопросов и указанию на приложение их к гражданской деятельности. Эка беда, что нет врагов печатающих, кроме Головина.
Кстати — Долгорукий Каткова постоянно зовет Катьковым. Это мне как-то ужасно нравится.
Прощай, душа моя, до свиданья. Напиши, когда приедешь, чтоб я был дома, а
