кончу тем, что предложу или ехать назад — или нанять особо здесь квартиру, а сам с Татой и N уеду в Швейцарию, — тогда я им положу 10 000 в год и устроюсь экономически. Пока я нанял страшно дорого хорошую квартиру — но в ней больше двух месяцев не пробуду, и тогда, т. е. к 1 марта, увижу, что делать. Я показывал Мейз<енбуг> мою расходную смету, показывал, что надобно все съежить для всех — чтоб принять ее программу — но она, как все идеалисты, посмотрела свысока и чуть не сказала: «А мне что за дело». — Этому эгоизму, по несчастию, вовсе не чужда и Ольга.

Адресуй письма:

172, Rue Rivoli.

Завтра, 29<-го>, переезжаем.

P. S. Неужели ты не можешь серьезно и внимательно поговорить с Панофкой, чтоб знать à quoi se tenir415[415] насчет сил и таланта Ольги. Далее хотелось бы мне узнать, что к тебе пишет Мещерский. Может, он мог бы много сделать — но для этого нужно знать его намерения.

Erminia очень нужна еще — Тата устает от беседы с нами, устает и от чтения — любит дни сидеть у себя в комнате. Брока и Тесье справедливо говорят о дурном действии этого Grübelei416[416] в одиночестве — и тут-то Erminia служит отводом. Тихая, совсем не глупая, она развлекает ее. Кстати, отошли сейчас 30 fr. ее отцу417[417].

Возьми их из 2500, которые я послал через Ротшильда на Фенси (о получении векселя тоже напиши).

И прощай.

Что Волдырчик? — все кланяются Терезине.

3 часа. 28<-го>.

415 [415] на что рассчитывать (франц.);

416[416] раздумья (нем.). — Ред.

417[417] Адрес отца Erminia: Francesco Marietti, Massa presso Carrara.

Сейчас получено письмо Ольги с фотограф<ией>. Я заплатил 80 сант. affr insuf418[418], ты — 40. Экономичнее вешать письма и франкировать.

292

269. H. П. ОГАРЕВУ

29 (17) декабря 1869 г. Париж.

29 декабря. 8, Rue Rovigo.

Сейчас переезжаем в Pavillon Rohan — 172, Rue Rivoli. Это огромный дом, отдающийся на мелкие и крупные квартиры, с едой и без еды. Месяц или даже два можно отдохнуть и выждать, что скажет здоровье Таты и болезнь Мейз<енбуг>. Эту трату за покой я заслужил двумя последними месяцами. Я не могу ни на чем сосредоточиться — ничем заниматься — и свел всё на одно чтение.

В «Indép» подробности о Черкес<ове> — захвачено в Москве и Пет<ербурге> до ста человек. Нашли какие-то прокламации у Евреиновой и по подозрению обыскали Черкес<ова> — у него не нашли, а нашли в суде (он мировой судья) — за что и арестовали.

Пиши на новый адрес.

Глупо, что Туца посылают к обедне — а, в сущности, это никакого влияния не имеет. Генри ходил же (под твоим царствованием) всякое воскресенье — все это внешнее.

Присылай стихи.

И прощай.

С Новым годом — от которого ни на волос не жду ничего нового и ничего хорошего — лишь бы остаться при своих.

А что скажете об оливийск<ом> министерстве?

Из твоего смутного письма я не мог понять, получил ли ты мой рапорт о Брока (в письме, адрес<ованном> к Тхорж<евскому>).

2 janvier 1870. Paris.

172, Rue Rivoli.

Cher ami,

Je viens de recevoir votre lettre et je vous en remercie. Oui — le coup inattendu m’a presque écrasé — j’ai vieilli moralement de dix ans, physiquement j’ai été sauvé par ma digestion invincible. Cela va très bien — et maintenant je suis tout à fait rassuré. — Nous l’avons sauvée — sans médecin — en l’entourant par le calme et un élément sympathique, affectueux. Elle m’aime beaucoup et elle sait très bien — que je lui suis attaché plus qu’aux autres. C’est sur cela que j’ai basé ma cure. — L’incident avec l’Italien, cet aveugle scélérat — n’a été qu’«crn Anlaß», qu’une occasion. — L’ineptie, pour ne pas dire la scélératesse, du Dr Levier a poussé les choses à la catastrophe. J’ai trouvé Tata dans un état affreux — elle était tout bonnement folle. Cela a duré du 20 oct — jusqu’au 10—15 nov. Je l’arrachai de tout son entourage et enfin j’entrepris le voyage à petites journées — par la Spezzia. — Maintenant elle est en pleine convalescence — mais moi je sens quelque chose de Wüster, de trouble, de fatigué dans tout ce que je fais.

Je n’ai pas voulu voir de spécialistes ici, ils auraient fait peur à Tata. Broca invité chez moi sous un autre prétexte m’a dit son opinion, et c’est lui qui m’a recommandé le Dr Charcot (de la Salpêtrière). — Tout le monde en dit beaucoup de bien — c’est à dire tous mes amis.

Votre exactitude financière me fait peur. — Payez à Ogareff ou à Tkhorzevsky les 3000 vers la fin du mars — mais au moins ne parlez plus d’intérêt — et déduisez ce qu’il y a à payer pour Alex. En véritable Proudhonien je trouve que c’est de l’usure. Si les 3000 à la fois vous embarrassent — payez 2000 ou 2500 et le restant en deux années.

Je salue madame Vogt — j’ai été sûr qu’elle et que vous prendriez part à notre malheur — passé comme je le pense.

294

Olga est avec moi et Mselle Meysenbug (oh les idéalistes… oh les idéalistes!), par amour pour Olga — Meys pense qu’elle a la voix de Patti — et la forme par un wagnerisme aigu.

Je crois que vous le saviez déjà que Lise est ma fille — elle va très bien et a des facultés magnifiques. Nous pourrions assez bien nous installer ici — mais la cherté est terrible.

En allant en Autriche vous serez plus près des Gorilles — au reste, vous en avez vu, je pense, en Hongrie.

Ecrivez-moi un mot — avant le départ.

Votre tout dévoué

Al. Herzen.

J’ai trouvé M. Schiff bien changé à Florence, il a vieilli et beaucoup. Sa vue devient faible, il est triste.

На обороте:

Monsieur Charles Vogt.

Rue des Battoires,

Route de Carouge.

De la part d’A. Herzen.

Перевод

2 января 1870. Париж.

172, Rue Rivoli.

Любезный друг,

я только что получил ваше письмо и благодарю вас за него. Да — нежданный удар почти раздавил меня — я нравственно состарился на десять лет, физически же я был спасен своим непобедимым пищеварением. Дела идут прекрасно — и теперь я совсем успокоился. — Мы спасли ее без врача — окружив ее покоем и сочувственной, исполненной любви средой. Она сильно меня любит, и прекрасно знает, что я привязан к ней больше, чем к остальным. Именно на этом я основал свой метод излечения. — Происшествие с итальянцем, этим слепым злодеем, было только «ein Anlafi»419[419], только случайностью. — Глупость, чтобы не сказать злодейство, д-ра Левье довела дело до катастрофы. Я нашел Тату в ужасном состоянии — она была совершенно безумна. Это длилось с 20 окт<ября> — до 10—15 ноября. Я оторвал ее от всего ее окружения и, наконец, предпринял путешествие — небольшими переездами — через Специю. — Теперь она находится в периоде полного выздоровления — но сам я чувствую какую-то Wüster420[420], какую-то растерянность, усталость во всем, что я делаю.

419[419] «поводом» (нем.);

Мне не захотелось видеть здесь специалистов, они на Тату нагнали бы страх. Брока, приглашенный ко мне под другим предлогом, сказал мне свое мнение, и именно он рекомендовал мне д-ра Шарко (из Сальпетриер). — Все говорят о нем много хорошего — т. е. все мои друзья.

Ваша финансовая точность наводит на меня страх. — Заплатите Огареву или Тхоржевскому 3000 к концу марта, но по крайней мере не говорите больше о процентах — и вычтите то, что должно быть уплачено за Алекс<андра>. Как истый прудонист, я нахожу, что это ростовщичество. Если заплатить сразу 3000 для вас затруднительно — заплатите 2000 или 2500, а остаток — в течение двух лет.

Кланяюсь госпоже Фогт — я был уверен, что она и вы примете участие в нашем несчастье, уже миновавшем, как я полагаю.

Ольга со мною, и м-зель Мейзенбуг (о идеалистки… о идеалистки!), из любвик Ольге Мейз<енбуг> думает, что она обладает голосом Патти — и формирует ее посредством обостренного вагнеризма.

Полагаю, вам уже известно, что Лиза — моя дочь — она чувствует себя отлично и обладает великолепными способностями. Мы могли бы здесь недурно устроиться — но дороговизна ужасная.

Отправившись в Австрию, вы окажетесь гораздо ближе к гориллам — впрочем, вы насмотрелись на них, я думаю, в Венгрии.

Напишите мне словечко до отъезда.

Всецело преданный вам Ал. Герцен.

Я нашел г. Шиффа во Флоренции сильно изменившимся, он постарел, и намного. Зрение его слабеет, он грустен.

На обороте:

Господину Карлу Фогту.

Rue des Battoires,

Route de Carouge.

От А. Герцена.

271. H. П. ОГАРЕВУ

Опять не знаю, что писать, — все идет медленно, вяло и не то чтобы особенно гладко. Тата становится лучше и лучше. Все остальное ковыляет по-прежнему. Не знаю, успею ли иметь

296

влияние на Ольгу — Мейз<енбуг> положительно держит ее в осадном положении.

Сегодня в половину девятого утром явился Иван-Батист Боке. Да еще в дополнение принес мне какой-то долг, о котором я забыл. Неизменно тот же.

Тате итал<ьянская> грамматика не повредит — она ее выписывала для Ерминии, т. е. для горничной. Она говорит о инциденте Пенизи как о совершенно случайном деле, и я полагаю, что Шифф был прав и что она была уже больна, когда случился этот толчок. Ну что же ты с своими корсиканскими вендеттами?

Скажу откровенно, мне кажется, что общей жизни здесь не устроишь. Все висит на нитке. С одной Татой мы бы устроились лучше — да оно тем и кончится, I think421[421].

Кн<ягине> Об<оленской> или Жуковскому я, разумеется, денег не дам. Тогда ей надобно было ехать — теперь не те обстоятельства. Впрочем, ты знаешь, что я занял 10 т. у Тхорж<евского>, и можешь Жук<овскому> сказать. A propos, а когда же он даст ответ о моей набранной статье? Отчего ему не взять процентов за 8 — у Тхор<жевского> на формальный вексель? Но это их дело.

NB { Если «Egal» с Перроновой речью не послано — или не дошло, прошу вырезать речь и прислать в письме. До сей минуты не получал.

В «СПб. ведомостях» протест студента Моск<овского> ун<иверситета> Андреева, уведомляющего, что имя его по ошибке попалось в число покорившихся, и свидетельствующего, что он на лекции Полунина не был. Это — и протест Закрев<ского> я считаю очень важным. Тут есть гражданское мужество.

В Bque Suisse должны получиться из Фрибурга — больше 500 фр. Я еще раз прошу