nôtre ne pouvant suffire, avec sept ou huit ouvriers qui travaillaient constamment.
Dans les premiers cinq ans qui suivirent 1856 — nous avons écrit, rédigé, mis en livres et cahiers — une vingtaine de volumes (je vous en envoie une liste).
Depuis le printemps de 1856 — je travaillais avec mon ami N. Ogareff — qui vint à Londres. C’est à lui qu’appartient la première idée du Kolokol. Au mois de juillet 1857 nous commençâmes notre journal. Il n’y a pas un de nos ennemis les plus acharnés qui ait douté de la grande influence du Kolokol — La Cloche
[Notre premier programme était d’une simplicité élémentaire. Nous avons mis sur notre drapeau comme [premiers] desiderata sans lesquels pas un pas en avant.] Nous nous avançâmes avec un drapeau bien modeste. Nous demandions dans chaque feuille:
L’émancipation des paysans avec la terre
L’abolition de la censure préventive,
L’abolition des peines corporelles,
L’abolition de la procédure inquisitoriale et secrète.
[Vous le savez — il n’y a plus de serfs en Russie, la terre est restée aux paysans, et il n’y a plus de censure, il y a un tribunal oral, le verdict appartient aux jurés et la peine corporelle, disparaissant du code — n’est maintenue
Dans cinq ans nous avons vu réaliser nos pia desideria.
Je ne veux pas dire que le Kolokol ait été la cause de ces réformes — mais qu’il n’était nullemet étranger à leur réalisation [et placé sur un terrain libre il en a parlé le premier, et toujours, dans chaque feuille]
[La seconde force — c’est] En tenant ferme notre programme qui s’élargissait à chaque pas, à chaque concession, [nous] le Kolokol avait une autre puissance — et bien terrible — il se fit accusateur [public] de tous les abus de la haute administration et du gouvernement. Nous avons les premiers tiré au grand jour — les ministres et conseillers du tzar, nous leur avons publiquement [arraché] ôté le masque — c’était quelque chose d’entièrement nouveau pour la Russie. On s’arrachait notre feuille à Pétersbourg, à Moscou, dans les villes de province, il y avait, des cas dans lesquels
304
Je vous conseille de [consulter] voir les articles de Ch. Mazade (Revue des Deux Mondes) sur l’influence de Kolokol.
Nous ajoutâmes bientôt un supplément juridique et après un autre pour servir d’organe et d’avocat des dissidents. Ce dernier amena à deux résultats remarquables. C’est que le gouvernement qui ne permettait pas à la presse de toucher [la question] les doctrines des dissidents — permit d’en parler.
< >428[4 28]
вы просите у меня подробностей о моей жизни, главным образом начиная с 1848 года, и историю «Колокола». Что касается меня, то о себе я могу сообщить лишь весьма немногое. Я не покидал Европу с 1847 года и не принимал активного участия в делах Запада. Я был взволнованным наблюдателем нараставшего и убывавшего грандиозного прилива 1848 года… и написал несколько статей, появившихся [в Германии] [Швейцарии] на немецком языке под названием «С того берега» («Vom andern Ufer») и «Писем из Франции и Италии» [одна или две статьи появились в «La Vois du Peuple» Прудона]. Изгнанный из Франции в 1850 году по причинам, которые мне остались неизвестными и которые [мне невозможно] я затрудняюсь объяснить иначе как моим участием в газете Прудона [которого я знал лично и к которому питал глубокое уважение] «La Voix du Peuple», я удалился в Ниццу (тогда еще итальянскую). Там-то я опубликовал в 1851 году [мой труд] книгу «О развитии революционных идей в России» и письмо «О социализме и русском народе», адресованное Мишле.
После ряда личных несчастий (1851—52 годы) [которые разбили мою жизнь] я покинул Ниццу и нашел убежище [более, чем на десять лет] [в 1852 году] в Лондоне <...>429[429]
Преграды пали — хоть они и не были уничтожены. Наши издания широко проникали в Россию. Сразу же после смерти Николая я начал издание [русского] обозрения «Полярная звезда», это название принадлежало альманаху, выпускавшемуся до 1825 года знаменитым Рылеевым и его друзьями. Успех
305
был велик. Первые томы были переизданы — в другой типографии — наша не могла справиться при семи или восьми работниках, трудившихся не покладая рук.
В первые пять лет — после 1856 года — мы написали, отредактировали, напечатали в виде книг и брошюр десятка два томов (посылаю вам их список).
Начиная с весны 1856 года я работал вместе с моим другом Н. Огаревым, приехавшим в Лондон. Ему-то и принадлежит первая мысль о «Колоколе». В июле 1857 года мы начали издание нашей газеты. Даже среди самых ожесточенных наших врагов не найдется человека, который бы усомнился в громадном влиянии «Колокола» — с его эпиграфом «Vivos voco»430[430], ставшего из Призыва, из крика Совести [новой] подлинной силой в России.
[Наша первоначальная программа была элементарно проста. Мы выставили на своем знамени в качестве [первых] desiderata431[431], без которых невозможен ни один шаг вперед] Мы выступили под весьма скромным знаменем. Мы требовали в каждом номере:
Освобождения крестьян с землей,
Уничтожения предварительной цензуры,
Уничтожения телесных наказаний,
Уничтожения инквизиторского и секретного судопроизводства.
[Вы знаете, что в России теперь нет больше крепостных, земля осталась за крестьянами, цензуры нет, имеется гласный суд, вердикт выносится присяжными заседателями, а телесные наказания, исчезая из кодекса, — сохраняются, хоть это и сущая нелепость, лишь как дисциплинарная мера].
Через пять лет мы увидели воплощение наших pia desideria432[432].
429[429] В автографе отсутствует один лист. — Ред. 430[430] «Сзываю живых» (лат.);
Я не хочу сказать, что эти реформы были вызваны «Колоколом», но осуществление их прошло не без его участия [и,находясь на свободной почве, он первый заговорил о них, и постоянно в каждом листе].
[Вторая сила — это] Твердо придерживаясь нашей программы, которая расширялась с каждым шагом, с каждой уступкой, [мы] «Колокол» обладал и иной силой — и очень грозной — он стал [общественным] обвинителем всех злоупотреблений высшей администрации и правительства. Мы первые вывели на чистую воду министров и советников царя, мы публично [сорвали] сняли с них маску — это было нечто совершенно новое для России. В Петербурге, в Москве, в провинциальных городах наш листок рвали друг у друга из рук, бывали случаи,
306
когда за [лист] один номер платили до 10 рублей серебром. Наши обличения вызвали ряд корреспонденции, разоблачений, присылавшихся со всех концов России. Наконец-то появилась трибуна, с которой можно было обвинять не только власть имущих [неуязвимых на родине], но и двор. Само правительство внимательно прислушивалось к нашим разоблачениям.
Советую вам [ознакомиться] просмотреть статьи Ш. Мазада (в «Revue des Deux Mondes») о влиянии «Колокола».
Вскоре мы присоединили юридическое добавление, а потом еще одно, которое должно было быть органом раскольников и их защитником. Это привело к двум замечательным результатам. Во-первых, правительство, раньше не позволявшее печати касаться [вопроса] учений раскольников, — разрешило говорить о них.
ПРИЛОЖЕНИЯ
< >
ДАРСТВЕННЫЕ И ДРУГИЕ НАДПИСИ И ЗАПИСИ
1. ДАРСТВЕННАЯ НАДПИСЬ А. П. ПЯТКОВСКОМУ Август—сентябрь 1869 г. Брюссель.
… Будьте ошую, но не как В<ырубов> одесную.
2. ЗАПИСЬ СЕМЕЙНОГО БЮДЖЕТА Лето 1869 г.
50 150 2500 Max
3 100
Budget
A
Ol
Tata 3500
Og
23 000
Расх<оды> др<угие> 24 000
47 000
23 000 8 000 31 000
3. ЗАПИСИ В ЗАПИСНОЙ КНИЖКЕ Н. А. ТУЧКОВОЙ-ОГАРЕВОЙ Конец сентября 1869 г. Брюссель.
Rue Vaugirard,
11, Hôtel Malesherbes.
Oseroff, Rue Bréa, 19.
Payé aux deux maîtres 50433[433].
Mme Drouet, № 15
Rue Fossé aux Loups.
De Greff (avocat)
45, Rue S. Lazare.
Dr Вrеуеr Boul
Paris
Grand Hôtel du Louvre.
Italie
A. Herzen Casa Fumi, 2°p° fuori di Porta Romana Florence.
Hôtel de la ville
Genova.
M. Puttaert
Prof
Chaussée d’Esterbeck
172, Vis-à-vis la brasserie de St. Joseph
Mme Markis
(tailleur).
Suisse N. Ogareff 249, Route de Carouge
maison Schuh Genève.
S. Tkhorzevsky
20, Route de Carouge.
D-r Moraut
Rue Bonaparte.
4. ДАРСТВЕННАЯ НАДПИСЬ ЖЮЛЮ КЛАРТИ 6 октября (24 сентября) 1869 г. Париж.
A Jules Claretie, témoignage de profonde sympathie de la part d’ Al. Herzen.
6 oct
Paris.
311
Жюлю Кларти, свидетельство глубокого уважения со стороны Ал. Герцена.
6 октября 1869.
Париж.
5. ДАРСТВЕННАЯ НАДПИСЬ НЕУСТАНОВЛЕННОМУ ЛИЦУ Октябрь 1869 г. Париж.
В память встречи в Париже в октябре 1869.
Алекс. Г е р ц е н .
6. НАДПИСИ НА РИСУНКЕ Н. А. ГЕРЦЕН
(х) Поп, едущий из Испании на Conseil434[434]. (хх) Очень юный англичанин.
24 нояб<ря> 1869.
Genova. H
312
7. КРИВАЯ РАСПРОСТРАНЕНИЯ ИЗДАНИЙ ВОЛЬНОЙ РУССКОЙ ТИПОГРАФИИ
После 1867 г.
1861-1862
/
1863
1860
/
/
1866-1867
/
1857
/
1856
/
1853-54-55
После 1867 г.
1 МиБЬгоош Ке1сЬир435[435], Salmon 1ите436[436]
и
что-нибудь вроде
БаиаББопБ de Ьуоп437[437].
9. ЗАПИСЬ КАПИТАЛОВЛОЖЕНИИ
После 1867 г.
22 000
2 000 ОЬН^а1юпБ>438[438]
8 000
1 800
435 [435] Грибной кетчуп (англ.); 436[436] копченая лососина (франц.); 437[437] лионской колбасы (франц.); 438 [438] Облигации (франц.);
3 000 1 000
41 800
Frib
9 200 51 500
313
10. ЗАПИСИ АДРЕСОВ В ЗАПИСНЫХ КНИЖКАХ Н. П. ОГАРЕВА 1868—1869 гг.
Vyrouboff
5, Rue des Beaux Arts.
Louguinine
3, Rue Fleurus Hôtel Fleurus.
Joukoff
Pension Delessert.
Giuseppe Daelli Milano Diritto.
11. ЗАПИСЬ О ВЫПЛАТЕ СТРАХОВЫХ ПРОЦЕНТОВ
1868— 1869 гг.
50 ans440[440] — 8%, 15
52 — 8,60
55 — 9,43.
Я стою на 10%. Ну, а что же дадут Фази?
КОММЕНТАРИИ
317
ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
1. Ар хивохранилища
ГЛМ — Государственный литературный музей. Москва.
ГПВ — Отдел рукописей Государственной публичной библиотеки им. M. Е. Салтыкова- Щедрина. Ленинград.
ЛБ — Отдел рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина. Москва.
ПД — Отдел рукописей Института русской литературы АН СССР (Пушкинский Дом). Ленинград.
ЦГАЛИ — Центральный государственный архив литературы и искусства СССР. Москва. ЦГАОР — Центральный государственный архив Октябрьской революции. Москва.
BG — Bibliothèque publique et universitaire, Genève (Публичная и университетская библиотека. Женева).
BN — Bibliothèque Nationale. Paris (Национальная библиотека. Париж).
IISG — Internationaal Instituut voor Sociale Geschiedenis (Международный институт социальной истории. Амстердам)
2. Печатные источники
АО — Архив Н. А. и Н. П. Огаревых. Собрал и приготовил к печати
М. Гершензон. М.—Л., 1930.
Базельский конгресс — Базельский конгресс I Интернационала. М., 1934.
BE — «Вестник Европы», журнал.
Л — (в сопровождении римской цифры, обозначающей номер тома, и арабской, указывающей страницу) — А. И. Герцен. Полное собрание сочинений и писем под редакцией М. К. Лемке. Пг., 1915—1925, т. I—XXII.
ЛН — «Литературное наследство», сборники (т. 39-40 — 1941 г.; т. 41-42 —
1941 г.; т. 61 — 1953 г.; т. 62 —
