силы, на которые я рассчитываю, — это искусство (наука, спаянная со страстью) и две-три подруги — молодые девушки. Она слишком мало находилась в женском обществе.
Имея эту цель перед глазами и, насколько возможно, средства, можно сделать все, заручившись доверием, развив веру — несколько религиозного характера — в меня и в вас.
Что касается вопроса об умственном развитии, в этом у нас не может быть разных мнений; к тому же я нахожусь здесь, и мы всегда сможем сговориться.
Еще одно. Я всецело за эстетические развлечения — в известной мере. Я имею в виду оперу, концерты, картинные галереи, театр же — слишком плох.
Ваш А. Г.
106. И. С. ТУРГЕНЕВУ
23 (11) сентября 1860 г. Борнемут.
23 сентября. Bournemouth.
Pour Monsieur I. Tourguéneff.
Любезный Тургенев, напиши мне сейчас, в Париже ли Марья Алекс<андровна> — у меня есть из России к ней письмо. Кстати, ты скажи Мар<ье> Ал<ександровне>, что, сверх письма, у меня в моем Орлином гнезде есть для нее комната, две — три, если она желает, до 18 октября.
Отвечай сейчас. Я пишу через г. Делаво, потому что не знаю, в Париже ли ты.
Прощай.
107. М. А. МАРКОВИЧ
27 (15) сентября 1860 г. Лондон.
27 сентября. London. 10, Alpha Road.
S. John’s Wood.
Итак, вы не приедете. Я несколько сомневался и прежде. Теперь я в Лондоне, приехал вчера вечером — и тотчас посылаю вам письмо из России. Надобно искать квартиры — учителей — и пр.
Вы пишете, что расспрашивали обо мне и все знаете о нашем житье-бытье. Вам Тургенев и Анненк<ов> могли сказать, что и я не отстал в этом. — Хотя знать, где вы, было потруднее. Месяц тому назад я получил — из здешнего почтамта —
99
огромный пакет. По русской привычке я большие пакеты распечатываю с сердечным биением — все кажется, в III отделение зовут. Почта возвращает мне письмо to Mrs Markovitch, ездившее по разным poste rest
Прощайте — Ог<арев> вам кланяется. Одна дама перевела на англ<ийский> вашего «Черв<онного> короля».
А. Герцен.
Скажите Тур<геневу>, что я его сильно благодарю, но что я уж нашел даму для Таты. А Ольга едет в Париж.
108. И. С. АКСАКОВУ
5 октября (23 сентября) 1860 г. Лондон.
5 октяб<ря>. 10, Alpha Road.
S. John’s Wood.
Любезнейший Иван Сергеевич,
письмо ваше я получил, больно мне было читать его. Такой нетерпимости я не ждал от вас — не привыкли мы к свободной речи, ни даже к шутке — и чтение письма Хлестакова будет часто повторяться. Вы были снисходительнее к Черкасск<ому>, когда он не шутя защищал розги — и действительно отстоял их.
Не могу понять, куда делась тетрадь Конст<антина> Сергеев<ича>. Трюбнер говорит, что я ему ее не посылал. А мы живем на два дома — у моря и здесь — оттого большой беспорядок. У меня никогда не пропадало клочка бумаги, а это целые тетради.
Я завтра еду — и примусь искать, как возвращусь.
Душевно желаю, чтоб здоровье Конст<антина> Сергеев<ича> поправилось — кланяйтесь ему от меня. Интересно было бы знать ваше мнение о Сербии и Черногории — они входят в новую
фазу.
Весь ваш
А. Герцен.
Рукой Н. П. Огарева:
Вот и вы наконец вернулись с юго-востока, любезный Иван Сергеевич, — хорошо бы вас послушать. Но что же это с вашим братом? Крепко жму ему руку и надеюсь, что он скоро поправится в славной стороне, где вы теперь поселились, и среди единого племени в Европе, которое свободно. Статью Константина Сергеевича мы отыщем середь домашнего беспорядка; но вот в чем вопрос: не позволит ли он напечатать ее (без имени) в 9-й книжке «Голосов из России»? Она вышла бы рядом с статьей о том же предмете У<нковског>о, и хорошо бы пополнила задачу именно потому, что то, где У<нковски>й по моему мнению неправ, — там ваш брат прав.
100
Это сделало бы из 8 и 9-й кн<ижек> «Голосов» нечто очень целое о крестьянском вопросе. Как вы думаете? Жду вашего решения; 9-я кн<ижка> печатается. — Если мы во многом, начав с разных концов, сходимся в понимании, это хорошее свидетельство в пользу истинности понимания, потому что здравый смысл один, да и один здравый смысл действительно и важен, и требует религиозно¬искреннего служения. — Надолго ли же вы в Швейцарии? Куда потом? Что у вас нового из России, с тех пор как она поубавилась на четыре лошади и на два Шувалова?
Прощайте, пишите. Крепко жму вам руки обоим.
Ваш Огарев.
P. S. Пересмотрев корректуру статьи У<нковского>, я вижу, что не возможно в одну книжку поместить статью Кон<стантина> Сер<геевича>; слишком выйдет толста, а потому прошу позволения напечатать ее отдельной книжкой, X кн<ижкой> «Голос<ов> из Рос<сии>».
На конверте: Switzerland.
Monsieur I. Aksakoff.
Poste restante. Vevay.
109. M. К. РЕЙХЕЛЬ
6 октября (24 сентября) 1860 г. Лондон.
6 октяб<ря>. 10, Alpha Road.
Приезжал в Лондон, отправил Сашу в Швейцарию — и сегодня еду в Борнмаус. Письмо ваше получил еще там. А с Луниным не могу вас остановить, да оставьте вы его в покое — он мне вовсе не нужен теперь.
Теперь просьба. Я слышал, что Mme Gasparini в очень плохом положении. А Марихен прислала мне 5 ф., которые брала на дорогу, — а потому я хочу оные деньги разделить так: 2 фун<та> — Mme Gasparini, а 3 пойдут на следующего гарибалдийца. Можете вы ей послать? — обяжете сильно.
Все здоровы. Мейзенбуг в начале ноября едет с Ольгой в Париж. При Тате — над Татой т. е. — будет Miss Reeve — женщина гениального ума.
Прощайте. Будьте здоровы.
110. П. В. ДОЛГОРУКОВУ
8 октября (26 сентября) 1860 г. Борнемут.
Почтеннейший князь Петр Владимирович, журнал и письмо я получил, благодарю вас за внимание, но, право, не стоило делать замечание этому Ринд-Фивегу — он мелкий интригант и плут и постоянно делал мелкие пакости. О журнале еще не могу ничего сказать, его «будущность» еще впереди,
101
ждем № два, три. Для нас был бы клад — свободный орган, выражающий более умеренную мысль.
Я живу сам у моря, только не у теплого. К 20 окт<ября> переберусь в Лондон — Огар<ев> в Лондоне. Искренно желаю успеха — и остаюсь преданный вам
Ал. Герцен.
8 октября 1860. Eagle’s Nest.
Bournemouth (near Poole).
P. S. Зачем вы посылаете журнал в пакете — sous bande59[59] он идет в пять раз дешевле.
111. А. А. ГЕРЦЕНУ
17—29 (5—17) октября 1860 г. Борнемут—Лондон.
Сперва прочти приписку.
Это письмо возвращено почтой.
17 октября. Eagle’s Nest.
Bournemouth.
Завтра я еду отсюда, любезный Саша; дети собираются проводить до Christ Church. Теперь на досуге поговорю с тобой. Во-первых, странно мне, что, приехавши 7 или 8 в Женеву, ты не нашел времени написать о том, исполнены ли комиссии, был ли у Nat
Большое счастье, что ты встретился и сблизился с Борщовым, да я, сверх того, считаю большим счастьем, что ты пожил здесь. Если ты отдаешь себе отчет в своих делах и чувствах, то я тебя прошу, вспомни ты серьезно, каким ты приехал в августе и каким уехал в октябре. Видно, атмосфера, в которой ты здесь жил, ловче, чтоб ins Breite sich entfalten60[60]? Ты снова едешь на семестр — в прежнюю среду, очень хорошую, очень чистую, но которая утягивает человека в тесно семейную раму и суживает его понятия. На этот раз ты перевернулся, как Корвин на перекладине в фуламе, но понятия становятся, как и тело, меньше и меньше гибки. — Это я тебе пишу, как Warnung61[61] — и до поры до времени не будем больше об этом говорить.
102
Я думаю, ты меня понимаешь довольно ясно. Я нисколько не враг тихих и мирных добродетелей семейного круга. Но… видишь ли, и Борщ<ов> может полюбить девушку, это будет одна из звездочек, и самых милых, на его пути к киргизам. Но ты его с пути (этого или другого, научного) не своротишь. Быть чувствительным Вертером скоро надоест und wird fatal62 [62].
19. Лондон.
По страшнейшему проливному дождю и буре приехал я вчера сюда и сегодня брошусь искать квартиры. Перед отъездом получил твое письмо из Женевы. Без сомнения, и с Фогтом ехать недурно, только ученая экскурция, я думаю, мало выиграет от тех исключительных обстоятельств, при которых ты едешь, — это будет скорее сентиментальное путешествие. Два дела вообще трудно делать. Видел ли Фогт, что его приятель Жером Бонапарт опять едет в путь и притом кругом света? Это было бы очень недурно.
60[60] распространяться вширь (нем.); 61[61] предупреждение (нем.). — Ред. 62[62] и станет роковым (нем.);
Петруша прислал твои портреты — один kind63[63] превосходный — брось все прежние. Очень хорош. Я дал один Тате, один Огар<еву> и Ольге («в шляпе»).
Вот тебе комиссия: пошли сейчас, и самым верным путем, от 350 до 500 франк. к Natalie, — об этом тебя просит Огарев, и я сейчас их вышлю. Мы ждем с нетерпением твоего рапорта.
В заключение вот тебе анекд<от> о Тхорж<евском>. Сюда приехал какой-то польский помещик. Хлопотун и пр., совещается, дает советы — и говорит Тхор<жевскому>: «Вы приходите ко мне как можно раньше, приходите в 9 часов — я всегда пью чай в 9». На это Тхор<жевский> ему сказал: «А в котором часу вы пьете грог? — я уж лучше тогда приду».
28 октября. 10, Alpha Road.
Вот и Эмиль Фогт был у нас, и мы с ним очень хорошо провели день, за исключением головной боли.
Письмо это я послал тебе и забыл написать «а Bern», оно и возвратилось, — такая досада. А главное, в нем я писал, чтоб ты снабдил Natalie деньгами, а я тебе вышлю. Сделай это сейчас и мне отрепортуй.
Дом мы нашли — хорош, но зато в обрез, а удобен. Orsett House, Eastbourne terrace, Paddington; если ничего не помешает, переедем 15<-го>, и Ольга отправится в Париж. Погода туманная и отвратительная.
Что портрет, ты оставил Тургеневу или нет?
103
29 окт<ября>.
Сейчас принесли твое письмо. Ты теперь знаешь, почему не было письма.
Прощай и будь здоров.
Бакунин прислал портрет; я пришлю копию вашим.
Как писать адрес твой — по-старому или улицу и №?
112. А. А. ГЕРЦЕНУ
26 (14) октября 1860 г. Лондон.
26 октяб<ря>. 10, Alpha Road.
Вчера приехали дети и остановились в 38 № Alpha Road. Твою реляцию из Невшателя я получил. Итак, а la fin des fins64[64] ты в Берне. Я совсем было нашел квартеру — и в цене совсем
