его жены — совершенно живые и живущие не для того, чтоб поддерживать твою полемику — а потому что родились. Это люди в самом деле. — Мне кажется, что ты, как достолюбезный бретер, остановился на дерзкой, сломанной, желчевой наружности — на плебейско-мещанском обороте — и, приняв это за оскорбление, пошел далее. Но где же объяснение, каким образом сделалась его молодая душа — черствой снаружи, угловатой, раздражительной… Что воротило в нем назад все нежное, экспансивное?.. Не книга же Бюхнера?
168[168] вечер (франц.). — Ред.
Вообще мне кажется, что ты несправедлив к серьезному, реалистическому, опытному воззрению и смешиваешь с каким-то грубым, хвастливым материализмом, — но ведь это вина не материализма — а тех Неуважай-Корыто, которые его скотски понимают. Идеализм в них — так же гадок.
Requiem на конце — с дальним апрошем к бессмертию души — хорош, но опасен, ты эдак не дай стречка в мистицизм.
Вот на первый случай — на лету схваченное впечатление. Мне кажется, что великая сила твоего таланта — не в Tendenzschrift’ax170[170]. Если б, писавши, сверх того — ты забыл о всех Чернышевских в мире, было бы для Базарова лучше.
A propos — я в твоей записке вовсе не понимаю, что за desperatio171[171] от того, что в Москве Чичерин, в Петер<бурге> — Чернышев<ский>. Слава богу, у нас на Руси столько людей, которые не читают послед<него> и еще не слыхали о существовании другого — что жизнь идет вне редакций двух журналов. Литература — важный орган, но орган. Я вовсе не намерен складывать рук, когда офицеры сотнями подписываются против телесных наказаний, и ряд глупых проектов расшатает
218
существующее — предоставя место… вам, нам, всякому… у кого есть силы и охота.
Теперь твой черед — оттаскай меня за статью против Каткова (в «Колоколе», который завтра пошлю). — Семинарская дерзость свистунов мне все еще возможнее этому себяобожанию и барству — школярей.
Налбандов очень и очень честный и хороший человек. Не вели ему возить сюда жену Б<акунина>.
Затем прощай. В четверг я еду до понедельника в S. Leonard.
Прилагаемое письмо отдай Налб<андову>, если он не уехал. Если уехал, привези его с собой (хотя я и уверен, что ты не приедешь).
250. НЕУСТАНОВЛЕННОМУ ЛИЦУ
29 (17) апреля 1862 г. Лондон.
29 avril 1862. Orsett House. Westbourne terrace.
170[170] тенденциозных сочинениях (нем.);
Monsieur,
Je trouve de retour de Sevenoaks votre lettre du 24 avril et je m’empresse de vous répondre immédiatement. Demain, mer credi, tout le soir depuis 8 heures je serai à la maison et enchanté de vous voir.
Recevez mes salutations empressées.
A. H e r z e n . Перевод 29 апреля 1862. Orsett House.
Westbourne terrace.
по возвращении из Sevenoaks я застал ваше письмо от 24 апреля и спешу вам тотчас же ответить. Завтра, в среду, я весь вечер, с 8 часов, дома и буду очень рад вас видеть.
Примите уверение в совершенном почтении.
А. Герцен.
251. Ф. ПУЛЬСКОМУ
29 (17) апреля 1862 г. Лондон.
29 avril 1862. Orsett House. Westbourne ter
Cher monsieur Pulszky,
J’ai reçu votre lettre du 4 av
219
de nos amis hyperboréens. On me dit qu’on n’a jamais rien en tendu. A mon avis ce n’est ni une preuve, ni une négation.
Au reste le but est très peu clair pour moi — cui bono tout cela?
Nous avons appris avec un regret sincère le malheur qui a frappé la pauvre Wilma. Sa mort a beaucoup chagriné Tata.
Peut-être nous nous verrons au mois d’octobre — je pense d’aller à Nice avec Alexandre.
Est-ce que les nouvelles de la Russie vous arrivent? Jamais nous n’avons imaginé la possibilité d’un écroulement si complet — de ce gouvernement fort. Nous attendons maintenant avec anxiété — le 26 août — jour désigné pour publier les diverses réformes.
Avec tout cela notre cloche d’alarme, sonnette et grelot — fait son petit chemin.
A la maison — tout le monde se porte bien. Mselle Meysenbug vous salue, mes enfants vous saluent — ainsi que madame Pulszky et les enfants — j’y ajoute mes amitiés et sympathies.
Je vous recommande fortement l’étude d’un livre sur la Russie par Ogareff (en français) — ce livre paraîtra vers le 10 mai — je vous l’enverrai par la poste.
Votre tout dévoué
A. H e r z e n .
Перевод 29 апреля 1862. Orsett House.
Westbourne ter
я получил ваше письмо от 4 апреля; не имея ни малейшей возможности навести справки здесь, обратился с запросом к некоторым из наших гиперборейских друзей. Мне отвечают, что ничего и никогда об этом не слыхали. На мой взгляд это не является ни доказательством, ни опровержением.
Впрочем, цель не очень-то ясна, как мне кажется — cui bono172[172] все это?
Мы с искренним прискорбием узнали о несчастье с бедной Вильмой. Смерть ее глубоко опечалила Тату.
Быть может, мы увидимся в октябре — я думаю поехать в Ниццу с Александром.
Доходят ли до вас известия из России? Никогда не представляли мы себе возможности такого полного развала этого сильного правительства. Мы ждем теперь с тревогой 26 августа — дня, назначенного для обнародования различных реформ.
Между тем наш набатный колокол, колокольчик и бубенчик продолжает свой скромный путь.
Дома у нас все здоровы. Мадемуазель Мейзенбуг кланяется вам, мои дети кланяются вам, госпоже Пульской и детям, — присоединяю к этому выражение моей дружбы и симпатии.
Убедительно рекомендую вам проштудировать книгу Огарева о России (на французском языке). Книга эта выйдет из печати около 10 мая — я отправлю ее вам по почте.
Всецело преданный вам А. Герцен.
252. И. С. ТУРГЕНЕВУ
9 мая (27 апреля) 1862 г. Лондон.
9 мая. Orsett House.
Westbourne ter
Досадно — но ни тени возможности. Я нанимал возле нас две большие комнаты, где жила моя дочь и Мейзенб<уг>. — Наталья Алексеевна едет на остров Wight завтра — а Мейз<енбуг> и моя дочь в ее комнату. А посему это невозможно, т. е. нет ни одного угла. Но комнату где- нибудь возле я берусь тебе сыскать, и не дорого — во-первых, в доме, где живет Бакунин (10, Paddington Green), во-вторых, спрошу возле нас у доктора Нефталя, — словом, найду — особенно если ты выедешь в вторник, а приедешь в середу (я еду, может, на день или на два тоже по квартирной части — в Wight).
Мой человек говорит, что фатеру найдет.
У меня дней десять стоит какой-то ящичек — для твоей гувернанты.
Не можешь ли ты меня одолжить — отославши прилагаемую книжку Огар<ева> (чрезвычайно замечательную) — Henri Martin (каковы его статейки-то?) — но пошли сейчас.
«Письмо помещ<ика>» писал юный малороссийский помещик — я не знаю, за что ты на него очень рассердился — в следующ<ем> листе есть дальнейшее развитие. Нельзя же не допускать всякого рода мысли, когда основа их не противуречит нам.
Здесь видимо-невидимо литературы — Потехин и множество.
Если будет 3 статья H. Martin, пришли, пожалуйста.
Да вот еще — отошли прилагаемую записку к Делаве.
Получил письмо от Мельгунова — он стал гораздо меньше забавен и гораздо больше глуп. О Москва!
253. И. С. ТУРГЕНЕВУ
19 (7) мая 1862 г. Лондон.
19 мая 1862. Orsett House. Westbourne ter
Никак я не думал, что сегодня же придется к тебе писать. В 11 часов утра явился ко мне поляк Ladislas Maczuski — говоря, что ты мне поручил ему дать денег и за тем прийти ко мне. Я ему сказал, что ты мне никогда не поручал.
Если это Almosen173[173] — то будьте же, наконец, справедливы, нельзя же мне одному справляться, — если это комиссия, я готов ему выдать — на твой счет что хочешь.
Всего лучше напиши ему прямо.
Ladislas Maczuski 1, Clipstone St., Great Portland, N.
Усердно кланяюсь.
Что книга Ог<арева>?
Напиши, пожалуйста, где найти мне Достоевского воспоминания о каторге.
254. В. С. ПЕЧЕРИНУ
21 (9) мая 1862 г. Лондон.
21 мая 62. Орсетьевка.
Ваше письмо привело меня в большое затруднение. Я считаю необходимым откровенно объясниться, предоставляя вам с еще большей откровенностью сказать ваше мнение.
С 1853, когда я имел удовольствие беседовать с вами в St Mary’s Chapel и написать вам два письма, я потерял вас из виду и узнал только мельком об вас из газет, когда вы жгли книги и писания в Ирландии.
С тех пор я напечатал ваши стихотворения, «Поликрат Самосский» и пр. Многие желали знать об вас, и я в той же «Пол<ярной> зв<езде>» напечатал отрывок из моих записок, в
котором говорится о нашем свидании и к которому я приложил ваши два письма, в русском переводе. (Это было в начале 1861.) Оскорбительного для вас нет ни слова, но весь дух статьи так противуположен по духу, что я не знаю, не раскаетесь ли вы, что написали мне ваше письмо, (полное) лестных выражений для моей деятельности.
Разрешите мне этот вопрос письмом или молчанием — и я готов вам писать о громадных надеждах России, о том, куда
222
она идет, — о ее светской будущности. О духовной я не знаю ничего — и могу только молчать.
Если вы будете строго судить, что я в моих записках приложил ваши письма, я смиренно приму замечание ваше и скажу только, что я тоже в своих записках напечатал письма Гюго, Карлейля, Мишле. — Между людьми, открыто действующими на своих путях, не может быть чисто приватных сношений.
Позвольте174[174]
Когда я подумаю, сколько мы, русские, двинулись с того времени, как мы говорили с вами в Клапаме, становится широко на сердце.
255. И. С. ТУРГЕНЕВУ
21 (9) мая 1862 г. Лондон.
21 мая. Orsett House. Westb
Прощайте. Bon voyage175[175], и пр.
Письмо получил — не забудь, пожалуйста, Рыбникова книгу. 2-е. Если ты действительно хочешь мне сделать пластырь на раны, нанесенные твоей диалектикой, то пришли «Записки из мертвого дома».
Записки ИЗ МЕРТВОГО дома ЗАПИСКИ из мертвого ДОМА (Это американская манера афишек).
174[174] Так в источнике текста. — Ред. 175[175] Счастливого пути (франц.). — Ред.
Прошу усердно излишний экзем<пляр> книги Огар<ева> послать
Делаве.
Вчера получил длинное письмо от pater Печерина — уверяет о каком-то моем призвании на allerlei и manches.
Я собираюсь писать тебе авангардное письмо — о нашем споре.
Записки ИЗ МЕРТВОГО ДОМА ЗАПИСКИ из мертвого дома прислать очень легко, отдай на почту или с пассажиром — на Трюбнера
60, Paternoster row.
Генриху Мартыну послал ли?
Кавел<ина> брошюру не получал.
223
256. Ж. МИШЛЕ
27 (15) мая 1862 г. Лондон.
27 mai.
Orsett House. Westbourne terrace.
Cher monsieur, je vous remercie pour votre lettre — comme toujours si bonne et si amicale pour moi. Il y a quatre mois de cela — que Bakounine et moi nous
