Что будет

182

в будущем №? — В «Смеси» есть такие знаки препинания что ничего понять нельзя, ех gr о Лихонине.

Что же ты мне прислал письмо какого-то дурака молдав<анина>? Разве не легче было ему послать сказать (NB: я ему это написал), что он скот и что мы денег за помещение статей не берем.

С<ерно>-Сол<овьевич> не спасется переменой заглавия. В таких случаях надобно или вперед обдумывать, или идти до конца. Я статейку писать не стану — все эти вещи делаются сгоряча. Мне подпись-то его всего дороже… И он воображает, что, разославши своим друзьям, III отделение не узнает. — Приглашай его сюда. Но parle temps qui court139[139] следует сказать о деньгах. — По тепереш<ней> редак<ции> «Колок<ола>» и «Под суд!» выходит расхода 300 фунт., а продается до 450, в силу чего можно было бы уступить 100 — 125 ливр. за редакцию, т. е. до 2750 фр.

Мы едем в пятницу (если ничего не будет особенного) в 11 ч. 25 мин. Стало, в 6 с чем-нибудь будем в Padding.

Если б воля да больше характера и эгоизма — я потом уехал бы один сюда на месяц. В этой тревожной жизни я стареюсь — и теряю и свою светлость и даже талант. — Сегодня опять поднялись уж бури, хоть и небольшие, но вроде радуги обещая их на веки веков… ну, да по счастью едем послезавтра. — Но что же в будущем-то? — Давай-ка сюда С<ерно>— Сол<овьевича>, чтоб можно было желающим двигаться. На повторение всего, что было, меня не станет.

A propos, у тебя есть одна препротивная для меня метода выражаться — и ты ее употребляешь часто. Если тебе все равно, измени ее. ««Вы хотели писать к Аст<раковым>…» Когда же я хотел, или почему ты знаешь, что я хотел? «Вы решили…» и пр., тогда, когда я диаметрально противуположно решаю все или почти все.

Что ж в будущ<ий> «Колокол»? Я очень недоволен «Мингрел<ьским> делом». И почему Чернец<кий> меняет, я ему именно писал.

Вели Жюлю сходить к Тьери на Reg ОиаТгапЕе и сказать, чтоб он поскорее сшил пару точно таких ботинок мне, как прежние, а то мне придется босиком бегать.

183

203. А. А. ГЕРЦЕНУ

3 октября (21 сентября) 1861 г. Торки.

3 окт<ября>. 1, Engadina. Turquay, Devonsh.

Любезный Саша,

душевно рад — твой телеграмм снял камень с плеч… Не знаю, застанет ли письмо, но пишу на всякий случай. Все здоровы. Все в Torquay (1, Engadina). Я еду завтра с Natalie в Лондон и там с тобой увижусь. Тата просила остаться здесь, мы поедем на пять дней сюда и потом в Лондон.

Прощай.

Рукой Н. А. Тучковой-Огаревой:

Хотя мы знали уже опасность миновалась, но жутко было читать твое письмо — ну, теперь все кончено — надеюсь, что тебя не потянет скоро на море.

До скорого свиданья в Лондоне.

Твоя Натали.

Рукой Н. А. Герцен:

Как я рада, милый мой Сашонок, что ты наконец благополучно приехал.

Приезжай как можно скорей в Torquay, мне так хочется тебя обнять и расцеловать.

Ну, прощай, до свиданья, приезжай же скорей, нам здесь оставаться долго не придется.

Обнимаю тебя и крепко целую, Ольга тоже.

Твоя Тата Г.

Engadina, 1.

Torquay.

Devonshire.

3 октября. 1, Е^абта.

204. H. П. ОГАРЕВУ

Тигдиау.

Одним камнем меньше — от телеграмма из Гласгова. Хотя и из-за этого уже чуть не было беды.

Письмо твое, как ни больно было мне читать, — но я потому не сержусь за него, что чувствую себя невиноватым. Мы а 1Ьгсе140[140] пониманья друг друга дошли до совершенных непониманий — в частных случаях. Где ж дальнейший намек — на характер твоих отношений? Вольно выдумать чудовищность — и рассердиться за нее.

Ты, Огарев, можешь одно сказать, и на это возражения нет: в Тищиау была душная скука. А что если б здесь была человеческая жизнь — то действительно я не понимаю, что человек не может отлучиться на какой-нибудь месяц, — да это хуже

184

всяких матримониальных цепей. Помилуй, где ж тень справедливости в твоих оскорбительных объяснениях? Тебе просто должно быть совестно. Я буду осторожнее — выражаться, но не могу отречься от того, что сказал. — Да, caro mio, я три раза Кел<ьсиеву> повторил, и он три раза меня не понял — что брак вообще самая легкая цепь — именно потому, что она внешняя. Есть тысячи других impass^M^Ml] — ненужно терзающих или ненужно связывающих. Фу… глуп человек, ваше превосходительство!

Что у нас за странная сцена сегодня была. Услышав, что Саша будет в субботу, Natalie сказала, что она хотела бы остаться. Я заметил, что ты ждешь и что мы там проведем с ним время до середы. — «Итак, ехать?» — «Да».

Тут началось на меня это злое гонение поляков — а 1а Nat Аполлоновна… 1-ое — чтоб я не ехал в Лондон. 2-е — есть ли квартира в Ричмонде? 3-е — ужас Фогта и посторонних. Я наконец взбесился, и этот день отравлен, — что за бездушье! или безумье!.. Слезы и объяснение потом, что это для того, что ей хотелось остаться до Саши.

— Ну, так останемся. Я сейчас напишу.

— Теперь ни под каким видом.

140[140] в силу (франц.). — Ред.

— И так da capo142[142]… глуп человек! Одна мечта у меня личная — хоть полгода пожить одному. Тут поневоле наберешься желчи столько, что и ты не понимаешь моих слов.

Аминь.

Отдай мне Варавву на пропятие. — И не жалей. Подари мне его… кого?

Мельгунова.

Его письма делаются плантаторской клеветой русского народа. Можно быть дураком, кривым, блудить с Антониной Львовной — но мужика не тронь. Да еще говорит, что «в России так мало честь развита, — что никто долгов не плотит»… Я его в гроб, е. м. Демосфена, заколочу.

3 часа. Четверг.

Завтра (если не будет телеграмма) мы едем. — Жаль Лизу отрывать, жаль, что все опять делается судорожно — жаль жизнь, время; ну и… ну и ничего…

Если не опоздает train143[143] или мы не остановимся, то в 6 — в Лондоне.

Устрой, чтоб в воскресенье не было всей толпы, по крайней мере до 8 вечера, также и в субботу. А то плохо будет.

185

205. И. С. ТУРГЕНЕВУ

12 октября (30 сентября) 1861 г. Лондон.

12 окт<ября>. Orsett House.

Westbourne ter.

Твое письмо поймало меня в минуту — entre Torquay et Londres144[144]. Я еду сегодня в Torquay. В пятницу буду совсем в Лондоне. Очень желаю тебя видеть, но не в Париже. Я получил после ругательных писем — два письма дружеские, в которых положительно меня просят: А) не выезжать из Лондона, В) что III отдел<ение> хочет меня уничтожить — и что это очень серьезно. Говори об этом всем. Я буду писать тебе подробно.

142[142] сначала (итал.);

143[143] поезд (англ.). — Ред.

А Петербургский унив<ерситет> закрыт — Vive l’Université145[145].

«Кол<окол>» с письмом к Бруннову — пришлю 15 окт<ября>.

Обнимаю тебя, Огарев также обнимает и жаждет твоих новостей.

Саша (сын мой т. е., а не Адлерберг) воротился из Исландии.

Есть ли у тебя все «Колокола»? Есть ли «Былое и думы» — новое изд<ание>, «Поляр<ной> звезды» 1 ливрез<он> VII книги?

Некогда. Прощай.

P. S. Пожалуйста, не верь, что тебе будет сплетничать лихая женщина.

206. Н. П. ОГАРЕВУ и Н. А. ТУЧКОВОЙ-ОГАРЕВОЙ

13 (1) октября 1861 г. Ньютон-Аббот — Торки.

Newton. 41/2 часа.

Сижу на станции — о коляске и думать нечего до 7, а в 8 train из Эксетера. Ночь была удивительная, и опять пахнет морем. Путешествовать всегда следует ночью. Я спал, как дома, один в карете. Не надобно брать экспрессов — тут можно было и выходить, и не надобно бегать высунув язык. — Зато куска хлеба нельзя достать ночью, все заперто.

Дознайся прежде bon à tir об университ<ете>. А я отсюда тебе сообщаю новость — говорят, что Бакунин пробрался в Америку, — это я нашел в послед<нем> письме.

В Турции все благополучно. — Ольга очень на мои глаза поздоровела, завтра ей жгут нос.

Все кланяются Nat и тебе — все расспрашивают о Лизе.

186

Присылай газеты и письма. Завтра буду писать. Прощай — и целуй Лизу.

Начала ли, Natalie, ты перемещение? Если ты хочешь вниз, непременно надобно <1 нрзб> маленькую комнату.

207. И. С. ТУРГЕНЕВУ

15 (3) октября 1861 г. Торки.

Я к тебе так мало хочу писать, что беру огромный лист. Я уже отвечал тебе на твое письмо в прошлую субботу. На континент теперь я не поеду, после угроз и avviso146[146] — пока

не приведу это дело в ясность. Посылаю тебе «Кол<окол>» с письмом к Бруннову — покажи и расскажи всем.

Жду тебя с нетерпением и с дружбой. Я очень рад, что ты воротился в более теплом расположении, — чем поехал. Нам всем — последним могиканам — расходиться нельзя, итак, об нимаю тебя за желание приехать. Уведомь за день до приезда, а то я с Фогтом (Карлом), который здесь, т. е. в Лондоне, на 6 дней, буду бражничать. Дом наш на превосходном месте, но за церковью — а потому вот тебе план.

Я имею какие-то 100 фр. тебе отдать от Бени. Жду письма и тебя.

Я решительно с субботы в Лондоне.

208. К.-Э. ХОЕЦКОМУ

15 oct. Torquay, Devonshire.

Carolus Edmundus noster,

Telemachus redivivus venit ad atra paterna… après avoir vu des cormorans, une île — Janmain et Vogt. Il apporte une barbe etc.

Moi j’insiste sur l’affaire des projets de la police russe pour la dévoiler. Vous lisez le russe — je vous envoie en conséquence le Ко1ок<о1> où j’ai inséré une lettre à Brunoff. (Elle sera imprimée en français, mais en attendant elle peut vous servir de document.) La correspondance amicale — qui donne l’avis m’est venue par la maison d’un Anglais très riche, j’ai ouvert la lettre en sa présence et en présence de son secrétaire.

Vous pouvez dire — On nous écrit de Londres… — Ou: On nous écrit de Pétersbourg, que la police secrète s’occupe sérieusement d’un projet tel… Enfin — je vous autorise de dire: Un tel A. Herz nous écrit. La lettre à Brunoff pourrait faire un succès chez vous.

Connaissez — vous M. Sigis Jordan, il m’a écrit au sujet d’un petit article de l’Opinion. Moi je lui ai aussi communiqué la nouvelle — s’il insère quelques points — tant mieux.

Je pars après-demain (vendredi) pour Londres. L’adresse reste Orsett House, Westbourne terrace.

Je suis très content d’Alexandre. Vogt est à Londres pour une semaine. Nous vous saluons.

Certainement je placerai les 50 cartes. Je vous envoie une copie exacte de la lettre.

L’Etat de Siège en Pologne! et les étudiants arrêtés.

P. S. Moi je suis tout à fait sûr à