на их сторону и Лиза. До сей минуты Брюссель представлен мною и Тхорж<евским>. Партия Женевы нашла дом. Rez-de- chaussée213[213] дома Жеребцова с огромным садом. Этот дом фантастический, я его хотел нанять в первый раз в 1849, 2-й в 1854 — через К. Фогта, 3-й — в 1864 (Касатк<ин> переманил в
Буасьеру).
Партия брюкселистов опирается на хорошие отзывы Эдгара Кине.
Сегодня общее собрание, голосования и решения. До него я письма не пошлю.
Ну что, до вашего ученого захолустья дошли вести о парижских выборах — они не без важности. Правительство поставило все на карту за Эм<иля> Оливье — и он провалился в Париже позорно, 10 000 большинства его противнику. Выбор Гамбетты — личная обида Нап<олеону>. Выбор Распаля — социалиста 1848 года (его в Лионе приняли овацией). Это первая трещина по империи, — посмотрим, что будет.
Жирарден voster214[214], побитый и опозоренный, с первого дня как стал известен результат — перешел на другую сторону и туда же закричал: «Победа».
211[211] вместе (англ.);
212[212] не высказываясь сам (франц.); 213[213] Нижний этаж (франц.); 214[214] ваш (лат.). — Ред.
Ты, верно, помнишь, Такси, что харьковский книгопродавец предлагал издание моих прежних статей, напечатанных в России. — Говоря, что я уже такое позволение дал, я прибавил, не хочет ли он перепечатать — из моих последующих статей (что возможно). Получил на днях от него ответ — он с охотой схватился за эту мысль и просит меня (по почте) сделать выбор.
К замечательным особенностям нынешнего лета принадлежит постоянно дурная, серая, свежая погода. В Ницце с осени до февраля было скверно, с марта тоже. Все время дороги и Aix- les-Bains — idem215[215], в Женеве — idem. Но я чувствую себя здоровым sauf216[216] головных болей — гораздо чаще.
3 часа после обеда и 14 минут.
Resolved217[21 7]. Едем через неделю в Брюссель. Письма теперь до получения дирекции адресовать на Огарева.
102. Н. А. ГЕРЦЕН
31 (19) мая 1869 г. Женева.
31 мая. Genève.
Pension Krauss. Pré l’Evêque.
Вот мы и зажились в Женеве. Все идет хорошо и ладно. Ага бывает через день, приезжает в пятом и уезжает в десятом. Мы много говорили об устройстве — и пришли к очень важным решениям, о которых напишу особо.
На днях явился Благосветлов с женой и детьми — обрился так же безобразно. Рассказывал о крепости и Муравьеве в крепости. Худякова бил офицер нагайкой по голове и пр.
В газетах слух о движении казаков (донских) — ждем подтверждения.
Вчера я был у Фогта — и просидел весь вечер. Он кланяется Саше и благодарит за книжку. Кажется, доволен и им, и Шиффом. Он был очень в ударе и рассказывал много интересного о Данциге и Кёнигсберге.
Здесь Э. Кине. Он не нарадуется на отрывки из «Был<ое> и думы», помещенные в «Кол<околе>» (Сашин перевод) и заставил меня снова перевести мою статейку «La Mazourka» — он, разумеется, советует издавать записки.
Здесь тоже собираются грозы: работники и буржуа — на ножах. Полиция растет в наглости. Raisin избран в судьи (кассационного суда) — увидим. Бакунин — совершенно как рыба в воде.
215[215] также (лат.); 216[216] кроме (франц.);
Потеет, ест по 5 фу<нтов> мяса, говорит до 4 часов утра, останавливает… толкает вперед — судит и рядит.
124
Ну что Волдырчик?
Если не будет перемены, я поеду ex
103. Н. А. и А. А. ГЕРЦЕНАМ
2 июня (21 мая) 1869 г. Женева.
Тате и доктору.
2 июня.
Всё еще в Женеве и дрожа от холода. Здесь на этот раз интересно. Война социальная близится, и война страшная — по буржуазной тупости и озлоблению работников. Стычки рано или поздно будут — мало-помалу из частных стычек в одно поколение может выйти и что- нибудь общее. Разгром будет ужасен и в России, как здесь. Я многое передумал и узнал в Женеве — и снова повторяю что писал при рождении Владимира — только считайте на развитие и больше ни на что. A propos. Благосветлов спрашивает тебя, не хочешь ли ты посылать ему в «Дело» корреспонденцию (пожалуй, по-французски — но я думаю, лучше по- русски), он готов платить.
Мне очень неприятно, что Мальв<ида> везет Ольгу в Баварию — что за жизнь на водах — да еще она хочет ее лечить минеральной курой. Это безумие — вот старый век-то. И будто она одна не может съездить на месяц — об этом вы мне отвечайте. Я пришлю на днях 500 /г. — из них Ольге 140 /г.
Об остальных скажу после.
Я пришел к окончательному заключению после долгих разговоров с Ага, что время сообщить Ольге и Лизе пришло. Меня теснит ложь, выносимая из старых предрассудков, и ответственность, которую я беру. Ольга может меня потом упрекнуть за пошлое филистерство. Но я решительно не хочу, чтоб вы говорили, — инициатива должна принадлежать Огар<еву> и мне. Ширь и чистота его меня всегда удивляют и подавляют — он из всего выходит, как месяц из-за облака. Здоровье его недурно — но он разрешает себе больше прежнего кантафресное.
Об этом пишите мне. Хотя я решил это дело и пойду к его исполнению. Надеюсь, что вместе с научной свободой и Саша очистится от больших предрассудков в отношении семьи. Все это идет из Фогтов — а Фогты — отличные и умные, замечательные и дельные буржуа — но буржуа.
Прощайте.
125
Пишите на адрес Огар<ева> или Тхорж<евского>.
Я думаю, что разложение, сделанное Шиффом, — не могло удаться. Здесь делает количествен<ное> разложение один химик. Смотря по %, я ускорю или отдалю Виши.
104. М. МЕЙЗЕНБУГ и О. А. ГЕРЦЕН
2 июня (21 мая) 1869 г. Женева.
2 juin 1869. Genève.
Très chère idéaliste.
Comme vieux seccatore et disputeur je commence par la partie dans laquelle je suis absolument d’un avis contraire avec vous pour finir par les bonnes choses — dans lesquelles nous sommes d’accord.
1e. Je m’oppose fortement à toute cure minérale pour Olga. Elle a besoin d’eau froide, de grand air, de la diminution des flanelles — et pas du tout de médicamentation. Ramollir un organisme faible, l’habituer à l’effet des eaux minérales — certes n’est pas le moyen de faire d’elle une femme-citoyenne. Oh le vieux monde… le vieux monde — je vois sa griffe partout.
2. En général — pourquoi voulez-vous prendre Olga avec vous en Bavière. Rien de plus artificiel et fainéant — que la vie aux eaux. A mon avis elle pourrait très bien rester un mois avec Tata. Pesez le pour et le contre — et choisissez ce que vous dictera non un sentiment très bon en soi — mais l’amour intelligent. Pour l’avenir moi je n’ai rien décidé — le climat froid me va beaucoup mieux, je me sens mieux qu’à Nice (il fait un froid très intense tout le temps que nous sommes à Genève). Je voudrais rester à Genève mais il y a mille inconvénients et j’essaierai Bruxelles. Il est grandement temps — et c’est enfin un besoin de mon cœur, de mon caractère de faire tomber tous les masques inutiles et de dire à Olga — la vérité sur Lise (je prie une chose, c’est de me laisser l’initiative). Sommes-nous des hommes libres — ou anciens esclaves — affranchis et timorés. Sous ce rapport Ogareff donne un exemple. Eh bien, que les gens qui pensent autrement s’en aillent. Au reste, les nouvelles idées font un progrès immense — et en Russie plus qu’ailleurs.
Si je victime encore un hiver (comme sacrifice d’amitié et de reconnaissance pour vous) — je suis sûr que vous ne me demanderez pas plus. La parenté, la famille — tout cela n’est que le soudage extérieur — mais l’identité et la sympathie des idées — est le lien véritable, et il ne se communique pas comme le télégraphe à distance. Au reste, vous savez tout cela.
126
Les livres seront envoyés à Monod.
Carissime cantatrice et Olga,
Tata ou Alex
Personne ne m’écrit si Vladimir parle le russe?
Ton portrait, celui avec les cheveux ébouriffés a presque réussi, tu as l’air bien portante — et c’est pour cela que je te prie de t’abstenir de toute médicamentation, fumigation, vaporisation, inhalation et toute autre allopathisation… les meilleurs médecins savent tanto poco… ma non troppo <...>218[218]
La feuille incluse est pour Alex
Je ne me suis pas tout-à-fait décidé — si j’irai avant à Bruxelles et après à Vichy — ou vice versa. Dans tous les cas les lettres peuvent être adressées à Ogareff219[219].
218[218] Автограф поврежден. — Ред.
219[219]
2 июня 1869. Женева.
Дражайшая идеалистка.
Как старый seccatore <надоеда (итал.)> и спорщик, начинаю с части, в которой придерживаюсь совершенно противоположного вам мнения, чтобы закончить приятными вещами — в которых мы согласны.
1. Я решительно возражаю против всякого лечения Ольги минеральными водами. Ей необходимы холодная вода, свежий воздух, поменьше фланели — а вовсе не лекарства. Размягчать слабый организм, приучать его к воздействию минеральных вод — это, конечно, не средство для превращения ее в женщину- гражданку. О старый мир… старый мир — повсюду различаю я его когти.
2. Вообще — почему хотите вы взять Ольгу с собою в Баварию? Нет ничего более искусственного и праздного, чем жизнь на водах. По-моему, она могла бы отличнейшим образом оставаться месяц с Татой. Взвесьте все за и против — и выберите то, что вам продиктует не только хорошее само по себе чувство — а разумная любовь. В отношении будущего я ничего не решил — холодный климат мне подходит гораздо более, я чувствую себя лучше, чем в Ницце (все время, что мы находимся в Женеве, стоят очень сильные холода). Мне хотелось бы остаться в Женеве, но существует тысяча неудобств, и я попробую Брюссель. Уже давно пора — и это стало для меня, наконец, потребностью сердца, потребностью характера — сбросить все бесполезные маски и сообщить Ольге правду насчет Лизы (прошу только об одном — предоставить мне первый шаг). Свободные ли мы люди — или бывшие рабы-отпущенники, исполненные робости? Огарев в этом отношении дает пример. Что ж, пусть инакомыслящие убираются прочь. Впрочем, новые идеи совершают огромный прогресс —
