4) «Москва, Петербург и Новгород (1840–1847)», гл. XXV–XXXIII.
В четвертый том вошла пятая часть – «Париж – Италия – Париж (1847–1852)», состоящая из двух отделений: «Отделение первое. Перед революцией и после нее» (гл. XXXIV–XLII и несколько ненумерованных глав); «Отделение второе. Русские тени. I. Н. И. Сазонов. II. Энгельсоны».
В третий том, изданный в Лондоне в 1862 г., Герцен включил произведения Тридцатых-сороковых годов: «Записки одного молодого человека», «Лициний и Вильям Пен» – сценарий драматических опытов, очерки «Капризы и раздумье» и «Станция Едрово», статью «Несколько замечаний об историческом развитии чести» и полемические выступления, направленные против славянофилов. В предисловии, озаглавленном «Между четвертой и пятой частью», Герцен писал, что для третьего тома он «выбрал только те статьи, которые имеют какое-нибудь отношение к двум вышедшим томам „Былого и дум”». Большинство произведений, включенных в третий том, далеко от мемуарного жанра «Былого и дум». Поэтому Герцен связал свои мемуары в единое целое, продолжив в четвертом томе «Былого и дум» порядковую нумерацию второго. В настоящем издании произведения Герцена, вошедшие в третий том, заняли свое место – по времени написания – в томах I и II.
Изданию пяти частей «Былого и дум» отдельными томами предшествовала большая авторская работа. Эта работа отражена в разделе «Варианты». Кроме большого числа частичных изменений и ряда обширных добавлений, внесенных Герценом в этот последний прижизненный текст, который лег в основу настоящего издания, пятую часть автор дополнил двумя новыми главами: ненумерованной – «Раздумье по поводу затронутых вопросов» – и заключительной – XLII, а также написал две главы для раздела «Русские тени»: «I. Н. И. Сазонов»; «II. Энгельсоны».
Ко времени подготовки отдельного издания «Былого и дум» Герценом была закончена вторая половина пятой части – («Рассказ о семейной драме»). Эту часть он не опубликовал до конца своей жизни вследствие ее интимного содержания, и она осталась в рукописи.
Основное собрание автографов «Былого и дум» хранится в Отделе рукописей Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина. За последние годы оно пополнилось двумя ценными коллекциями, принесенными в дар Академии наук СССР правительством Чехословацкой республики («пражская коллекция») и Болгарской Академией наук («софийская коллекция»). Включая эти коллекции, собрание рукописей «Былого и дум» охватывает тридцать пять глав герценовских мемуаров. Данные о характере рукописей, их объеме и местах хранения приводятся в текстологических комментариях к соответствующим главам «Былого и дум». Разночтения печатных текстов «Былого и дум» с рукописями приводятся в разделе «Варианты».
После издания четвертого тома «Былого и дум» у Герцена остались несобранными печатные главы, относящиеся к шестой, седьмой и восьмой частям мемуаров. Автор намеревался в скором времени издать пятый и шестой томы, куда он собирался включить опубликованный материал, дополнив его новыми главами. Внезапная смерть Герцена в январе 1870 г. на полвека отдалила осуществление полного издания «Былого и дум». Прижизненная публикация текстов герценовских мемуаров прекратилась с выходом в свет восьмой книжки «Полярной звезды» (1868).
Посмертная публикация глав «Былого и дум», оставшихся в рукописях, началась вскоре после кончины Герцена. Уже в 1870 г. в Женеве вышел «Сборник посмертных статей Александра Ивановича Герцена», в котором были впервые напечатаны по рукописям: две главы, относящиеся к четвертой части «Былого и дум» – «Н. X. Кетчер» и «Эпизод из 1844 года»; из шестой части – «Немцы в эмиграции», «Прибавление к „Горным вершинам”», «Бартелеми» и «С. Ворцель»; из седьмой части – «Апогей и перигей» (продолжение), «В. И. Кельсиев», «Общий фонд» (заголовок редакционный и не соответствующий содержанию рукописи), «М. Бакунин и польское дело» (продолжение главы «Перигей»), «Пароход „Ward Jackson” R. Weatherley et Со».
В 1875–1879 гг. наследниками А. И. Герцена было издано в Женеве десятитомное собрание его сочинений. В этом собрании «Былому и думам» отведены пять томов (VI–X). Первое посмертное издание герценовских мемуаров было неполным – сюда не вошли <«Рассказ о семейной драме»>, главы, опубликованные в женевском «Сборнике посмертных статей» (1870 г.), и др.
Полное издание «Былого и дум» впервые было осуществлено после Великой Октябрьской социалистической революции в нашей стране, на родине писателя. В «Полном собрании сочинений и писем» А. И. Герцена под ред. М. К. Лемке «Былое и думы» опубликованы в XII–XIV томах (1919–1920 гг.). В своей работе над композицией «Былого и дум» редактор этого издания руководствовался, по его заявлению, «запиской» Герцена к Огареву, датированной 1869 годом. На эту «записку» он не неоднократно ссылается, аргументируя данное им расположение глав и частей герценовских мемуаров.
Так, в комментарии ко второй главе VI части («Горные вершины») Лемке пишет: «Только благодаря записке, составленной Герценом в 1869 г. для Огарева, который брался наблюсти за печатанием полного „Былого и дум”, так никогда и не изданного, ясно и заглавие главы и составленность ее из отрывков, печатавшихся разновременно, с различными путающими заглавиями, и хранящихся в рукописях; в своей записке Герцен дал полное, подробное оглавление „Былого и дум”, ничего другого в ней нет; он так же точно обозначил страницы печатные и рукописные в их последовательности в отношении глав, претерпевших постепенно большие изменения; только из этих указаний и состоит весь текст „записки”» (Л XIV, 859).
Публикация отрывков из «Горных вершин» в издании Лемке убеждает в справедливости его утверждения, что без подробных указаний автора редактор не мог бы составить эту главу. Что же касается критической проверки того, во всех ли частях композиция «Былого и дум» в «Полном собрании сочинений и писем» соответствует воле Герцена, выраженной в «записке» Огареву, то такая проверка не может быть произведена, потому что Лемке эту «записку» не напечатал. Поэтому в тех случаях, когда сохранившиеся указания Герцена расходятся с композицией «Былого и дум», данной в «Полном собрании сочинений и писем», редакция настоящего издания следует этим указаниям, как единственным, непосредственно выражающим волю автора.
Так, в письме к Г. Вырубову от 17 мая 1867 г. Герцен сообщал (имея в виду пятый и шестой томы «Былого и дум», которые он называл «частями»): «…у меня есть готовые V и VI часть да еще суплементин (V – Лондон и эмигранты не русские, VI – История типографии и „Колокола” <…> Суплемент состоит из „Швейцарских видов” и „Venezia la bella”)» (Л XIX, 316). В «Полном собрании сочинений и писем» под ред. М. К. Лемке главы «Былого и дум», посвященные лондонской эмиграции, и главы, относящиеся к истории Вольной русской типографии и к «Колоколу», объединены в шестой части, озаглавленной «Англия». В настоящем издании, согласно приведенному указанию Герцена, последние главы выделены в самостоятельную седьмую часть с редакционным заглавием <«Вольная русская типография и „Колокол”»>.
<«Рассказ о семейной драме»> в «Полном собрании сочинений и писем» опубликован в составе пятой части «Былого и дум» с порядковой нумерацией глав – XLIII–L. Между тем в сохранившемся списке, сделанном неустановленным лицом («пражская коллекция»), главы <«Рассказа о семейной драме»> начинаются с новой нумерации (I, II и т. д.). В настоящем издании эти главы пятой части печатаются по этому списку под редакционным заглавием <«Рассказ о семейной драме»>.
Вместе с тем следует признать, что имеющиеся в нашем распоряжении данные не дают возможности предложить такое решение относительно VI–VIII частей «Былого и дум», полное соответствие которого воле Герцена могло бы считаться доказанным. Не исключено, что еще будут найдены документы, которые позволят определить эту волю более бесспорным образом, чем это представляется возможным сделать теперь.
Влечение Герцена к созданию произведений автобиографического характера сказалось уже в отдельных набросках и отрывках начала 30-х годов, в которых получили отражение факты и думы, относящиеся к дружбе с Огаревым, к клятве на Воробьевых горах (см. в т. I наст. изд.: <«Не долго продолжалось его одиночество…»>, <«День был душный…»>).
Года на три позднее, в вятской ссылке, автобиографический замысел все более становится в центр творческих интересов Герцена.
27 апреля 1836 г. он писал Н. А. Захарьиной: «Я решительно хочу в каждом сочинении моем видеть отдельную часть жизни души моей. Пусть их совокупность будет иероглифическая биография моя, которую толпа не поймет, но поймут люди. Пусть впечатления, которым я подвергался, выражаются отдельными повестями, где все вымысел, но основа – истина». 29 июня того же года Герцен набрасывает в письме план «биографии», реализованный лишь много позднее в несравненно обогащенном виде в первых частях «Былого и дум».
Герцен здесь следующим образом намечал «отделы» задуманного им автобиографического труда: «От 1812 до 1825 ребячество, бессознательное состояние, зародыши человека; но тут вместе с моею жизнью сопрягается и пожар Москвы, где я валялся шести месяцев на улицах, и стан Иловайского, где я сосал молоко под выстрелами. Перед 1825 годом начинается вторая эпоха; важнейшее происшествие ее – встреча с Огаревым. Боже, как мы были тогда чисты, поэты, мечтатели! Эта эпоха юности своим девизом будет иметь дружбу. Июль месяц 1834 окончил учебные годы жизни и начал годы странствования. Здесь начало мрачное, как бы взамен безотчетных наслаждений юности, но вскоре мрак превращается в небесный свет: 9 апреля <1835 г. – день прощания с Н. А. Захарьиной перед отъездом в ссылку. – Ред.> откровением высказано все, и это – эпоха любви, эпоха, в которую мы составили один я, это – эпоха твоя, эпоха моей Наташи».
Такие автобиографические произведения Герцена, как «Вторая встреча» (1836), «О себе» (1838) и др., положили начало осуществлению этого плана. Вместе с тем самое представление Герцена о начатом им автобиографическом труде становилось более широким.
Стремление увидеть и воплотить в каждом своем сочинении «отдельную часть жизни души» привело к тому, что, в сущности, почти все написанное Герценом в вятской и владимирской ссылках так или иначе связывалось им с автобиографическим замыслом.
14 января 1838 г., в письме к Н. А. Захарьиной из Владимира, Герцен так характеризовал состав «биографии»: «Со временем это будет целая книга. Вот план. Две части: 1-я до 20 июля 1834 <канун ареста. – Ред.>. Тут я дитя, юноша, студент, друг Огарева, мечты о славе, вакханалии, и все это оканчивается картиной грустной, но гармонической, – нашей прогулкой на кладбище (она уж написана). Вторая начнется моей фантазией „22 октября”. Вообще порядка нет: отдельные статьи, письма, tutti frutti <всякая всячина (итал.)> – все входит; за этим „Встреча”, „I Maestri” и „Симпатия”; далее – что напишется. В прибавлении к 1-му тому „Германский путешественник”, – эта статья проникнута глубоким чувством грусти, она гармонирует с 20 июля <…> Пожалуй, тут можно включить и мои „Письма к товарищам”: „Пермь. Вятка и Владимир”<…>».
Таким образом, Герцен не только хронологически раздвигает рамки намечающейся автобиографии, но вводит в ее состав «отдельные статьи, письма», весьма разнообразные по содержанию и форме, от
