дней — для того, чтоб Тата могла сблизиться с Miss Reeve.
125. M. К. РЕЙХЕЛЬ
25—27 (13 — 15) ноября 1860 г. Лондон.
25 ноября. Orsett House. Westbourne terrace.
Вот не писал-то я, так не писал, а отчего? Суета, хлопоты, опять переезжал. Дом наняли славный.
А вот что значит хорошие намерения и плохое исполнение. Если б вы послали итальянке Гаспарини 2 ф., они бы и были у нее. А то я сказал Тате,
Тата мне,
Мы оба — Трюбнеру,
Трюбнер — Чернецкому,
Чернецкий — Тате,
Тата мне…
что он денег не послал, потому что у него там корреспондента нет. Итальянка и осталась двумя фунтами легче.
117
Позвольте вас спросить насчет целого ряда «Колоколов» — как вам понравилось делитное заушение Некрасова (в «Лишних людях»), статья о Богомокрицах, а главное «Drei Reiter, sie reiten»? Это следовало бы перевести супругу вашему.
Анненков был в Петерб<урге> у Ал<ексея> Ал<ександровича> — по описанию вижу, что он не изменился.
Ольга едет завтра с Мейзенб<уг> в Париж — на 4 месяца. Натал<ья> Алекс<еевна> возвращается сюда, Тата будет под генерал-губернаторством Miss Reeve, необычайно умной женщины, которая будет здесь жить. Тат<ьяна> Пет<ровна> в Париже (говорят, что у нее все бродят мысли о сватовстве — но я их совершенно уничтожу, я слышал много дурного о пациенте).
Сегодня едем в Французский театр.
Прощайте.
27 ноября.
Рукой Н. А. Герцен:
Милая моя Маша.
Что же ты не пишешь?
Напиши мне, что выиграли наши билеты, — может быть, белые атласные башмаки или нет?
Я должна кончать. Мы собираемся в театр. Ольга едет завтра в Париж.
Твоя Тата.
126. П. В. ДОЛГОРУКОВУ
27 (15) ноября 1860 г. Лондон.
Я так виноват перед вами, почтеннейший князь Петр Владимирович, что не знаю, как и получить отпущение. Дело в том, во-первых, что мы не знаем, какие стихи получены от вас и какие из других источников. Если бы вы нам написали несколько заглавий — мы тотчас отыщем их.
Мы плетемся нашей маленькой дорожкой по-старому.
Князь Гол<ицын> делал всевозможные чудеса (без всякой нужды) — оставлял квартеру, пошел в кабалу музыкальным антрпренерам, сидел без гроша — и снова при деньгах. — Наш доктор говорит о нем: «C’est un collégien échappé de l’école»75[75].
Огар<ев> вам усердно кланяется. «Будущность» читаем и благодарим за нее — она, как всякая будущность, туго развертывает крылья — ждем третий №.
Знаете ли вы, кто писал преинтереснейшую книгу — об истории освобождения крестьян? Мы не имеем понятия.
Будьте здоровы и мучьте как можно больше петербургских бургравов.
Преданный вам А . Г е р ц е н .
118
Мы собираемся вскоре начать печатать «Поляр<ную> звезду», VI книжку.
27 нояб<ря>. Orsett House.
Westbourne terrace.
127. M. А. МАРКОВИЧ
28 (16) ноября 1860 г. Лондон.
28 ноября. Orsett House. Westbourne terrace.
Посылаю вам — вы думаете «Колокол» — нет-с — одна речь не пословица, — посылаю вам Ольгу с визитом и с этим письмом. Что вы делаете, Марья Александровна, — какое упорное молчание. Я серьезно рекомендую вам Ме11е Меуsenbug, — и, пользуясь сей верной оказией, жму вам руку.
Огарев кланяется.
Будьте здоровы.
128. И. С. АКСАКОВУ
29 (17) ноября 1860 г. Лондон.
29 ноября.
Жду и я, любезнейший Иван Сергеевич, вестей о вас обоих. Что венский климат для Кон<стантина> Серг<еевича>? А в какое интересное время попали в Вену. Впрочем, наше время из прежней апатии вдруг сделалось временем сюрпризов, и, конечно, один из самых курьезных — это готовность Америки распасться из-за вопроса о рабстве.
Видели ли вы «Будущность» так, как ее показывает П. В. Долгоруков?
Кланяйтесь Конст<антину> Сергеев<ичу> и пожмите ему руку, а я вам.
129. А. А. ГЕРЦЕНУ
5 декабря (23 ноября) 1860 г. Лондон.
5 декаб<ря>. Orsett House. W
сегодняшнее письмо от Natalie расстроило нас ужасно. Меня до лихорадки — не мог ничего делать. Теперь я от тебя требую деятельного вмешательства. Долг, святость воспоминаний,
119
уважение друг к другу требуют, чтоб Natalie приехала сюда. Ог<арев> и я — мы это требуем. Что изменилось? Да, у меня душа — избита многим, да разве это новость? Она могла быть новостью для тебя, потому что есть лета, в которые это не понимается.
Ты должен уговорить и отправить Natalie и Лизу в Париж как можно скорее. Письмо придет 7<го> — 10-го можно быть в Париже.
Пусть же Natalie докажет, что она изменилась, кротостью повиновенья. Пусть докажет здесь, что мои сомнения — вздор.
Пиши сейчас ответ. Сегодня наши именины. У нас никого, и не будет шампанс<кого> в первый раз, я думаю, с 1825 года. Огар<ев> тоже не празднует рожденья.
Мы ждем — и праздники откладываем.
Посылаю вексель в 40 фу<нтов>. Итого теперь 2000 фр., как ты хотел. Ты смотри, чтоб на дорогу никак не меньше было — за уплатой всего здесь — 700 фр.
Прощай. Таты нет дома — мне очень и очень скучно.
Рукой Н. П. Огарева:
Если ты вырос настолько, что в жизнь вдумываешься серьезно, то докончи свой подвиг и покажи Натали, что непонимание, доводящее до безумия, — грешно, и во имя нас высылай ее сюда, пока время не опасно для Лизы. Слово истины я не продам ни за какие блага на свете, но пора же и Натали увидать, что непонимание не есть искренность, итак, ее последнее письмо пусть забудется, как пустой бред, и я имею к ней то уважение, которое не сомневается в ее приезде.
Вмешательство Сер<но>-С<оловьевича> для меня тем более странно, что он не принадлежит, кажется, к разряду Рудиных и должен понять, что нельзя из серьезного вопроса делать пошлую сплетню, что будет необходимым результатом постороннего вмешательства.
Ольга ждет Лизу в Париже. Тата ждет Натали и Лизу здесь; готовит Лизе разные картинки, Натали посылает план дома. Мы распорядились комнатами так, чтоб разместиться удобно, и комната Натали готова и ждет.
Обними за меня мать и дочь и себя самого.
Письмо к Natalie от нас послано на ее адрес.
Я начинаю думать, что Сер<но>-Сол<овьевич> дурак, умный не осмелится замешаться в такое глубоко личное дело. Если я так дружески горячо принял твое вмешательство, если я за него тебя еще больше полюбил и оценил… то это не значит, чтоб всякий добрый человек был допущен мною или Огар<евым>.
Завтра рожденье Огар<ева>.
Прощай.
120
130. П. В. АННЕНКОВУ
11 декабря (29 ноября) 1860 г. Лондон/
Рукой Н. П. Огарева:
Милая Полина, в не дошедших до тебя строках я просил тебя шибко об одном, и теперь повторяю: у
Mme Сал<иас> есть моя писанная книга стихов и письмы в стихах. Мне она нужна на полгода, после чего я
все возвращу. Попроси ее на это время через тебя прислать ее. Мне надо для разных писаний и потому, что не хочется умереть не перечитавши ее. Сам ты ее читать можешь, но другим не давай. Там, вероятно, вздору куча, а иной раз найдется и порядочное. Устрой ты мне это, умоляю тебя; это личная потреба. Ты меня невыразимо одолжишь, по гроб моей жизни не забуду.
Больше ничего и не напишу. Нездоровится. Странная местная боль привязалась ко мне; пустая и неопасная, а мучительная. Но это скоро пройдет. Обнимаю тебя крепко. Что нового… хочу нового. — Кланяйся сам себе от меня с чувством глубокой дружбы.
Моя квартира — просто наслаждение. Наш дом с брюхом, а перед ним церковь; мне кажется, что я дома в деревне. Nessun maggior dolore, che ricordarsi del tempo felice… Право, соврал Петрарка, какой тут dolore! Едва ли есть что-нибудь сердечно лучшее. Прощай, иду обедать.
Это я, доблестный П<авел> В<асильевич>, отодрал конец письма — испортивши его под влиянием того, что пиит Ог<арев> называет Данта — Петраркой, — я хотя и не Пе-дант, но этого вынести не могу. На последнее письмо твое я уже отвечал — и теперь пишу только для того, чтоб сказать, что писать нечего. Живем мы тихо, я пью за себя и за Огар<ева> — красное вино и марсалу, а водку вовсе не пью. Тур<генев> исказил свою душу председательством общества поощрения бедности родственников и детей — литераторов, педагогов, — сделался
1) опекуном Марк<а> Вов<чка> и не позволяет ей баловаться, 2) опекуном сына Шеншина, которого законная супруга не признает, несмотря на то, что он до того похож на Шеншина, что все просит коньяку. Жена Шен<шина> грозила Тур<геневу> процессом и защищает мужа тем, что у него была водяная грыжа — как будто это мешает земным страстям, 3) … довольно.
Читал ли статьи Вагнера о Милне Эдварсе в «От<ечественных> зап<исках>» — прелесть; если ты непотребствуешь до того, что ездишь не только к Некрас<ову> (которого, надеюсь, ты видел как я оборвал), но и к самому Краев<скому>, то скажи ему, что он меня искренно обяжет, если передаст, что вот, мол, на острове живет такой-де Ал<ександр> Ив<анович> Добчинский и Ник<олай> Пл<атонович> Бобчинский — так свидетельствуют, мол, братский привет за ваши статьи. А ты их прочти.
121
Я приготовил монографию о Роберте Оуэне для «Поляр<ной> звезды». — Надеюсь заслужить ваше родительское внимание и материнскую снисходительность.
Прощай. Обнимаю тебя — поминаешь ли Бурнамацкую слободку? Податель вручит тебе портреты.
11 декабря 1860.
Рукой Н. П. Огарева:
Назвать Петраркой Данта Смешно для дилетанта;
Но жалким будешь франтом,
Назвав Петрарку Дантом!
На обороте (рукой А. И. Герцена): Полине.
131. П. В. ДОЛГОРУКОВУ
18 (6) декабря 1860 г. Лондон.
18 декабря. Orsett House.
Westbourne terrace.
W.
Почтеннейший князь Петр Владимирович, во-первых, рекомендую вам юного и чрезвычайно образованного поляка, желающего представиться вам. Он отлично знает языки, особенно англ<ийский> и немец<кий>, и серьезно занимается наукой. Фамилия его — Бени.
Третья «Будущность» очень интересна, и мы из нее украдем — статейку. (Разуме<ется>, обозначая.)
Тимашев прибыл в Лондон и ищет купить шпиона — чтоб узнать, кто нам пишет из России. Не напечатать ли это? Я, как узнаю подробнее, извещу через «Теймс».
P. S. Сейчас узнал, что его еще нет, но что ждут, — не знаете ли вы, в Париже ли он?
Стихов до сих пор не могли сыскать, простите.
Усердно кланяются вам я и Огарев.
132. И. С. ТУРГЕНЕВУ
19 (7) декабря 1860 г. Лондон.
19 декаб<ря>. Orsett House. Westb
фавтор,
пронзенный благодарностью за то, что изволили под ваш шуц взять Ольгу, имею честь донести:
122
1- х. Я к правой вдове, которая вовсе не права, написал тогда же — письмо холодное, учтивое и ассомантное. Что же с ней делать?
2- х. Деньги прошу тебя отдать, а я, как буду посылать какие-нибудь другие, пришлю тебе 50 фр., слишком сумма мала, чтоб посылать через Ротшилда. В продолжение месяца ты непременно получишь.
3. Насчет вашего уведомления об открывшейся нимфомании — привели меня в радость.
Я, со своей стороны, вчера кончил большую етюду «Р. Оуэн» — очень, очень желал бы тебе ее прочесть, вещь смелая и, сколько кажется, удачная — я ее помещу в «Пол<ярной> зв<езде>», которая выйдет к 1 марта — будет стр<аниц> 70.
«Гайку» мне давал Чижов
