невозможно. Все, что пишется в ваших газетах о России, — несносно. Сам Анри Мартен, я полагаю, смеется над всеми этими арийцами, туранцами и негодяйцами.

Фогт страдает чрезмерной мигренью. Моя дочь до того занималась живописью — что стала певицей. Александр должен приехать через месяц.

Я же становлюсь старым, скучным, сварливым — очень противным.

Кстати… о моей старости — у меня есть целый том повестей, статей, обозрений, всякой всячины, переведенный двумя русскими дамами из моих «ореш» (без музыки). Нет ли дурака издателя, который захотел бы издать или купить за стоимость печати?

Теперь разыскивают мои воспоминания — издание Дантю, неполное (в нем не хватает 2-го или 3-го тома) — почему бы не выпустить нового издания — мы бы туда сунули всякую всячину.

В ожидании дружески жму вам руку.

А. Г е р ц е н .

Не дедушка ли вы?

Женева.

7, Quai du Mont Blanc. В 1 этаже idem июнь 1866.

181. К. ФОГТУ

9 июня (28 мая) 1866 г. Лозанна.

9 juin.

Hôtel Faucon. Lausanne.

Cher Vogt,

C’est extrêmement difficile de répondre aux deux questions de P. Pendant la terreur galopante il n’y aura personne qui voudrait se mêler de l’affaire. — Secondement vous-même vous m’avez écrit que Loug vous a dit à Paris qu’il faut évaluer les sommes de la redevance reçue — et du bien en lui-même de 300 000 fr. à 3 et qq mille. Il faudrait une proposition de la part de P., au reste je suis assez prêt de désigner comme maxim les 300 000 fr.

Tout à vous

A. Herzen.

Je vous ai écrit hier en partant concernant la contre-déclaration — elle pourrait rester entre vos mains.

194

Перевод 9 июня.

Hôtel Faucon. Лозанна.

Дорогой Фогт,

крайне трудно дать ответ на оба вопроса П. Пока террор нарастает галопом, не найти никого, кто пожелал бы впутать себя в это дело. — Во-первых, вы мне сами писали о том, что Луг<инин> говорил вам в Париже, что полученную арендную плату и стоимость самого имения следует исчислять в сумме от 300 000 фр. до трехсот тысяч с лишним. Понадобилось бы предложение со стороны П., — впрочем, я, кажется, готов назвать как maxim 300 000 фр.

Весь ваш

А. Г е р ц е н .

Я вам написал вчера перед самым отъездом относительно контрдекларации — она может остаться у вас.

182. Н. А. ТУЧКОВОЙ-ОГАРЕВОЙ

13 (1) июня 1866 г. Женева.

Середа.

Странные вы люди — что же за резон приезд Тхоржевского, чтоб не писать. Если не задержит force majeure303[303] — я приеду в пятницу — если не к 5, то к 7 часам. Чернецкий опять опоздал. — «Колокол» готов в рукописи. Моя статья приводит всех в восторг. Ог<арев> говорит, что это из лучших ст<атей> в «Колоколе» — я сам чувствую два огня, пробегающие по ней, — иронии и веры — вместе «оно и лестно», как говорил Языков. Жаль, что не могу привезти — она у Чернецк<ого>. A propos — не уничтожай того листа «Nord^», в котором письмо к Гагарину.

Письмо пришло.

Итак, тебе лучше — еду к тебе, чтоб и психически было лучше и физически. Как бы —

Natalie — я хотел немного стереть черного и в письмах твоих и словах. Знаю, чувствую, что то, что требуется от тебя, — самое трудное — терпение. А что будешь делать — наша нитка попала в канат исторического корабля… да еще и в частной жизни закрутилась. Терпенье же — и дай твою руку, тепло и дружески.

Что значит, что ты благодаришь за хлопоты по пансиону — или это так, пустые слова. В пансион Марго я бы желал сходить с ее знакомым (дай мне на это право), как он — Рюо,

195

Pay — или послать его к ней прежде. На них действуют авторитеты.

Франкфурт делается возможнее, из него хотят вывести оба войска. Я готов съездить после 1¬го июля.

Пусть Лиза приготовит комнату мне — разумеется, ближе к вам лучше — но нет, так где- нибудь. Немного вида и возможность писать. Давай искать квартиру (поездка в Франк<фурт> не помешает). Тата, вероятно, приедет после меня, и я ворочусь за ней.

Итак, до свиданья — помни, Natalie, что я еду в том хорошем расположении, которое и ты любишь и которое, по несчастью, fragile304[304].

Турнер отправляй подобру да поздорову. Фр. 400 я с собой привезу.

А.

Если вздумается, черкни доброе слово — оно меня застанет, если будет послано от вас до 5 вечера завтра.

183. Ш.-Л. ШАССЕНУ

16 (4) июня 1866 г. Женева.

16 juin 1866.

Genève, 7, Quai du Mt Blanc.

Cher Monsieur,

Mon voisin m’a communiqué votre lettre. C’est bien tentant et j’aurais immédiatement profité de l’offre que vous faites, — mais les circonstances ne sont pas trop favorables. La terreur continue à Pétersb. Le dernier cahier du «Sovrem» est décoloré, le rédacteur en chef fait des bassesses, les autres sont sous l’épée de Damoclès.

Rien de sérieux, j’en suis sûr, ne passera. Et il me serait impossible d’écrire (même sans nom) — quelque chose d’indifférent. C’est bien possible que dans un mois — il y aura moins de nuages — et je pourrai hasarder qq pages. — Dans tous les cas je vous remercie d’avoir pensé à moi et vous salue de tout mon cœur.

Que font les Reclus? Je leur ai fait une proposition littéraire par un de nos amis communs.

Votre tout dévoué

Al. Herzen.

196

Перевод 16 июня 1866.

Женева, 7, Quai du Mont Blanc.

Милостивый государь,

мой сосед передал мне ваше письмо. Это очень заманчиво, и я немедленно воспользовался бы вашим предложением — но обстоятельства не вполне благоприятны. Террор в Петербурге продолжается. Последняя книжка «Современника» бесцветна, редактор делает низости, остальные под дамокловым мечом.

Ничто серьезное, я уверен, не пройдет. А написать что-нибудь безразличное (даже без подписи) я не могу. Весьма возможно, что месяц спустя будет меньше туч — и я смогу рискнуть несколькими страницами. Во всяком случае благодарю вас за память обо мне и приветствую вас от всего сердца.

Как поживают Реклю? Я сделал им через нашего общего друга литературное предложение.

Совершенно вам преданный

Ал. Герцен.

184. А. А., О. А. ГЕРЦЕНАМ и М. МЕЙЗЕНБУГ

19 (7) июня 1866 г. Женева.

19 июня.

7, Quai du Mt Blanc.

В последнем письме твоем еще нет ничего о 800 фр. золотом — они были посланы, кажется, 13¬го. Если Авигдор аккуратно пришлет сюда деньги по итальянскому займу, то я отправлю тем же путем 1000 тебе и 1000 Мейзен<буг>. Теперь у меня денег нет и до июля не будет.

Фрикен сегодня едет на житье в Montreux; он был дня четыре и прошел всеми здешними tribulations305[305], т. е. обедал у Долгорукова.

Твои знакомые Sommeillier прескучные, и я ждать их вовсе не намерен. Завтра или в четверг мы и Ог<арев> (т. е. Тата и я) хотим ехать в Лозанну. Тата, может, по телеграфу воротится, но я таких нежностей не делаю. Фрикен говорил, что они сами не знают, ни куда, ни когда едут. Он без вестей от них.

Слышали ли вы, что «Варшавский дневник» напечатал, что меня свезли в сумасшедший дом возле Женевы в состоянии

197

бешенства? Это официальная-то газета отличается! Немцы перепечатали, и вчера меня спрашивал Лион, цел ли я.

Через 6 дней тебе стукнет 27 лет. Одно в этом досадно, что ты все еще не имеешь оседлого положения, все еще между учеником и дилетантом. А пора — мы с Татой будем пить твое здоровье. Она же две недели тому назад уже праздновала твое рожденье.

Фрикен говорит, что Ольга выросла и стала потише… И ей уже 15 лет!

Даже становится страшно. Ну что, как идет ее грамота? Хоть бы она выучилась по- французски правильно; итал<ьянский> и немецк<ий> языки дело очень хорошее, но франц<узский> язык необходим.

Об русс<ком> я боюсь и поминать — все вы вместе не могли сладить.

Ольга, милая, хотел писать к тебе, но Серно-Соловьевич помешал: говорил три часа кряду.

Прощай.

Nun — liebe Malvida — haben wir den Krieg — Blut und Rauch. — Ich kann mir doch nicht vorstellen — daß Sie so philosophisch ruhig bleiben — ohne Fahne, ohne Evviva!.. Olga soll mir alles erzählen oder schreiben. Sie schreibt sehr wenig — überhaupt. — Haben sie gehört das die Miss Turner mit jeder Woche — schlechter wird — das ist eine sehr unglückliche Person — dazu ist sie von der Treppe gefallen. Der Arzt sagt — sie muß durchaus jetzt nach England. Lisa geht in einen Kindergarten (Madelle Frölich aus Berlin) — sie hat immer die besten intellectuellen Fähigkeiten… aber… aber Sie wissen etwas aus Erfahrung was das ist zu erziehen und dabei mit so einen unglücken Character wie N.

Hier kam der Serno-Solovievitch — um mir zu sagen daß er mich hasst — ebensoviel wie er mich lieb hatte306[306].

198

185. ЛИЗЕ ГЕРЦЕН и Н. А. ТУЧКОВОЙ-ОГАРЕВОЙ

19 (7) июня 1866 г. Женева.

Здравствуй, милая Лиза,

ходишь ли ты за Miss Turner, помогаешь ли маме. К вам собираются разные гости — и Мам Шернецки, и Miss Tata, и я — и Papa Aga, если будет здоров. Он тебя целует.

Прощай.

А Фрикен говорит, что Ольга очень выросла, а что Мальвида совсем состарилась — и постоянно больна.

Он завтра будет в Лозанне.

Целую тебя.

Маме

Но я не знал, хочешь ли ты его видеть.

На обороте: Лизе — в № 47,

Hôtel Faucon.

с духами

186. НЕУСТАНОВЛЕННОМУ ЛИЦУ

306[306] Итак, дорогая Мальвида, вот и война — кровь и пороховой дым. Не могу себе представить, как вы остаетесь столь философски спокойной — без знамени, без Evviva!.. Ольга должна мне все рассказать или написать. Она вообще очень мало пишет. Слышали ли вы, что мисс Турнер с каждой неделей все хуже, она очень незадачливая особа, и к тому же она свалилась с лестницы. Врач говорит, что она должна сейчас ехать в Англию. Лиза ходит в детский сад (Ме11е Фрёлих из Берлина) — она все так же умна в высшей степени… но… но вы знаете по опыту, что значит воспитывать, да еще при таком несчастном характере, как у Н<атали>.

Сюда приходил Серно-Соловьевич — чтобы мне сказать, что он меня ненавидит — так же, как он меня любил (нем.). — Ред.

23 июня 1866 г.

Hôtel Faucon. Lausanne.

Я никогда не мог думать, что ваше посещение ко мне принесет мне горе, а не радость, а вот судьба так и устроила. Получивши от Тхорж<евского> письмо, в котором сказано, что вы были с вашей супругой у нас в четверг, мне было вдвойне досадно 1е, что вас не видал и 2е, что