слишком много обращается в немецком обществе, я ей писал об этом. Думаю, что все это Швабе тормошит. Ты ей об этом напиши — я, напр<имер>, уверен, что Галле в эту барку не попадет. Но пиши осторожно, чтоб Мальв<ида> не обиделась.

Стадлер поручил мне узнать, думаешь ли ты, что во Флоренции можно найти достаточно русских уроков, чтоб существовать. Он болен от здешнего климата и хотел бы в теплый край. Превосходный знаток русского языка (и ты бы мог у него поурочиться), знает по-французски в совершенстве. Спроси Доманже и отвечай мне или Львицкому (я забыл Тате написать, что Полина огорчена тем, что Тата ей не пишет, — что за лень, в самом деле).

Ко мне можешь писать на адрес:

Grand Hôtel Cannes (Dép du Var).

50

Тулон. 23, 12 часов ночи.

Сам довез тебе письмо до Тулона. Ехал в omnibus-train — 32 часа. Завтра буду в Ницце, писать некогда. Много торжественного и глубоко печального в этой поездке с двумя гробами. Обо всем после.

Извести Тату. И еще раз скажи, чтоб она писала Полине.

Прощай.

40. Н. П. ОГАРЕВУ

23 (11) марта 1865 г. Тулон.

Четверг. Тулон.

Приехал сюда после 32 часов без отдыха. Завтра в 6 утра должен ехать — теперь двенадцатый час. С места напишу подробности — и торжественное что-то в этих похоронах на тысячу верст и в самой exhumation73[73], и много пыли и сору. Я только хотел тебе заявить, что жив.

Гробики едут в особом вагоне и не в ящиках — мне этого хотелось.

Прощай. Как же ты хлопотал об адресе. Да весь Cannes с пол-Ричмонда — Poste rest довольно.

Пиши Grand Hôtel à Cannes

Dép du Var.

Тютчев — еще больше мед и млеко…

Николадзе провожал.

41. Н. П. ОГАРЕВУ

26—27 (14—15) марта 1865 г. Ницца.

26 марта 1865.

Nice. Hôtel des Deux Mondes.

Сегодня утром в 10 часов похоронили малюток. Как они вместе взошли в жизнь, так вместе ушли из нее и положены в одну могилу. Рокка убрал оба гробика сплошь цветами, солнце показалось часа на полтора. Они похоронены возле самой Natalie — и места есть еще на 8 человек. Лучше этой горы — кладбища в мире нет. Всю дорогу (действительно утомительную) мне было в грусти хорошо (не упрекай же меня, как в твоем письме в Неаполь в 1863, в эпикуреизме горести — тогда меня это сильно обидело…), но свиданье и первые разговоры в Cannes были очень грустно нехороши. Смертельно жаль N и Лизу, но спасать и облегчать можно только провидением, скрывающимся за спиной. Пора, пора ехать в пристань, пора и Турнер заняться Лизой — она пропадает от скуки. А натура

чудесная — чего нет другого. Турнер будет с ней беспрестанно на дворе и это уж хорошо.

Что значит высылка Жуковского или отсрочка — не понимаю. Не натурализоваться ли тебе? Чернецкий показал, что это дело простое. Во всяком случае имей при себе старый паспорт свой — это необходимо. Я спрашивал Касаткина. Когда же ты собираешься? И вообще когда двигается Чернецкий и буквы? Жду подробностей.

На дороге мне много помогала книга, взятая в Париже и только что вышедшая — «Anacharsis Cloots». В последний год явились чрезвычайно замечательные вещи о революции — явление совершенно в особом S. Just, Robesp, Marat и Cloots направлении.

Прощай. Дождь льет, и мне что-то нездоровится — и усталь физическая и нравственная.

27 марта, понедельник.

Дождь продолжает лить, так что я не знаю, везти их сегодня в Cannes или оставить до завтра. Мы здесь поместились в дальнем отеле.

Сатина будто доктора посылают за границу — Ал<ексей> Ал<ексеевич> хлопочет о деньгах, с Сат<иным> всё же все собираются летом.

42. М. К. РЕЙХЕЛЬ

28 (16) марта 1865 г. Канн.

28 марта.

Вот и я здесь. Вчера похоронили маленьких возле вам знакомой могилы. Теперь поставлен памятник, и очень хорош… Опять Ницца… Рокка и, наконец, Cannes.

К 15 апрелю в Женеве.

Кланяйтесь Рейхелю, обнимите детей.

43. Н. П. ОГАРЕВУ

28—29 (16—17) марта 1865 г. Канн.

28 марта. Cannes.

(Dep du Var).

Grand Hôtel.

Здесь очень тихо — очень хорошо и не очень дорого. Море перед моим окном — тот же вид, как некогда в Ницце. Кажется, здесь можно бы заниматься, и потому я сразу думаю, что две недели проживем в Канне. Погода скверная и здесь, как во всей

Европе — raison de plus74[74] до половины апреля оттянуть Женеву, т. е. подождать твоего приезда и письма. Русских здесь мало, зато есть д<окто>р поляк Бернацкий, который сегодня ко мне явился. Меня приняли, как старого знакомого. Гарсоны — всё те же помадные швейцаронемцы, которые служили у Кюна, в «Glob’e», в «London» и т. д. Они за мной ухаживают и повествуют, что я — illustre75[75]. Всего замечательнее, что один из них узнал Лизу и сказал Марии, что эта барышня, мол, в Лондоне, в Orsett house, жила и у вас был Жак.

В Ницце — sauf76[76] мелких вещей — все было грандиозно, печально, хорошо. Может, осенью или зимой посетишь ты три могилы прошедшие и п будущих (для тебя п — mathematisch). Если б я мог воспитать в N человеческую печаль вместо отчаяния par rafale!..77[77] Но трудно. Представь себе, что она снова спит на креслах или на диване не раздеваясь. Я наконец поставил это министерским вопросом — отчего? Да оттого, что в этом действительно есть lunatism. Постоянное неудовольствие на всё рядом с обвинением себя — всё это придает жизни раздирающий характер, а не печальный. Печаль выше, покойнее. Похороны и вся обстановка были изящны, почти без посторонних, гробики оставили не покрытыми землей, а сделали только свод — на своде будут пока цветы, а потом мраморная доска неполированная, с надписью en basse78[78], но какую сделать надпись — подумай.

Елена и Алексей Огаревы младенцы трех лет и близнецы

29. Середа.

Неделя, как я уехал из Парижа. Я тебе писал в пятницу из Тулона, в субботу из Cannes и в понедельник из Ниццы. Ты хорошо сделаешь, если пришлешь особенно важные нумера «Моск<овских> вед<омостей>» и, если есть, еще больше важные письма. Твое письмо от суб<боты> пришло, сегодня, вероятно, будет второе. Как-то планы отъезда? От Касаткина жду с нетерпением.

12 часов.

Буря, снег и стужа — да что же это, наконец?

74[74] тем больше причин (франц.)<. - Ред.> 75[75] знаменитый (франц.)<. - Ред.>

76[76] за исключением (франц.)<. - Ред.> 77[77] порывами (франц.)<. - Ред.>

44. М. МЕЙЗЕНБУГ

30 (18) марта 1865 г. Канн.

Per dio et la santa fede!

Asile… éducation — jeune génération, l’Italie éduquée — Lanark et le Colisée, Owen et Gregorovius — et tout cela à la veille du départ.

Et M-me Og faisant des plans — pédagogiques, didactiques et pas pratiques. Holde Träume — der ewig-sempiterne Idealismus — schöne Utopien. — Miss Stein et Miss Reeve — Schwabe la belle — et Mme Bel-Schwabe, Genève et Rome, Pestalozzi — et Fröbel — et en attendant — révolution radicale dans la météorologie 29 mars à Cannes, dép du Var, froid et neige, un orage qui dure depuis le mois de janvier — rhumatismes, asthme et des idées à vous faire rendre l’âme (et le corps).

Eh bien, en avant, essayons tout — confondez mon scepticisme, punissez mon schisme.

L’idée d’un collège — sérieux, où Olga pourrait aller au moins pour deux, trois heures — est pour moi encore maintenant la grande chose. J’ai déjà dit adieu à l’idée des pensions, instituts etc. Mais les collèges — c’est un autre «дело».

Pour le 1 juin je fais chauffer le Mont-Blanc et bouillir l’Arve. En attendant — je vous serre chaudement votre main et

Adieu.

Перевод

Per dio79[79] и la santa fede!80[80]

Приют … воспитание — молодое поколение, образованная Италия — Ланарк и Колизей, Оуэн и Грегоровиус — и все это накануне отъезда.

И госпожа Огарева, строящая планы — педагогические, дидактические и непрактические. Holde Traüme — der ewigsempiterne Idealismus — schöne Utopien81[81]. — Мисс Штейн и мисс Рив — Швабе прекрасная и госпожа Бель-Швабе, Женева и Рим, Песталоцци и Фребель — а в ожидании всего этого — полная перемена в метеорологии 29 марта в Канне, департаменте Вар, холод и снег, буря, длящаяся с января — ревматизмы, одышки — и мысли, которые заставят отдать душу (и тело).

79[79] Клянусь богом (итал.)<. - Ред.> 80[80] святой верой (итал.)<. - Ред.>

81 [81] Милые грезы — вечно-вековечный идеализм — прекрасные утопии (нем.). — Ред.

Что ж, смелей вперед, испробуем все — пристыдите мой скептицизм, покарайте мою ересь.

54

Мысль о серьезном колледже, который Ольга могла бы посещать, по крайней мере в течение двух, трех часов, — представляется мне и теперь еще очень существенной. Я уже распрощался с мыслию о пансионах, учебных заведениях и т. д. Но колледжи — другое дело.

К 1 июня я прикажу затопить Монблан и вскипятить Арву. А пока — горячо жму вашу руку.

Прощайте.

45. Н. П. ОГАРЕВУ

30—31 (18—19) марта 1865 г. Канн.

30 марта.

Cannes. Gr Hôtel.

Письмо твое от 27 пришло. Помни мои инструкции на дороге насчет Calais и тихого train82[82]. Для других безусловно надобно брать express и вторые места, они очень хороши во Франции, и пусть все едущие вперед соображают, что багажа брать с собой можно мало и приплачивать придется бездну. Надобно посылать всё особо. Визировал ли Тхорж<евский> паспорт? Я все жду ключа о Жуковском и вообще письма от Кас<аткина>.

NB. Деньги с собой бери английским золотом — тут еще 4 су выгоды на фунт.

Вчера был у меня юный Мор<довин?> — это наши лучшие и преданнейшие друзья, он кланяется тебе и Тхорж<евскому>. От твоих статей в восхищенье, он и его товарищи учатся по ним. Всё требуют они общих статей — статей, так сказать, теоретико-практических, leading’ов83[83] и, я думаю, они правы. По спорам с Ус<овым> я считаю еще больше необходимыми уяснения. Я очень рекомендую потолковать с ним — после небесной механики — о земной. Тут снова растет огромная ошибка — Ус<ов> уважает нас лично и tant soit peu84[84] любит, но он ни в чем не согласен с нами, кроме в скептической закраине. Народ, страну он ненавидит. Ты можешь ему сказать, что я тебе это писал, если хочешь.

31 марта.

82[82] поезда (франц.)<. - Ред.> 83[83] передовиц (англ.)<. - Ред.> 84[84] немножко (франц.)<. - Ред.>

Вещи в Женеву пришли, всё хорошо. Стало, к 15 сбор. Сегодня небо ясно и солнце блестит. Я встаю в 6 часов утра и ложусь около 11. Кормят здесь порядочно, и цены так себе. Англия здесь царит. Pale Ale85[85], Диккенс, мелочи — все на манер английс<ких> и