и осуждение, на анафему, я чувствую силу mit der Gemeinde290[290] носиться по морю — взад и вперед — продолжая свою речь. Я готов «Колоколу» дать этот характер. Такая проповедь не пропадет, ведь в свое время она много сделала. Будем звать юношей… в этом я пойду с тобой, как шел всю жизнь, пойду я и во всем остальном, но веры, чтоб зародыш был готов, что мы можем «сделать восстание», у меня еще нет. А когда я смотрю на d wüste Treiben291[291] таких сильных движений, как польское, мною овладевает ужас перед этими путями бесплодного кровоистечения.

289[289] налицо (нем.);

290[290] с братией (нем.);

Ты говоришь, я будто говорю: «Я дал деньги на дорогу, чего же больше?» Нет, я дал всю жизнь — я дал весь труд одному делу. Не касаемся ли мы здесь разделения труда при единстве цели, о котором ты говоришь в стат<ье> о Потебне.

На первый случай довольно, завтра, может, еще напишу.

Советую прочесть в «Теймсе» от втор<ника> речь Ferrand о Ланкашире — как-то Лугинин переварит.

«Nord» пишет, что раскольники из Москвы тоже подали адрес госуд<арю> об усердии. Plon- Pl уехал. Берг определил снова Абрамовича.

Насчет финского письма скажу, во-1-х, что оно длинно, — я отметил две alinéa292[292], во-2- х, следовало бы прежде знать, какого мнения V. Quante. Я бы долею содержание написал для Саши, аквинтэсс<енцию> Квинтену. Ехать Саша, пожалуй, может ex gr в понедел<ьник> или вторник, но опять же исповедую, что потери нет — и Бак<унин> очень достаточен для дел en gros293[293]. Что же за помойная яма интриг у них — это рассуди сам по его письму. Я Сверц<екевичу> ничего не сообщал. Завтра пришлю письмо.

Жене Бакун<ина> пришел огромный пакет писем на адрес Трюбнера — из Торжка, и печать цела. Я ему его сегодня отсылаю и приписал, что Саша готов, но что я думаю — надобно ждать ответа из России, потому что инструкции военные и статские совсем иные.

Прощай. Посылаю на первый случай только письмо Баку<нина> versus Сверцекев<ича> и еду в Ричмонд. Жду ответ — чтоб послать остальные.

P. S. Погода холодная, и Лиза капризничает, я эту коннекденцию замечал много раз. Дома тихо. Сегодня вечером я хочу сделать опыт и сказать слов несколько из твоего письма. Только это будет поздно, ибо раньше 9 не воротимся.

362. Н. П. ОГАРЕВУ

1 мая (19 апреля) 1863 г. Лондон.

1 мая 1863. Orsett House.

Westb terrace.

Сегодня солнце и здоровый воздух. Вчера я тебе писал о Лизе и влиянии на нее дурной погоды — сегодня прибавлю к ней всех нас. Дурная погода страшно сильно действует. И доля чего-то акримониозного в письмах относится сюда.

В одном ты совершенно прав и, конечно, это распущенность и большая невоздержность — вслух замечать вздорные вещи, и к этому действительно ведет житье в одном доме и всеобщечеловеческая страсть к сплетням. Я говорю серьезно и чувствую, что это противно. А иной раз не удержишься — так,

292[292] абзаца (франц.);

как не удержишься от замечаний о том, как Бак<унин> ест и пьет.

Какое продолжение ты хочешь о 1 пол<овине> письма? В первой половине ты говоришь о доме — т. е. о бездомье. Оно невозможно, не подвергнув детей и больших беде. Снесем же и этот крест. Но если есть возможность, чтоб узлы не так туго были связаны, это следует сделать. И отчего же вместо найма дома на лето (в Kew дом возможный, особенно на время моей поездки в Италию) не сделать того, что я предлагал десять раз, т. е. отчего не нанять у моря дачу, ex gr на 4 месяца, и маленькую квар<тиру> в Лондоне. Тут всего больше связывает твое отвращ<ение> от поездок. Ты понимаешь, что тебе не приехать раза два пожить было бы странно. К зиме можно найти квартиру — хоть опять Orsett House или в S. John’s Wood’e, как хочет N. Я, с своей стороны, согласен на все и требую отпуска от 2 до 3 месяцев. Привезу ли детей — это вопрос.

Насчет Саши — я думаю, если ты решил, то и положить ехать после твоего приезда (парох<од> в субботу). Вчера со вершенно случайно я нашел имя шпиона, который донес на Солдатенкова, — Dr Tugendhold. В письме было сказано: «У него меньшой брат в Париже, собирается в Лондон и занимается тем же». Or donc, адъютант и виолончелист называется Tugendbold? Ну, как это то же лицо?

Ответ ждут 3 мая в Париже непременно. Посыл<аю> «Сев<ерную> пчелу», говорящую о нашей пропаганде в Швеции, и «Моск<овские> вед<омости>», говор<ящие> о твоем раскольнике. От него пришла статья.

О главном предмете я скажу одно. Что всеми силами пойду той же дорогой — но ты хочешь больше, ты хочешь внутри моего убеждения чтоб не было разномыслия. Думаю и думаю честно, добросовестно и не вижу, чтоб мы или «Кол<окол>» становились сильнее. Если был какой-нибудь новый успех (т. е. со времени освоб<ождения> крестьян), то это «Общее вече». — Перемени мое убеждение, докажи противное — разве я хочу отстаивать мнение? Действительно — Броун нас хотел как знамя, а не как деятелей. Это доказано тем, что Бутовс<кий> и Лугин<ин> читали и знают, что ты и я проповедовали, а те не знали. Мы должны были отдаться Смоленской божией матери — я готов жертвовать всем, даже честным именем — но этой абсорбции не понимаю. Холить зародыш (как ты говоришь) хорошо, когда он есть и притом в матке, а вообразить себе его вне матки — значит отнять истинное холенье у истинного зародыша в пользу какого-нибудь lithopädion’a. Миф «З<емли> и в<оли>» должно продолжать потому уж, что они сами поверят в себя. Но что теперь «З<емли> и в<оли>» нет еще — это ясно. Тебя сильно озадачил Броун своей исповедью Саше. За что же нападки на меня? — Ты не оценил мой скептицизм, предсказавший тебе и Бак<унину>, что da ist kein Stoff294[294].

В чем польза оф<ицерского> адреса, перевешивающая беды и нарекания? Верь же ради бога, что одна ревниво удерживаемая, свирепая истина — страшная сила. Ею — заметь, только ею — я заставил Европу призадуматься о своем вопросе и о русском. Я часто увлекался über die Grenzen295[295] — но оставался в безумном убеждении, что я в истине, — это действует рикошетом. Все сношения с центр<альным> ком<итетом> и пр. не имели для меня этого характера — я в них тотчас ослаб. — Бак<унин> для меня Inbegriff всего, что я бичевал в революционостах, — мне досадно, что я с ним не вполне откровенен. Смерть Потебни хороша в очистку русского имени — а сближения нет через нее, да и через Бак<унина> нет. Вникни в его послед<нее> письмо и даже в франц<узское> — ты убедишься в этом.

Мои статьи о Польше, даже «Плач», который в Италии и Швец<ии> произвел фурор, совершенно ставят польский вопрос чужим (как и ты его пост<авил> в статье о Потебне).

363. Н. А. ГЕРЦЕН

2 мая (20 апреля) 1863 г. Лондон.

2 мая 1863. Orsett House.

Westbourne terr.

Сегодня, Тата, одиннадцать лет после 2 мая 1852 года. День ясный, я сижу один дома — и вся печальная история проходит перед моими глазами… Где все участники тогдашних мрачных дней — Энгел<ьсон>, Орс<ини>?.. да и остальные далеко — в пространстве и в душе.

Памятник мне тот решительно не нравится. Ну, посоветуйся же ты с артистами — не лучше ли вместо фигуры большую плиту, с барельефом — спроси мнение Григоровиуса.

Я пишу Малвиде запрос и хочу знать ваше мнение, я не говорю, чтоб я его принял безусловно, но je le prendrai en considération296[296]. Главный вопрос — в том, что полезнее: ехать в Лондон со мной или остаться еще? — Но, говоря «еще», подразумевается, во всяком случае, не дольше начала весны будущего года (fixons297[297] 1 апреля). — Мне кажется, что, возвращаясь сюда, ты можешь не только продолжать штудиум, но привести в полный отчет всё виденное. Мне уж потому очень бы хотелось знать, что скоро приходится или оставить Orsett House —

294[294] тут нет материала (нем.);

295[295] сверх меры (нем.);

296[296] я приму его внимание (франц.); 297[297] назначим (франц.). — Ред.

или найти другой. Где? — Всем ли вместе или в двух домах? Я бы очень желал, чтоб был небольшой дом в Лондоне — и небольшой на даче, так бы и чередоваться.

Через 10 дней я жду ответа совершенно обстоятельного.

Саша едет не сражаться, а по делам книжным и дипломатическим, — он, видишь, будет у нас Меттернихом-финляндским (т. е. чухонским посланником).

Пиши, получен ли «Колок<ол>» — франц<узский> и русс<кий>? Два листа я нарочно не франкировал. В послед<нем> «Кол<околе>» превосходная статья Ага о смерти нашего Потебни — вы верно, его помните?

Прощай. Благословляю тебя и Ольгу — во имя тени той великой изящной женщины, которая была вашей матерью. Ты ее хоть немного знала, Ольга совсем нет — рассказывай ей что помнишь.

364. О. А. ГЕРЦЕН

2 мая (20 апреля) 1863 г. Лондон.

Рукой А. А. Герцена:

2-го мая 1863.

Милая Тата,

я еду в субботу, т. е. через неделю, в Швецию, останусь там недолго и дальше не уеду, не бойся. Я вам оттуда напишу. Вчера я получил книгу Фогта об нашей экспедиции в Исляндию. Все в ней рассказано подробно, даже слишком длинно, некоторые вещи смешно, другие совсем без saveur298[298]. Бездна картинок; 3 раза наши портреты, которые из рук вон скверно вышли; вообще все превосходные виды Гассельгорста совершенно испорчены дурной гравировкой.

Сегодня вечером еду слушать «Guglielmo Tell» — т. е. Тамберлика. Помнишь, год тому назад мы вместе были.

Дом все еще ищем, но круг обыскиваемой почвы сужается мало-помалу и, кажется, теперь сведен на Bromley, по дороге в Sevenoaks и на Chiswick по дороге и возле Kew.

Обнимаю вас.

Саша.

Когда получу карточку с моего портрета, пришлю вам.

Ольга.

Если я поеду в Como, то это будет по пословице первый блин, да Комом.

Если жарко на поли — то поедем к Наполи-ону — в Пир-ainés, а ты best-cadette.

322

365. M. A. БАКУНИНУ

8 мая (26 апреля) 1863 г. Лондон.

Рукой Н. П. Огарева:

8 мая.

Эх, какое у этих господ изобилие сплетни, любезный архангел! А это не к добру. А Европа, кажется, намерена разыграть с Польшей искариотское tempo di marcia. Все это свелось (как говорилось во время оно) на то, что долею дикий национализм откликнулся и в России и что теперь он в большинстве. Наше дело — выдержать твердо знамя до лучшего времени. Если будет война (что становится с каждым днем невероятнее), наше дело — не