это вовсе не шуточное дело — совершенная разница языка, глоссологии. Тебе, напр<имер>, кажется хирургическая фраза — не беда, а мне — беда. Ты думаешь, что призыв к скверным страстям — отместка за скверну делающуюся, а я думаю, что это — самоубийство партии и что никогда, нигде не поставится на знамени эта фраза. Все восстания в истории — ты все ссылаешься на прошедшие перевороты — были сделаны монахами, суровыми аскетами, у которых за все страсти — была одна. Возьми Кромвелевых солдат, деятелей ХУТТТ столетия. — «Да это фраза» — зачем же употреблять дерзкие и вредные фразы?

Что ты не понял, что я сказал «о наследстве», — это не моя вина; видно, другие были счастливее. Гесс начинает свою статью тем, что удивляется, как конгресс коллективную собственность принял — а наследство помиловал. Ясно, что нет логики. Отчего же ты издеваешься над моим замечанием? Я и первый декрет (о собственности) не считаю вполне оправданным, и в самом проекте бездна государственного бабувизма. —

208

И за что же никто не помянул русскую общину, которая показывает коллективное владение органично… Это бы я назвал делом, и только за это жалею, что меня не было. — Язык

Бак<унина> точно накануне катастрофы — его тешит быть пугалом одних, подавлять других смелостью беспардонности — а в сущности, кроме силы мысли и исторической попутности, еще ничего нет. Вглядывался я раскрытыми глазами в Брюсселе и здесь вглядываюсь — думаю, что до этой поездки у меня был излишний пессимизм, особенно к Парижу. Но сангвинических упований я не делю. Ни единства, ни соглашенья в началах, ни денег, ни материальных сил. Против — не одна громадная сила…

P. S. Журнал с статьей Гесса я послал на имя Тхорж<евского>.

Завтра Reclus (Elysée — умный) дает первый урок Лизе — но, по несчастию, он через месяц едет. Он дельный ученый.

Перед обедом.

Воскресенье.

Пожалуйста, дай окончательное решение по делу бакстовcкого шрифта. Мне все равно. Чернец<кий> мне пишет, что ему он вовсе не нужен. Из фонда я готов выдать, — но решите сами — спорить и прекословить не буду.

На обороте:

Н. П. Огареву.

185. РЕДАКТОРАМ ГАЗЕТЫ «LE SIÈCLE»

4—5 октября (22—23 сентября) 1869 г. Париж.

Messieurs les rédacteurs,

Je vous offre une série de fragments et d’articles que je serai enchanté de voir dans le Siècle. Je sais très bien que ma manière de voir n’est pas la vôtre et cela spécialement dans les deux questions angulaires de toute mon activité. Je parle de la question sociale et de celle du peuple russe. Loin d’avoir la présomption de vous convertir je ne demande que l’hospitalité que l’on accorde aux étrangers sans les naturaliser.

Vous pouvez, messieurs, me demander pourquoi je frappe nommément à votre porte, et je vous dirai franchement la cause. L’air est pur chez vous, vous combattez à visière découverte, et, permettez — moi de le croire, vous saurez apprécier avec sympathie — un lutteur qui appartient à un autre camp.

J’attendrai votre réponse en vous priant de recevoir mes salutations respectueuses et sympathiques.

Al. H e r z e n.

Господа редакторы,

209 

предлагаю вам ряд отрывков и статей, которые я счастлив буду увидеть в « Siècle». Я прекрасно знаю, что мой взгляд на вещи — не ваш взгляд, и особенно на два краеугольных вопроса всей моей деятельности. Я имею в виду социальный вопрос и вопрос о русском народе. Далекий от самонадеянной мысли обратить вас в свою веру, я прошу лишь о гостеприимстве, которое оказывают иностранцам, не предоставляя им натурализации.

Вы можете, господа, спросить меня, почему я стучусь именно в вашу дверь, и я скажу вам откровенно причину. У вас воздух чист, вы сражаетесь с поднятым забралом, и, позвольте мне верить этому, — вы сумеете сочувственно оценить борца, принадлежащего к другому лагерю.

В ожидании вашего ответа, свидетельствую вам свое почтение и симпатию.

Ал. Герцен.

186. Н. П. ОГАРЕВУ 6 октября (24 сентября) 1869 г. Париж.

Огареву.

6 октября. H<ôte>l du Louvre,

№ 328.

Письма получены и пр. Вчера я был у Таксиль Делора — и, кажется, всего ближе и вернее, что я почти целиком IV т<ом> «Былое и думы» напечатаю в «Siècle». «Siècle» управляется советом, и поэтому им следует дело обсудить сообща. Я предпосылаю письмо, в котором говорю, что с их направлением не согласен, — они принимают. Далее — и это прямо касается тебя, нас… — Они не только безусловно принимают нашу корреспонденцию об России — но просят об ней. Напиши мне как-нибудь (только по-французски) о крестьянском деле к марту 70¬го года — и что хочешь. Я из «Голоса» кое-что составлю.

Был у меня Выруб<ов>, необыкновенно любезен — и по-отоему умен, но ненависть страшная и детская ко всему русскому меня просто дивит. Он придет на днях с Боборыкиным и каким-то Рагозиным, которого очень хвалит. Если можно, пришли на днях, ex gr к середе — какую-нибудь корреспонденцию. (Не заменит ли это «Колокол»?)

210

Селестинскую воду пью — из всех докторов, разумеется, правее Шифф, говоривший, что диабет случайный и что при чирьях всегда много сахару. Чирьев теперь год целый нет и сахару ничтожное количество — 0,99… на 1000 гр.

187. М. МЕЙЗЕНБУГ

Chère Malvida,

Il y a beaucoup de vrai dans votre lettre — et nommément tout ce qui me regarde. Quant au général — c’est matière discutable. La véritable activité de l’histoire n’est pas en Italie — elle est à Paris et à Londres — un peu à Bruxelles et en Suisse. C’est bon de schwelgen en Italie — mais il faut vivre et agir ailleurs.

Laissons le passé — je pense que la vie au large — et dans une grande cité sera très bonne pour Olga. La réclusion ne va pas pour son âge. L’éloignement de moi commence à peser. Maintenant si vous deviez une fois la quitter pour l’hiver, si une autre fois elle ira avec vous… si nous allons tous. Il n’y a rien de plus simple et rien de moins tragique. Je n’ai jamais eu la moindre intention de vous séparer d’Olga. Mais je ne compte pas du tout pour séparation si vous alliez à Vichy ou à Munich et Olga resterait à Paris.

Passons au positif — je répète que rien n’est encore organisé chez nous — vous devez dans tous les cas attendre une lettre définitive — vous pouvez si on vous le conseille (ex gr Schiff) rester jusqu’au printemps. Une fois la maison montée — nous pouvons nous réunir. Je voudrais voir Tata, même dans le cas de délai de votre part.

Mais c’est mieux de nous réunir vers la fin du mois à Paris. Allez par mer — Marseille — Lyon. Votre chambre sera au soleil — seulement donnez le temps pour chercher. Si vous vous êtes décidée — télégraphiez — immédiatement et écrivez une lettre.

Laissons tous les sentiments d’exclusivisme — et donnons-nous la main pour camionner tanto poco le reste.

J’ai vu Monod — il est bien, mais soyez sûre — il est et doctrinaire et conservateur… ce qui était en herbe — pousse. Cela n’empêche pas qu’il soit, comme j’ai dit, très bien.

211

Перевод

7 окт<ября> 1869. H<ôte>l du Louvre.

№ 328.

Любезная Мальвида,

в вашем письме много верного — и именно в том, что относится ко мне. Что же касается общего — то это материя спорная. Подлинная историческая деятельность — не в Италии, она в

Париже и в Лондоне — немножко в Брюсселе и в Швейцарии. В Италии хорошо schwelgen313[313], но жить и действовать надобно в иных местах.

Оставим прошедшее — я думаю, что жизнь на просторе и в большом городе будет очень полезна для Ольги. Заточение не идет ее возрасту. Удаление от меня начинает тяготить. Теперь же, пусть вам и придется разок покинуть ее на зиму, пусть в другой раз она поедет с вами… пусть мы поедем все вместе. Что может быть проще и менее трагично? У меня никогда не было и малейшего намерения разлучать вас с Ольгой. И я нисколько не считаю разлукой, если вы отправитесь в Виши или Мюнхен, а Ольга останется в Париже.

Перейдем к фактической стороне дела — повторяю, что у нас еще ничто не налажено, во всяком случае вы должны подождать окончательного письма — вы можете, если вам посоветуют (ex gr Шифф), остаться до весны. Как только дом будет устроен — мы сможем собраться вместе. Я хотел бы повидаться с Татой, даже в случае вашей задержки.

Но лучше всего нам собраться к концу месяца в Париже. Поезжайте морем — Марсель — Лион. Комната ваша будет на солнечной стороне — дайте только время ее поискать. Если вы решились — тотчас же телеграфируйте и напишите письмо.

Откажемся от всяких препирательств и протянем друг другу руку, чтобы довезти tanto poco314[314] остальное.

Я видел Моно — он славный человек, но, поверьте, он доктринер и консерватор… то, что было в зародыше — пускает ростки. Это не мешает ему быть, как я сказал, очень славным человеком.

188. С. ТХОРЖЕВСКОМУ

7 октября (25 сентября) (?) 1869 г. Париж.

Скажите Огар<еву>, что я получил вести из Москвы, чудеса да и только. Егор Ив<анович> совсем ослеп. Разные дамы его обобрали так, что последний дом, заложенный Куманину в

212

20 т. руб., будет продаваться. Он ухнул весь капитал свой. Далее говорят, что весь доход костр<омской> сбережен и что отдадут сейчас — детям, если кто хочет ехать. Будто даже и мне бы отдали — в России.

1B9. М. МЕЙЗЕНБУГ и О. А. ГЕРЦЕН

9 октября (27 сентября) 1869 г. Париж.

313 [313] сибаритствовать (нем.); 314[314] как-нибудь (итал.). — Ред.

9 octob. H<ôte>l du Louvre.

Chère Malvida,

Nos rôles se changent. C’est moi maintenant — que je vous arrête et conseille d’attendre. J’ai du malheur à Paris. Après avoir cherché des journées et des heures un appartement, j’ai trouvé un très joli — près du jardin de Luxembourg — à deux pas de Monod, à 5 de Michelet — 6500 fr. sans meubles. Pendant que je regardai la maison — un autre a terminé l’affaire. Dans les petits hôtels — on ne peut s’arranger à moins de 10 ou 12 fr. par personne (y compris un petit salon). Tout cela donne à réfléchir et je mets un embargo sur votre départ au moins pour 15 jours. J’ai été tellement vexé que l’idée m’est venue de