найти возле или близко — надобно знать цену. В отеле все будет двоим стоить 25 шилл. в день и даже 30.
15 января.
Письмо это залежалось. С тех пор Лиза поправилась. У нее была лихорадка — и, несмотря на ожидание Девиля, до сих пор равно ни кори, ни коклюша нет.
Такой зимы мы с тобой в Лондоне не видывали. Холод невыносимый, в больших комнатах сидеть нельзя, по улицам ходят толпы голодных, с криком и песнями. Неужели это результат цивилизации, и только-то люди выработали, а «Теймс» подхваливает народ — такой, говорит, добрый: голоден, а смирен.
Читал ли ты Ог<арева> статью на 1 января?
Затем прощай. Очень, очень налегай теперь на занятия — все же в путешествии многого не сделаешь.
Мейзенб<уг> хлопочет, чтоб мне был разрешен въезд в Париж, тогда я, может, приеду и в Швейцарию. А что, убедился ли К. Фогт примером Телеки, что с немцами плохая шутка?
86[86] вовне (нем.);
87[87] сущность (франц.). — Ред. 88[88] мое внутреннее (нем.). — Ред.
Обнимаю тебя.
Тата едет в Geological Inst
129
141. К. ФОГТУ
17 (5) января 1861 г. Лондон.
17 janvier 1861. Orsett House.
Westbourne terrace.
Cher Vogt,
Il n’y a pas à y réfléchir — il faut faire ce voyage. Vous serez reçu par la jeunesse littéraire et universitaire — comme je ne sais qui — César ou Fanny Elsler. Nos lettres ne peuvent pas vous compromettre, vous êtes en arrière d’un demi-siècle. Certainement il faut un peu de prudence — mais un peu. Connaissez vous Michelangelo Pinto (un ami et collaborateur de Spini) — il a suffi d’une lettre de nous — et immédiatement il a reçu la chaire dela littérature italienne à l’Université de Pétersbourg. Si vous allez par Paris — il faut faire la connaissance de J. Tourguéneff (210, Rue Rivoli) — c’est un de nos amis intimes et qui a une influence colossale en Russie. Enfin nous sommes prêts — les plumes taillées, le papier déployé, l’imagination tendue. Votre allusion — à la chute du parti libéral — n’a rien à faire à tout cela. Les libéraux de tous les pays sont entre chien et loup — parti bâtard et mixte. Il y a autre chose chez nous — c’est le parti profondément mécontent et qui commence à haïr et à parler.
Maintenant comme vous tenez à garder la chose en secret, je dois vous prévenir — que votre lettre m’est arrivée — scan daleusement décachetée. Je l’ai montrée à Ogareff.
Pour le passeport, on ne vous fera pas de difficulté — c’est à dire pour le visa russe — et certainement c’est plus facile de l’obtenir que le visa français pour moi. Enfin j’ai écrit encore une fois au ministre de l’Intérieur.
Avec l’affaire d’argent il faut maintenant attendre. Vendre les papiers américains est impossible — j’ai acheté à 115 et 120 — ils sont déjà à 90. Il faut attendre la fin de la sécession. Mais de quel droit — tiennent les braves concitoyens de Fribourg — mes 20 000 francs dans la banque? Est-ce que c’est a perpétuité que je dois leur laisser là?
Je dépense dans ce maudit London tout ce que je reçois, plus — tout ce que je gagne par Trubner. Si je peux avoir les 4000 fr. sans toucher le capital — (je le saurai par les comptes de Rothschild) — je vous écrirai. En attendant demandez Schaller.
Adieu, cher Vogt, — que pensez vous concernant le voyage d’Alex
Tout va bien chez nous — nous imprimons, nous imprimons — nous sommes lus, nous sommes achetés et voilà tout.
Je vous embrasse.
A. H e r z e n .
D’où avez vous tiré la nouvelle — Rinaldo Rinaldini — des assassins envoyés contre Clapca?..
Перевод 17 января 1861. Orsett House.
Westbourne terrace.
Дорогой Фогт,
нечего и раздумывать — надо отправляться в путешествие. Вы будете приняты литературной и университетской молодежью как не знаю кто — Цезарь или Фанни Эльслер. Наши письма не могут вас скомпрометировать, вы отстали на полвека. Конечно, нужна некоторая осторожность, но лишь некоторая. Знаете ли вы Микельанжело Пинто (друга и сотрудника Спини) — достаточно было одного нашего письма, чтобы он немедленно получил кафедру итальянской литературы в Петербургском университете. Если вы поедете через Париж, вам следует познакомиться с И. Тургеневым (улица Риволи, 210) — это один из наших близких друзей, он пользуется огромным влиянием в России. Словом, мы готовы — перья очинены, бумага развернута, воображение напряжено. Ваш намек на провал либеральной партии — тут ни при чем. Либералы всех стран словно в сумерках — партия ублюдочная и разнородная. У нас другое дело — это партия, глубоко недовольная, которая начинает ненавидеть и роптать.
Теперь, так как вам хотелось сохранить все это в секрете, должен вас предупредить, что ваше письмо дошло до меня возмутительным образом распечатанное. Я показал его Огареву.
С паспортом, т. е. с русской визой, трудностей вам чинить не будут, и, несомненно, вам легче ее получить, чем мне французскую визу. Наконец я снова написал министру внутренних дел.
С денежными делами надо теперь подождать. Продать американские бумаги невозможно — я их купил по 115 и 120, теперь они уже упали до 90. Надо выждать окончания раздела. Но по какому праву любезные фрибургские сограждане задерживают мои 20 000 франков в банке? Навеки, что ли, должен я их там оставить?
Я трачу в этом проклятом London все, что получаю, более того — все, что зарабатываю при содействии Трюбнера. Если я могу получить 4000 франков, не трогая основного капитала (я об этом буду знать из отчетов Ротшильда), я вам напишу. Пока же попросите у Шаллера.
Прощайте, дорогой Фогт, — что вы думаете относительно поездки Александра на Тринидад — я ее разрешаю только потому, что не имею достаточного влияния, чтобы отказать, но я полагал, что он поедет с вами.
У нас все идет хорошо — мы печатаем, печатаем — нас читают, нас раскупают — вот и все.
Обнимаю вас.
А. Герцен.
Откуда вы взяли новость — Ринальдо Ринальдини — убийцы, подосланные к Клапке?..
142. Т. П. ПАССЕК
27 (15) января 1861 г. Лондон.
Воскресенье, 27 января. Orsett House.
Westbourne ter
Тетушка-племянница… я готов назвать вас бабушка-внучка, из-за чего же вы худеете и в тоску впадаете и пр.? Великое дело вовремя отпускать на волю — детей, рабов и все, что в неволе. Я родительское бешенство не ставлю в добродетель — сидеть и думать, что дитя в гололедицу упадет — а дитя 25 лет, — ведь это нелепость. Оставьте пока волю — перебесится, лучше будет. Если ж (по всему виден слабый характер) нет — вы не поможете ничем.
Писать, добрый и старинный друг мой, я не стану и не могу, что же я скажу? Вас они опять надувают, я знал уже прежде, что М<арья> А<лександровна> едет в Италию. Я рад, что она оказывается очень плохим субъектом — оттого-то и не выйдет ничего. Понадейтесь на меня и на то, что трусь между народом и вижу то да се. И так оставьте дело это, не мешайтесь, не давайте много денег, а сколько нужно.
Не думаю, чтоб легко было издавать J.-J. Rousseau «Contrat Social», печать здесь страшно дорого. Знают ли в ваших странах, что лист печатный — 2000 экз<емпляров> — здесь стоит 8 livr., т. е. 200, а чуть много поправок да больше формат — 225? Не лучше ли попробовать сходить Ч. к Линднеру — от моего имени (я, пожалуй, и записку напишу), это преемник книжной лавки Франка (Rue Richelieu) — он жидок и жид0к, ему печать в Неметчине обходится от 75 до 80 фр.
Трюбнер в нынешнем году не возьмет ничего, он печатает
«Полярную звезду»
2- ой том Раскольников,
Два тома — I, II — «Былое и думы»,
Фейербаха,
2 часть «За пять лет» Огарева,
Финансы при Людв<иге> XV.
«Колокол» печатаю я. Все занято до нового года.
Пошлю вам сегодня «Колок<ол>», обратите внимание на то, как я уважил Академию наук.
Читаете ли вы «Будущность» — фирста Долгорукова? Имеете ли русские журналы?
Знаете ли, что вам надобно отколоть? Оставьте вы вашего Вертера с украинской Шарлоттой — садитесь-ка одни на шлюпку — побывайте в Лондоне, вы увидите — всё пойдет как по маслу, и старину вспомянем и новину забудем.
Прощайте.
Все кланяются, и все идет тихо и так себе.
143. М. К. РЕЙХЕЛЬ
2 февраля (21 января) 1861 г. Лондон.
2 Feb
Westbourne terr
Lassen Sie Miss die Rutzine in Ruhe ziehn — уж здесь прием будет — фенсерф. — А Татьяна Петр<овна> только и пишет о интрижке своего юноши с Мар<ьей> Алекс<андровной>, а Мар<ья> Алекс<андровна> сбаловалась совсем… пошла писать, да не повести, а были.
Тата собирается вам послать разные безделицы (на свои собственные деньги): иголки и книжки, да нет оказии. Затем — посылаю Рейхелю отличный подарок — Бакунина портрет, снятый в Иркутске, 1860 год<а> — в следующем письме будет для вас.
Читали ли вы в «Кол<околе>», как я огрел Москву и Академию?
Засим униженно кланяюсь.
144. А. А. ГЕРЦЕНУ
5 февраля (24 января) 1861 г. Лондон.
Westbourne terrace.
Любезный Саша,
весть твоя огорчила нас всех. Конечно, старику было 73 года, но как он был бодр и умен в 1852 году. Пожми дружески и крепко руку Mme Vogt…
133
Смерть второй раз прошла мимо тебя, т. е. возле. Смерть — страшно скверная вещь, и все мы уберемся, — вот почему особенно надобно баловать старость.
Что будет делать старушка? Теперь тебе случай уходом и любовью поплатиться с ней.
Опиши мне последние минуты его, его слова и вообще подробности.
Скажи Em. Vogt, что я постараюсь через Саффи или еще одного г<осподи>на, который там, узнать о деле, но полагаюп[2], что это не так легко, как кажется.
Прощай. У нас все идет тихо.
Полагая, что К. Фогт у вас, я ему прилагаю записку. Если он в Женеве, отошли ее сейчас.
145. К. ФОГТУ
5 февраля (24 января) 1861 г. Лондон.
5 février 1861. Orsett House.
Westbourne terrace.
Cher ami,
Je viens d’apprendre le malheur qui a frappé votre famille — cela m’a vivement rappelé lorsque vous avez été à un enterrement chez moi. Je n’ajouterai pas une phrase — je vous serre la main.
Alex
