итальянцы в десять лет не забыли меня, видно, что не французы.
320. В. Т. КЕЛЬСИЕВОЙ
Около 10 января 1863 г. (29 декабря 1862 г.). Лондон.
Без малейшего сомнения возьмите на две недели лучшую квартиру — а потом увидите, что делать. Выздоровление Лизы у нас идет медленно и то лучше, то хуже, страшно кашляет. Итак, мой совет положительно — пока Малуша больна, квартиру брать.
321. Н. И. ТУРГЕНЕВУ
19 (7) января 1863 г. Лондон.
Westbourne terrace.
Почтеннейший Николай Иванович,
письмо ваше я получил и немедленно послал в типографию, оно, во-первых, будет напечатано в «Колоколе» 1 февр<аля>, потом особо. Я пришлю к вам сто экземпляров.
Теперь позвольте мне сказать в защиту издателей «Записок» то, что, предприняв это издание как святое дело, — мы должны были печатать текст — без малейших изменений. Тут все принадлежит истории, и между фактами и их обнародованием
282
легли сорок тяжелых годов. «Записки» Якушкина бросают большой свет на тогдашнее время — рядом с ними печатаются «Записки» кн. Трубецкого, в которых те же факты являются отраженными под иным углом. Мне кажется, что только этим образом и можно будет реставрировать события и личности — ваших товарищей и друзей и наших отцов в духе. Внешние противуречия и личные ошибки пропадают в целом.
Примите, почтеннейший Николай Иванович, мое искреннее уверение — в глубоком уважении нашем и моем.
322. Н. А. и О. А. ГЕРЦЕН
20 (8) января 1863 г. Лондон.
20 января. Orsett House.
Милая Тата и Ольга, все ваши писемцы и записочки дошли. Болезнь Лизы окончилась, и сильный кашель с лихорадкой прошел — остались только распухнувшие железы. Сегодня ее одели, и она играет, сидя у стола. В болезнь она не ела и пила одну воду. Natalie ее уговаривала — но она сказала: «Теперь хочу воду и буду только воду пить — а когда выздоровлю, буду пить одно шампанское». Толкуют о заразительности — а девочка похворала (просто колд) и прездоровая до сих пор.
Железная дорога под землей готова, и Чернецкий к нам иначе не ездит — нырнет в дыру на Paddington Station и вынырнет у King’s Cross’a. Вагоны освещены подвижным газом.
Ольга, твое письмо Ага читал вечером в воскресенье всей публике — Тхорж<евский> клянется честью и усами, что Туту живет в роскоши и неге.
У тебя, Тата, слишком много недоверия к силам. Заносчивость нехороша — но веру к себе надобно иметь. Иначе не пойдет и труд. Достигнуть материально того совершенства (Festigkeit237[237]), которое одно дает оружие свободному творчеству, может достигнуться одним упорным трудом, т. е. покорением себе средств. Овладевши ими, надобно искать свой род. В этом ошибаются очень многие и сначала берут то и другое. Меня, например, если б я был живописец, всего больше тянул бы род Розы Бонёр.
В твоем письме к Аге ты что-то толкуешь о недосуге — was
283
ist das für ein Kerl der Nedosug?238[238] В нашем языке слово недосуг должно быть исключено — на всё есть досуг, где есть воля. А сколько изволите спать? В Италии 6 часов совершенно довольно.
Затем обнимаю тебя от всей души.
323. В. Т. КЕЛЬСИЕВОЙ
24 (12) января 1863 г. Лондон.
Рукой Н. П. Огарева:
С тех пор не было писем от В<асилия> И<вановича>. Я к нему буду писать в понедельник по новому адресу. Если хотите (а вы верно хотите) писать к нему, то напишите одну первую страницу обычного почтового листа и пришлите мне. Я остальные три страницы упишу. Мне бы не хотелось, чтоб было больше одного почтового листа (in 8° разумеется). Можете быть уверены, что я читать не стану, что вы к нему напишете, так что можете без опасения писать что угодно. Только завтра к вечеру пришлите непременно.
Спасибо вам за Лизу. Она выздоравливает, сидит на креслах и рисует, ходить едва может, слаба. Но кажется, все сошло с рук благополучно. — Поцелуйте Малушу, она молодецки выздоровела.
Ваш Огарев.
Посылаю вам пять фунтов и дружески кланяюсь и вам и Малуше.
324. Н. А. ГЕРЦЕН
24 и 26 (12 и 14) января 1863 г. Лондон.
Янв<арь>. Orsett House.
237[237] твердости (нем.). — Ред.
Милая Тата, помни мою комиссию тебе о памятнике. Видая столько артистов и одного скулптора, ты можешь, не заказывая даже чертежа и ничего не решая, спросить мнение, в каком роде можно сделать памятник, употребляя как базу те деревья, которые остались. Займись этим тотчас.
Далее меня очень интересует, пришел ли «Кол<окол>», я нарочно послал на имя Фрик<ена> и на твое, надписавши Via Belgium239[239]. Неужели во Франции перехватывают? Поляки, о которых я вам писал, выпущены и приехали сюда, за исключением одного, который сидит. Мы новости ждем из Польши всякий день — и кругом все печально.
Одно хорошо, что Лиза совсем выздоровела. Сегодня или завтра ее сажают первый раз в ванну. Тепло и туманно — тяжелая
284
погода продолжается. Ага теперь пьет кофей с открытым окном — вот тебе наши latest intellig
— «Ah, ma… ma… Kopf… head… Platzen Sie, Garibaldi… ta… ta… ta… ra… ta… ra… ta». — Schwabe. — «Und auch Sie müssen écrire, daß Melle Meysenbug — est si infidèle, elle ver gißt her amis»241[241]. Сейчас сидела у меня утром — и всё рассказала, даже как русский доктор Pigoroff (т. е. Пирогов) был — и что Секки etc., etc.
Понедельник. 26.
Саша у Гилдичей. Ну, вероятно, вы знаете по газетам, что Польша загорелась со всех сторон. — У нас теперь все преоккупации затмились этими новостями. — Получила ли ты, наконец, «Колокол»?
325. Н. А. ГЕРЦЕН
30 и 31 (18 и 19) января 1863 г. Лондон.
30 января. Orsett House. Westb
239[239] Через Бельгию (лат.). — Ред.
240[240] последние новости (англ.);
241[241] «Ох, моя… моя… голова… голова… Лопните, Гарибальди… та… та… та… ра… та… ра… та». — Швабе. — «А еще вы должны написать, что мадемуазель Мейзенбуг так неверна, она забывает друзей» (нем., франц., англ.). — Ред.
Милая Тата,
нельзя сказать, чтоб ты слишком много писала — умей же находить время на отдых и на письмо. У нас так тревожно теперь — так тревожно, что Ага, без того усталый от болезни Лизы, едет дней на десять за город. — Ты, вероятно, знаешь из газет, что делается в Польше — множество знакомых в средоточии опасности, многие вновь поехали, все ведут себя геройски, но от этого до победы далеко. Получен ли, наконец, «Кол<окол>»? — я завтра пошлю другой.
31 янв<аря>. Суббота.
Вчера пришло ваше письмо — благодарю и целую. Очень рад всему, что пишете о занятиях. — Отчего же не попробовать и русские чтения? Напиши Саффи — сверх поклона, что я ужасно жалею, что по ошибке Тхоржевского с него за журналы, тогда посланные, взяли большие деньги. Если б я знал, я ему послал бы по крайней мере «La Cloche».
Natalie тебе много кланяется.
285
Рукой А. А. Герцена:
Милая Тата,
кажется, вам хорошо во Флоренции, и это меня радует за вас. Я себе на днях устроил маленькую диверзию от Лондона и ездил с субботы до понедельника в Ричмонд к Гильдичам. Погода была отличная; вообще, у нас редкая зима. У Гильдичей разные перемены: старики отрастили усы, о молодых и говорить нечего; дамы после обеда не выходят, даже позволяют при себе курить — nay, what are all those trifles of daily life…. look to the holy Sabbath: Emmy H. and Milly Souloby seated at the pianos and «
326. Н. П. ОГАРЕВУ
31 (19) января 1863 г. Лондон.
31 янв<аря>. Orsett House.
Westb
242[242] нет, ты только взгляни на такие повседневные мелочи: в святое воскресенье Эмми X. и
Милли Соулоби сели за фортепьяно и играли сначала духовную музыку, но затем, — о
всемогущий! — «Trovatore»!!! Брррррррр… Das ist der Zorndonner in der Unterwelt <Это яростный раскат грома в аду> (англ., нем.). — Ред.
Вчера пришло письмо от Fontain’a, который говорит, что huissier244[244] принес ему требование от Мерославского напечатать ответ Бакунину в «Uyllenspiegel». (Республиканец- то — через фартального.) Ответ дерзок — но, впрочем, ничего.
Тебе послал сегодня корректурный лист — отошли его, пожалуйста, поскорее в Bruxelles — Мг Fontaine, 12, Passage de la Monnaie. — Тебе послано Sydenham — post off
Советую тебе собрать всю силу твердого ума для того, чтоб — написать к N
Новостей важных нет, но инсуррекция держится. «Nord» говорит о пушках, взятых у инсургентов.
В Петерб<урге> Государственный совет отверг закон о свободе книгопечатания.
Еду обедать к Псевичу, который и тебя приглашает. Они с секретным поляком — все в Argyll руме.
Все здоровы. — Прощай.
286
327. H. П. ОГАРЕВУ
3 февраля (22 января) 1863 г. Лондон.
3 февраля. Orsett House.
Westb
№ 3.
Письмо твое 2-е получил в два часа — а не вечером, да и как же ты мог предположить, что почта из Сиденг<ема> в Паддингтон ходит часов 12. Сейчас получил и 3-е — с планом. Я помню статую дьявола на выставке — превосходнейшую — не знаю, та ли.
244[244] судебный пристав (франц.);
245[245] Сайденхем — почтовое отделение (англ.); 246[246] возбуждении (англ.). — Ред.
О твоем письме мертвое молчание — ни йоты. Письмо это я пошлю теперь, т. е. в 10 утра; если что будет, напишу еще.
Лиза, разумеется, была в страшном восторге — и не могла до 72 10 уснуть. Я ей советовал послать часть игрушек Малуше — а она говорит: «Нет, ты ей лучше купи, а то с игрушками может болезнь пристать». Это хоть бы Дрюйн Де Люс.
Сегодня, 3 ф<евраля>, «Теймс» помянул меня и Бакун<ина>. Новости сбивчивы. Бак<унин> решительно хочет послать Жук<овского>. — Что тут делать? А Ж<уковский> — хитрый человек, он хочет ехать и потому отказывается. Впрочем, здесь его тоже не нужно.
Посылаю 2 «Сев<ерные> пчелы» и «Колокол».
Вчера я ездил к Ротш<ильду> получать деньги Мил. — по подземному каналу, — Мартьянов напорол дичь, это и просто и конфортабельно. Ротш<ильд> расспрашивал меня о польских делах — как они поразительно мало знают и много получают.
Хотелось бы «Кол<окол>» издать к 10-му. Я напишу Чернецк<ому>, чтоб он тебе прямо послал корр<ектуру>, а ты, не задерживая, пришли мне. Обойдется и без «Веча».
Ну, а потом — следует от
