что? За письмо?.. За то, что он немец? или за то, что принес? От кого письмо?..

Есть и еще пункт в твоем письме — который нельзя пропустить — саго mio. Ты давно желал, чтоб отношения домашние стали откровенно, N — требовала. Я думал, что всего лучше оставить всё по-старому. А теперь, когда я исполнил то, что хотели, и N чувствует неудобство и тебя смутил Робин’ — ты тут-то и воспользовался бы, чтоб просто сказать Бак<унину> и Мерч<инскому> — а потом другим. Или в чем ты полагал откровенность?

Письмо Тхорж<евского> свидетельствует о размягчении и раздражении мозга — он только и твердит о том, что ему в Женеве скучно и что он хочет ехать… куда?.. зачем? — Но воля его.

В «Голосе» бесконечно дрянная статья, должно быть, самого Краевс<кого> — оправдательная для него и обвинительная Белинскому и его друзьям — если ты не читал, я пришлю.

Затем отгадай, у кого я сидел третьего дня утром, у кого вчера обедал и к кому иду обедать завтра и читать отрывок из «Был<ое> и ду<мы>» — не оставить ли отгадку до следующего письма, как делают с ребюсами. — Самолично у Виктора Гюго — я нашел в нем любезнейшего старика, принял он меня превосходно, говорит много, но чрезвычайно умно и слогом, который лучше его печатных фейерверков. Он приехал сюда недели на две к сыновьям. У него я познакомился с Кларанти, который написал славную книжку «Les derniers Montagnards» (Ромм 1796), и еще кой с кем. Вообще вечер провел хорошо. Гюго 67 лет, но он свеж. Тхоржевскому скажи, что и даму видел, о которой он рассказывал. Теперь она совсем седая. О Пьере Леру он рассказывал много очень дурного. — Самое забавное в том, что он уверяет меня, что в «предстоящем» конвенте меня выберут членом. Затем безмерно хвалит французский язык моих статей — и так же решительно, как Кине, советует мне издавать «Былое и думы». Сыновья его — ничего.

Нефталю писал и сказал, чтоб он Каппу и Шурцу передал наше желание, чтоб в газетах заявили, что Кельсиев ренегат и chien galeux271[271] нашего стада.

Очень ли мне нужно видеться с Ботк<иным>, я не знаю — мне кажется, что особого леченья начинать не нужно в нынешнем году. Но если без особенных затруднений случится — буду рад. Да и Мерчинс<кого> видеть очень хотел бы. Ты об нем ничего не пишешь, что он и как?

Я еду в Париж 18, и если успею все обделать с Ротшильдом, Лакруа и «Revue des 2 Mondes» — до 28 возвратиться в Брюссель. В начале сентября сделаю экскурцию Anvers — Rotterdam — Amsterdam — и, вероятно, к 15 сентября опять буду дни на два здесь — а там… а там увидим. Времена бойкие. Еще раз должен сказать, что покидаю Брюссель не без сожаления… Здесь в жизни масло пущено и легко живется. Ты, кажется, все принимаешь это за бред — но ведь ты живешь, как улитка, не высовывающая рога — а внутри раковины такие альгамбры и самарканды, что упадешь. — У Бак<унина> если денег нет — есть интернационалка, ржечь посполитая — Карл Моровка. А у меня — Тхоржевский и Чернецкий с типогр<афией>,

167

в которой ничего не печатается, и с швейцарами — стоящими у подъезда к Альпам… Прощай, что-то заврался.

Пиши постоянно до перемены адреса — 18, Rue de Paris — отсюда перешлют.

Хорошо, если (после 3-летнего или 5-летнего обещанья) исполнишь просьбу Лизы.

Скажи Тхоржевскому — что через неделю он получит письмо на имя Nat poste restante, Женева — из России.

143. Н. П. ОГАРЕВУ

16 (4) августа 1869 г. Брюссель.

16 августа. Понедельник.

От часу не легче, — представь себе, что вчера я уговорил в первый раз N взять Лизу и идти со мной в театр смотреть «Patrie» Sardou. Дирекция ездила просить Гюго посетить театр и дала ему директорскую ложу. Он увидел меня и прислал обоих сыновей — нас непременно перетащить к нему в ложу. Я пошел парламентером. Вижу, что ничего не сделаешь. Мы отправились, и теперь табло: В. Гюго и Лиза — перед всем городом — в передовой ложе — и глаза и трубочки всех, бракированные на них. Гюго ею восхищался, целовал руки — и не выпустил три действия. При этом следует заметить, что Лизе это очень понравилось. В ложе был Jules Simon и всякие куртизаны Г<юго>. Гюго был очень, очень мил. Вместо сегодня я у него обедаю и читаю завтра.

Еду 18-го в Париж — как сказано.

А англичанин-то, писавший мне письмо из Женевы, — проприетор «Атенея» и хотел со мной советоваться насчет путешествия в Россию его и Dixon — с целью писать книгу, вот промах-то дали мы. Вина вся его — бессмысленное письмо и к тебе не пошел.

Прощай.

144. Н. П. ОГАРЕВУ

18 (6) августа 1869 г. Брюссель.

18. Середа.

Еду сегодня с последним train272[272] или завтра с первым. Во всяком случае, завтра я в Париже, пиши Gr Hôtel du Louvre (du Louvre необходимо прибав<лять>, потому что есть Grand Hôtel на бульваре).

169

Чтение удалось как нельзя больше. Гюго в восхищении, хочет, чтоб я дал отрывки в «Rappel». Я вообще никак не ждал, чтоб он был до такой степени любезен и мил — хотя, разумеется,

страшно набалован — своей царской ролей, продолжающейся больше сорока лет. Он непременно хочет, чтоб после моего возвращения N и Лиза у него обедали.

Вот и всё.

После обеда.

Еду завтра, обедаю уж в Париже — 20<-го> буду писать. В Трувиль вряд поеду ли — я здоров, и только меня донимают головные боли.

145. А. А. ГЕРЦЕНУ

18—19 (6—7) августа 1869 г. Брюссель — Париж.

Brux. 18 авгу<ста>. Середа.

Я накануне отъезда, а может, уеду сегодня. По обыкновению, ты и вы опоздали с ответом на извеетие о Брюсселе. Я возвращусь через десять дней — и, покружившись по Голландии, все же к концу сентяб<ря>, вероятно, буду в Женеве. Думал о Турине — но там поселяется Бакун<ин> — я имею к нему слабость, но он больно кошмарист и не дает воли.

Теперь к тебе комиссия от В. Гюго (он здесь, и мы с ним очень сошлись). Ты ему прислал письмо из Швеции от каких-то шведок, переводивших «Les Misérables». Письма ваши ветром снесло с балкона, и он не мог их отыскать. Он говорит, что это у него на душе, и просит тебя поправить дело — а я думаю, что ты забыл и имя, и все остальное.

Лиза парадировала с Гюго в его ложе — и отлично себя держала.

Paris. 19. Четверг.

Вот и в Париже. Сейчас приехал. Пиши Grand Hôtel du Louvre, № 169.

146. H. П. ОГАРЕВУ

19 (7) августа 1869 г. Париж.

19 августа. Paris.

Grand H<ôte>l du Louvre, № 169.

Шесть часов. Прибыто в вожделенном здравии — ничего не ел и иду обедать.

Что за болезнь у Мери?

Прощай.

Сообщи Тхорж<евскому>. Письмо его получил двумя днями позже.

147. H. A. ТУЧКОВОЙ-ОГАРЕВОЙ и ЛИЗЕ ГЕРЦЕН

19 (7) августа 1869 г. Париж.

19 августа. Paris.

Grand H<ôte>l du Louvre, № 169.

Шесть часов. Всё отлично — ничего не ел — бегу обедать к Вефуру. Обнимаю вас. Лиза, приготовь три страницы перевода.

Прощай.

148. Н. П. ОГАРЕВУ

21 (9) августа 1869 г. Париж.

21 августа.

3 часа. Суббота.

Herr und Gönner273[273],

дела финансовые покончил блестящим образом — и, как ожидал, все издержки поездки с лихвой покрыты.

Литературные идут плохо, т. е. медленно. Никого не найдешь и не поймаешь. Париж-с.

Ты как ни скрывал от меня дело Оболенско-Мрочкоски, сверх письма Тхорж<евского> — я здесь слышал тысячу подробностей.

К 28 я всё кончу — и в субботу вечером наверное буду в Брюсселе — твоих писем жду. Я третьего дня писал к тебе о приезде и дал адрес.

Париж не веселит — пожить бы надобно здесь, т. е. на сору.

Спроси у Тхорж<евского> — счет обеда в Bouillon Duval. Это поразительно — за 2 фр. 50 можно наесться на сутки.

Прощай. Буду писать, может, завтра à tête reposée274[274].

После четверга пиши в Брюссель.

Прощай.

273[273] Милостивый государь и благодетель (нем.);

21 (9) августа 1869 г. Париж.

Я вас жду от половины 7 до 7 — и в своем 169 №. Получил от В<ырубова> милое письмо.

171

150. Н. А. ТУЧКОВОЙ-ОГАРЕВОЙ

21 (9) августа 1869 г. Париж.

2-е письмо.

21 августа. Суббота.

3 часа.

Сегодня, возвратясь от Мейрарга, который меня звал в 8 утра, я нашел твое письмо. Все хорошо — но зачем же ты попала к Классену в книжный магазин — их мильон в Брюсселе, а Классен известный (и столько об нем говорили) издатель всяких гадостей и в том числе «Echo» (а не «Ессо»). Я очень доволен письмом Вырубова и сегодня поеду к нему.

Финансовые дела кончил быстро и очень хорошо. Как я знал, вся поездка будет покрыта, и останется барыш. Тхорж<евского> деньги, т. е. билеты, Ротшильд отказался взять, он берет только у старых знакомых, и я должен был положить их на мое имя. Тхор<жевский> может через полгода продать и взять большой барыш, около 800 фр.

Что касается до изданий — это не так бойко идет — и я еще ничего не знаю. Один Meyr в восторге от моего отрывка — и принимает самое деятельное участие. Лакруа не застал, писал ему и жду ответа, в «Revue des 2 Mondes» еду сегодня. Ho c письмом Б<акунину> приостановился. Говорят, что помещение в этом журнале с самого начала — отстращает и «Revue» и Лакруа…

Пятковского нашел — забавен, ехать еще не собирается. Медальонов здесь сотни прекрасных — но у Мейр<арга> (он щеголь) точно такой, как твой, только без жемчужины. К 28 я наверно кончу всё — и в субботу приеду. От Г. можно скрыть и уехать в Антверпен. Назначь Lejeune сдачу 29. (Хотя и воскресенье.)

Тесье не мог найти — пойду еще искать.

История Оболенс<ких> здесь всем известна.

В Париже — томно, вечером пахнет дурно. Пойду сегодня в Palais Royal смотреть фарсы. Завтра нечего делать весь день. Погода превосходная. Боткин в Трувиле — а жену его ждут ежедневно в hôtel’e.

А все же следовало бы жить здесь, — что ни толкуй — только Париж и Лондон.

A propos. — Вчера я с Пят<ковским> ходил обедать в Bouillon Duval. Теперь его отделения во всем Париже — во всех кварталах — это превышает воображение. Суп 20 сант<имов>. Котлета 20 — четверть пуле 50 — вино 1 фр. и 1 фр. 50

172

бутылка. Так что обед не может стоить больше 3 фр. — и все превосходно.

Лизу целую, завтра буду ей писать длинное письмо.

Нет ли комиссий — прошу???

151. РЕДАКТОРУ