отчуждает (без мысли и с мыслью) — я не знаю, что делать, N тут не подаст руку помощи — а скорее озлобит вопрос. Все это без границ скучно и сосет сердце — чем-то, больно похожим на угрызение совести. И есть от чего.

Schlafen Sie wohl168[168]— а впрочем, время обеда.

167[167] бегать по урокам (франц.); 168[168] Спокойной ночи (нем.). — Ред.

Воскресенье. 6 часов вечера

Гроза, гром гремит, дождь льет — но изящно. Твое письмо принес мокрый почталион.

Мне в Париж теперь незачем. Я думаю, что 5<-го> мы доедем до Марселя — 7<-го> до Лиона. Тут вопрос, прямо ли в Брюссель или заехать к тебе. Я почти убежден, что лучше просондировать Брюссель прежде.

Второй экз<емпляр> Бакунина получил.

Прошу Чернецкого купить для меня 5 экз<емпляров>

97

«Journal des Femmes» № 4 — но прислать мне их потом в Брюссель или по адресу.

Белинского жду. До 1-го мая посылай всё.

У Лизы сегодня болит голова (это династически — перед грозой) — но все ладно.

78. Н. П. ОГАРЕВУ

27 (15) апреля 1869 г. Ницца.

27 апреля. Visconti.

Вечер. 8 часов.

Воля твоя, телеграфировать не стану. Ты все порешь горячку. К 10-му мая буду в Женеве — если не встретится беды.

Я зарезан неимением «Рус<ского> вестника» за январь — можешь справиться у Георга. До 7 вряд уеду ли…

Подробности в следующ<ем> письме.

Да в чем дело — что за таинственность?

На отдельном листе:

12 часов.

Перечитывая статью, с грустью вижу, что не могу сбавить ничего. Отчего ты — поэт и музыкант — потерял чутье формы и меры? Зачем искусственное vulgar — в словах и

выражениях? Что за битая вещь о Трепове и о том, что им гадко сходиться — оно же и вздор — им очень приятно вместе потолковать об атласных жопках и выгодных акциях. Нет, саго mio, — это не те звуки, которыми юный «Колокол» потрясал молодежь. Последние строки хороши.

Еще раз прими в любовь, а не гнев замечания.

Сейчас получил 14 № «Недели». Моего нет ничего — ergo, запрещено под рукой. Рвусь в Брюссель — устроиться и приняться серьезнее за работу.

79. Н. П. ОГАРЕВУ

28 (16) апреля 1869 г. Ницца.

28 апреля. Середа.

О чем шумите вы — женевские витии?

Я все же боюсь, что наша гора опять «насцыт» маленькую мышь. Но так как я приехать могу — то я и приеду. Мне сдается, что это Бак<унин> тормошом тормошит… и все по телеграфу — быстрота, точность, натиск смелый, Монтекукули. Время ли дразнить в пущую реакцию — такими брауншвейгскими

98

манифестами, как бакунинский? — я не знаю. Тебя спрашивал — но ты, по обыкновению, не отвечал. Пора за вами опять мамушку Тужескую приставить. Если ее на тессинской границе итальянские берсальеры не изнасильничают. Газеты получаю скверно.

Отт саэи169[169] — если ничего не помешает важного, я поеду 6<-го> в Марсель, оттуда 7<- го> в Гренобль, 8<-го> в Шамбери — там пока оставлю N и Лизу — и 10 буду в Женеве. Если же в самом деле кому нужно меня видеть прежде — то до 4 часов вечера 6-го мая170[170] застанет меня в Ницце, а 8<-го> — в Шамбери до 9 вечером (может справиться или на почте или в большом отеле). Кажется, все ясно. В Женеве я пробуду дней пять, потом — в Шамбери и, минуя Лион, — Маконом, Шалоном в Брюссель.

Лиза очень желает тебя видеть — не знаю, как это устроить. N так неловка в этих случаях — да и задача сложна. И, как назло, — ты не только физически — но и психически неподвижен, а то чего легче, как съехаться ех<етрН> gr в Aix-les-Bains.

169[169] Во всяком случае (лат.). — Ред. 170[170] Прошу написать, если кого ждать, и в случае нужды телеграфировать 4<- го> или 5<-го> утр<ом> до 8 часов.

От Фонтена получил длинную промеморию о Брюсселе. Квартиры дороги, остальное, кажется, возможно. Он пишет, что теперь по новому train в Париж ездят в 6.35 — и с return ticket171[171] — 52 фр. Я с ним согласен, что в Брюсселе больше brio и fion172[172], чем в Швейцарии. Жаль, что работников они подстреливают, — когда же солдаты-то поймут, что они бьют своих?

Читал ли ты very dignified letter173[173] Эд. Кине, отказавшегося от депутатства?

А на душе все темь да темь — куда ни смотрю, все песчаный путь — и что вас там наэлектризовало, не понимаю. К тому же у тебя скверная метода — дипломатической осторожности, которая не нужна, так же как чернилы из серно-кисло-красно-буро-кобальтовой соли, которыми переписывался ты с Жуком, Капелькой и Соплей.

О Тург<еневе> буду только в том случае писать, если из рук вон гадко — se по — по174[174]. Не я ему, а он мне подал руку примирения.

Прощ<ай>.

28. Позже.

От Тат<ьяны> Ал<ексеевны> письмо — и доброе и ужасно жалкое существо. Она вся живет в воспоминании нашего общего

99

светлого времени. Сколько любви к покойнице — к детям. Если б искра этой любви была у N, все было бы не то. Она больна — лежит и заботится о кошках после своей смерти. Nat советует (это уж Satiné) Лизу везти или прислать в Россию. «Вы-де не имеете право ее отнимать от родины и родных — это злоупотребление власти и эгоизм».

Далее — книги и журналы после 2-го мая не посылай, даже после 1. — Письма после 3.

Что за Hôtel de Genève ты изобрел? Где это? — И когда я там останавливался? Я на этот раз остановлюсь в Hôtel de la Couronne.

Наконец-то я прочитал книгу Наке, которая наделала столько шума. Радикально — но плохо, сухо, угловато и местами неверно — с другой стороны, есть и бонпринсипные морали.

171 [171] обратным билетом (англ.);

172[172] живости и лоска (итал. и франц.); 173[173] чрезвычайно достойное письмо (англ.); 174[174] если нет — нет (итал.). — Ред.

Я абсолютно ничего не делаю.

Всё чудеса. Сейчас Черкесов принес «Голос» (95 №) — в котором мое колкое письмо против «Бирж<евых> вед<омостей>». Как же это случилось, что я ни № не получал и ты не видал??

80. Н. А. ГЕРЦЕН

30 (18) апреля 1869 г. Ницца.

30 апреля. Пятница.

Письмо твое и от Саши я получил. Начинаю с окончательно утвержденной программы. Огар<ев> вдруг мне написал, что какому-то человечку, по одному дельцу нужно на секундочку повидаться в каком-нибудь местечке, — хотя я в крайность не верю (Огар<ев> требовал сейчас телеграфировать… о Бакун<ин>, Бакун<ин>!), но так как путь был одинаков, то и resolved175[175] ехать 5<-го> в Марсель в 4 часа, в вашу Каталани — 6<-го> пробыть там — ночью ехать в Valence, из Valence^ в Гренобль — там пробыть день — 8-го в Шамбери. Здесь останется N и Лиза — а я через Culoz 10-го в Женеву, где и пробуду 5, 6 дней. (Кто прежде явится — Пан или я?). Ergo, писать можешь до 8<-го> в Шамбери: France — Savoie — Chambéry, Poste rest, потом на Огарева имя в Женеву и на его адрес — до дальнейших распоряжений. Фонтан меня увлекает всеми прелестями в Брюссель — nous verrons176[176],— я без опыта ничего не могу сказать. Отсюда зависит и дальнейшее, т. е. переселение в Париж.

Для последнего я буду ждать подробное письмо от тебя: 1-ое. О действительных успехах у Панофки. 2. О действительном желании Ольги быть певицей. 3) О всем вашем житье.

100

Переехать следовало бы в сентябре — пожалуй, к 1 октября. Но (говорю тебе по секрету), если б серьезно было нужно, я мог бы отдалить срок. При хорошей квартере — я не верю, чтоб зимой в Париже было хуже. Но только что квартиру-то следует искать ad hoc177[177] — на солнце и с печами, а не с каминами — за это я возьмусь, но ниже 3-го этажа не думаю, чтоб можно найти и, вероятно, за Сеной — где живет Мишле, Вырубов, Ханыков и тысячи. Пиши очень обдуманно, взвесь все pro и contra178[178]. Через круг Выруб<ова>, Reclus и даже Monod (если Мальвида присягнет на mémoire идеалистки, что она удержится от сватовства), через Мишле и Араго — я разом вас пущу au large179[179]. Моя идея — не каприз, надобно получить то dernier coup de

175[175] решено (англ.);

176[176] мы посмотрим (франц.). — Ред.

177[177] для сего случая (лат.);

178[178] за и против (лат.);

serviette180[180] также и уменья держаться, которого в наших таборах, скитах, биваках и в маленьких городах ты не получишь.

Насколько я был очень доволен твоим внутренним складом и мысли и симпатий, настолько я был недоволен многим в наружности — необдуманная наивность, иной раз и что-то cassant181[181] — без последовательности. Иногда даже лишняя шумливость. В Париже это обшлифуется само собой. К тому же это место der Anregung182[182], а тебе она необходима, у тебя есть деятельная лень и сонливость. В Париже ни физически, ни морально — никто не спит, большая часть занята вздором — но делает; стоит делать — но не вздор.

Письмо это обдумай хорошо. Дай его прочесть Саше. Только он в этом деле не судья. Aplomb, с которым он прошлой весной мне говорил: «В наше время никто не танцует» — показывает, что тут еще вместо зуба мудрости был тогда зуб бабушки-гориллы, — с тех пор он, может, выпал — но новому некогда было вырасти.

Все подробности (не мелочи) — о психическом развитии и направлении Ольги — будут benvenute183[183], и о них прошу. Но ты бери не случайную пыль, ногти, мозоли и черное белье — как в твоей тетрадке — я ею по-прежнему недоволен и, видя в нем талант описывать и драматический склад, тем больше восстаю против случайно-мелкого направления — без выкупа мыслью или общим.

Вероятно, Мальв<ида> на меня гневается за письмо — действительно, ее письмо меня взбесило, нельзя же идеализм и туман в голове — ставить мерилом. — Я рад, что ее Записки

101

имеют успех — но мнения моего не могу изменить. Как думает, напр<имер>, Шифф, — меня это интересует.

Целую вас всех — когда же родится simia minutissima184[184]?

Жду вашего письма.

Когда нужно будет, я пришлю еще на уроки Панофки — в случае нужды, ты можешь авансировать.

180[180] последнюю шлифовку (франц.); 181[181] резкое (франц.);

182[182] импульса (нем.);

183[183] охотно приняты (итал.). — Ред. 184[184] крошечная обезьянка (лат.);

Прощай.

Помни — писать в Chambéry, poste restante (до 10) и в Женеву на адрес Огар<ева> — до получения нового адреса.

Чего особенно недостает из мебели Саше? Не могут ли в том же доме переехать — на особую квартеру — Мальв<ида> и Ольга??

? ?

Статья Турген<ева> о Белинском дрянь.

В «Голосе» мое письмо напечатано (№