любви, Христом завещанный
Апостолам и миру через них, –
И как легок его закон!
Любить естественно нам, как дышать;
Он не теснит, не душит воли,
Не ставит вымышленных граней
И цепью не грозит, как ваш закон,
А всю вселенную дарит.
Куда ни взглянете с любовью, –
Все ваше, все родное, все семья,
Родительский обширный дом,
Где доля каждого равна.
Любите – зло исчезнет без цепей,
Порок собою исключится сам;
Где в чистой жить ему обители
Любви? А вы успели ль покорить его
Ножом, огнем, веревкой и тюрьмой?
Любите братий, вы и бога будете
Любить на небесах и тварей на
Земле, и просветлеет ваша жизнь;
Когда б могли блаженство вы понять –
Любить людей и ими быть любимым,
Когда б могли вы на людей взглянуть,
Как на одну счастливую семью,
Тогда б вы пали на колени все
В восторге лучезарном перед ним;
Уж не молить его, чтоб дал и то и то,
Как делают у вас, а чтоб
Торжественно осанну новую пропеть
Тому, который нам принес
Закон любви краеугольным камнем
Божественного искупления
Людей из плена чувств животных
И из цепей нечистой, темной силы.
Доктор теологии.
Середь хаоса слов, пустых мечтаний
И выражений очень дерзких
Я вижу ясно ваше заблужденье.
Принять вы не хотите, сэр, что церковь
Стремится наша к той же цели
Путем законным, тихим, постепенным;
Вы сами сознаетесь – сделала она
Великий шаг, низвергнув иго Рима.
Нельзя же вдруг людей поднять до той
Любви высокой, о которой говорит
Христос. Вы текст прочли нам из «Деяний»
О первобытном обществе Христовом,
Откуда ж взять в наш развращенный век
Тех чистых и святых мужей, которые
Займут высокое апостольское место?
Вильям.
О, это странно для меня!
Нашлись в невежественной Иудее,
Не озаренной светом слова,
Апостолы, а через ряд веков,
Воспитанных евангельским ученьем,
С любовью пламенной к творцу и людям!
О, если это так, какая казнь
На небе будет ждать тех дерзновенных,
Которые взялись воспитывать
Людей и в мраке их водили!
Доктор теологии.
Не в нашей воле чудеса творить:
Мы делаем что можем для мирян.
Вильям.
Однако он сказал: «Ты с верой
Горе идти вели – пойдет», да веры
В вас ведь нет. Апостолы
Творили чудеса: они имели веру
И к людям беспредельную любовь.
Все помышленья их души, все силы
На поученье слову устремлялись, –
Мощь чудотворную,
А вы, рассеянные души,
Служащие двум разом господам,
Ну, где ж вам чудеса творить!
Как фарисеи, буквою
Одной вы заняты закона;
С толпой людей вооруженных,
Вы, большую из братий часть, ограбля,
В подножье бросили себе,
Чтоб вам ступать не грязно было.
Вы их на жертву обрекли
Несчастьям, бедности, насильям;
Себе все светлое вы взяли – им
Работу и страданье в долю дали,
Возможность просветиться отняли
У них! Так это ваше воспитанье?
Доктор теологии.
Различье состояний будет вечно;
Его искоренить нельзя, но мы
Старались милосердье возбуждать всегда
К несчастным, неимущим братьям.
Вильям.
Да!
Отняв и земли и права у бедных,
Златые горы разделив с царями,
Крупицы стали вы бросать народу
С роскошного стола от пресыщенья;
О милостыне проповедать стали,
О, тут-то верх коварства вижу я!
Зачем из милости то делать нам,
Принадлежит по праву людям что?
Богатым кто богатство дал, скажите?
Одно насилье, наглое насилье,
Двойной грабеж войны и мира!
Где ж право их? Ужель благий господь
Так учредил свой мир,
Все радости земли, а тысячи
Страдали бы, согбенные работой?
Христос сказал: «Иду рабов
Освободить и попранных воздвигнуть»,
Блаженны грустные – утешатся они,
А вы, несчастные, за злато душу
Продавшие тьмы князю, – горе вам!
«Кто милосердия не знал, не знать тому
Пощады», – так пишет Яков, божий брат,
Грядет жених и спящих вас застанет
От пресыщений чувственных и лени.
Судья идет,
И приближается сион господень!
(Все показывают вид негодования.)
Лорд Роберт.
Доктор теологии.
«И явятся тогда под именем моим
Антихристы…» Настало исполненье,
Теперь ратуй, божественная церковь!
(Вздыхает.)
Враг злее пуритан перед тобой!
Доктор юриспруденции.
Ниспроверженье humanarum[169 — человеческих (лат.). – Ред.] всех,
Ac divinarum[170 — и божественных (лат.). – Ред.] прав, гражданских, вековых,
Подкоп под быт общественный!
Мечтавшие о невозможном, –
Платон и Томас Морус, например;
В науку права и «Corpus Juris»[171 — «Свод законов» (лат.). – Ред.] прочитали…
Вильям.
Не верю той науке я, цветет
Которая меж Каракаллой и
Отвратительным паденьем Рима:
Предсмертное они могли боренье
Искусственными формами продлить
Преступной и развратной воли,
А не грядущим поколеньям дать
Незыблемый закон и право.
И что у вас права? Капканы, чтоб ловить
Людей неосторожных, вы которых
На преступление зовете сами
Общественным нелепым учрежденьем;
И судьи ваши – палачи, от короля
До волостного альдермена.
Доктор теологии.
Вот уважение к властям! Когда б
Без ухищрений писанье вы читали,
Не смели бы вы порицать властей,
Слова апостола припоминая:
«От бога власти все».
Вильям.
Я знаю текст;
На нем, мне кажется, и пана римский
Основывал свои права в борьбе
С Мартином Лютером. От бога все,
Все им и чрез него; мы случая не знаем,
Языческая мысль о случае лишь может
В вашем нехристианском мире быть;
И потому, что власти все от бога,
Мы не пойдем с оружьем против них,
Мы реки крови не польем, как Лютер, –
Богоотступным этот путь считаем мы;
Но, покоряясь власти, Павел
Не перестал крестить в святую веру;
Понес он весть благую искупленья
К эллинским племенам, далеко;
То власть была его святая,
Ему врученная от Иисуса, –
Неправое, ветхозаветное
Созданье уничтожить.
Доктор теологии.
Апостолов избрал Христос, и дух
Его призванье подтвердил; а Фокс
С чего попал в апостолы, сапожник?
Призванье он свое докажет чем?
Вильям.
Сапожник Фокс, как Петр-рыбак,
Святою жизнью, даром слова,
Любовью пламенной к Христу и людям
Свое призванье может доказать.
Коль нет ему благословенья свыше –
Без ваших средств свирепых,
Которыми анабаптистов вы
Терзали, жгли, топили в Нидерландах
Когда ж Христос его благословил,
То ни костром, ни цепью, ни тюрьмой
Общину братства и любви вы не убьете,
Зане и эта власть от бога.
Вот доктор тотчас нам расскажет,
Как в Риме гнали христиан…
Доктор юриспруденции.
При добродетельном Траяне, правда…
Лорд Роберт.
Довольно, господа, мы не на диспут
Теологический пришли; пора
(Громко.)
Довольно ль вы убеждены в падении
Вильяма Пена, безвозвратном, полном?
Все.
О, слишком, слишком, по несчастью!
Роберт (Вильяму).
Подписываете ли отреченье?
Вильям(твердо).
Нет!
Еще осталась вам одна минута.
Подумайте, ведь вы лишаетесь
Всех титлов, сэр.
Вильям.
Не всех, я – человек
И сын святой Христовой паствы.
Вы нищий будете, ужасна бедность:
Она унизит до работы вас!
Вильям.
Здоров я, слава богу, до сих пор
И смерть голодную миную, стало;
И отчего ж руками не работать мне?
Кто привилегию мне дал
Изнеженным быть тунеядцем?
Лишитесь вы отца, Вильям…
О, горьки будут слезы старика!
Вильям.
Ужасно то, и кровь по сердцу льется,
Когда я вздумаю о нем.
Зачем же он привел свою любовь
В зависимость от предрассудков?
Пускай меня лишит наследства –
Вот будет наказанье мне;
Но пусть он призовет меня к себе –
Тем чище, больше буду я его
Любить; тогда не будет между мной
И им расчетов денежных и видов;
Тогда при смертном ложе старика
Не буду я похож на ворона,
Который с нетерпеньем ждет кончины,
Чтоб труп клевать полуостылый.
Добрый человек(видимо, тронутый).
Вы уступите старику немного,
Хотя в одежде и наружных формах;
Сказали сами вы, сэр Вильям,
Что бог еще порядок этот терпит;
Итак, другой ли, тот ли должен быть
Богатым, вас избрала судьба,
Так почему ж не покориться вам?
Не перестроить света вам одним…
Вильям.
Сын человеческий учеником
Предаться должен был. «Но горе, – рек
Христос, – тому, кто на себя возьмет
Ужасное то преступленье, –
Ему бы вовсе лучше не родиться!»
И сверх того, кто верить будет мне,
Когда, подобно вашим я пасторам,
Одно начну учить, другое делать?
Пора, пора жизнь с мыслью помирить,
Окончить судорожный бой
Меж действий, слов и убеждений.
(Добрый человек пожимает плечами и умолкает.)
Лорд Роберт(давно показывавший нетерпенье).
Все средства мы употребили:
Перед собой и перед богом чисты мы.
(Встает и все встают.)
Вильям.
Отца я не увижу?
Лорд Роберт(дерзко).
Отца здесь нету у тебя; бездетен
Мой брат Георг.
Вильям.
Они и бога поправляют:
Мне говорят они, что мой отец
Бездетен, оттого что не умеют
Понятье сына от отцовых денег
Отвлечь. Скажите вы ему,
Что я прошу свиданья непременно.
Ну, что же, скажем; может быть, лорд Пен…
Лорд Роберт(с неудовольствием).
Вильям.
Ах, наконец понял я, в чем дело;
Доктор юриспруденции.
С наследством можно вас поздравить, лорд.
Роберт.
Как жаль, как жаль, что он неисправим!
(Поспешно уходит.)
Продолжение той же сцены.
Сени Пенова дома; Вильям, печальный и задумчивый, выходит; толпа собравшейся черни встречает его свистом и ругательствами:
Отродье подлое ты Пенов славных!
Проклятый квакер! Кистером тебе б
Родиться, а не сыном полководца.
(Бросают грязью в него.)
Пен(останавливается и говорит кротко).
И вы против меня! Ах, дети, дети,
Когда б вы понимали, что за вас
Лишился я сейчас отца и достоянья,
Вы покраснели б от души; но я
Вас не виню: вас воспитали так
Злодеи ваши, – им позор и стыд!
Они за ваши все грехи и там
Пред сыном божиим, Христом, ответят.
(Одному из толпы.)
Ты, друг любезный, камнем бросил.
Скажи, за что меня побить хотел?
Да что тут толковать: ты – квакер,
Уж надоели смертно нам ханжи,
Все эти пуритане, методисты.
Вильям.
Ну, а почему ж они вам надоели?
Да пользы нет от них от всех;
Толкуют, учат и шумят,
А мы все так же бедны, как и прежде.
Вильям.
А от пасторов ваших польза есть?
Ну, им ведь власть от бога хоть дана;
И как же быть нам без пасторов?
Ведь мы не нехристи, не турки.
А вас кто просит не в свои дела
Вступать?
Вильям.
Послушайте, друзья мои,
Я вам скажу, что квакер значит.
Евангелье читали ль вы когда?
Да ты не предикой ли хочешь угостить?
Довольно скуки было нам при Нолле,
Когда пред каждым взводом офицеры
Чорт знай что городили каждый день.
(Общий хохот, свист и ругательства.)
Вильям.
Возможно ли судить, не слушая?!
Да дайте же сказать, потом…
(Ругательства удваиваются.)
Спасибо, друг;
Найди кого-нибудь ты поглупей,
Нам нет досуга толковать с тобой.
Пойдемте-ка в шинок! Как там один
Хромой ирландец лихо мечет кости,
Ах, чорт его возьми!
Все.
Пойдем, пойдем!
Вильям(смотрит с глубокой горестью им вслед).
Они не виноваты;
И не тяжел ответ их будет перед богом.
(Уходит.)
Сцена V
Лорд Пен, слабый и больной, сидит в креслах и добрый человек возле; поодаль доктор и лорд Роберт.
Лорд Роберт.
Террасу эту я велю сломать
И сделаю отсюда прямо ход.
<. . . . . . . . . . . . . . .>[172 — По свидетельству А. Н. Пыпина, в передаче М. К. Лемке, в этом месте недоставало шести страниц рукописи. – Ред.]
Предупредил желанье ваше, сэр,
Он завещанье уничтожил,
И лорд Вильям – единственный наследник.
Лорд Роберт.
Да вы не в белой ли горячке, господин?
Нотариус, здесь ваше дело; сэр,
Вот документ за подписом друзей
Покойника и самого его.
Лорд Роберт.
Рука покойника!
Лорд Роберт.
Он в помешательстве, безумье был.
Однако доктор подписал.
И даже присягнуть
Готов, что в полном разуме лорд Пен
Составил этот акт, – я сам тут был.
Лорд Роберт.
Да почему ж духовную он просто
Не изорвал, когда хотел, чтоб сын…
Вам горесть повредила память, лорд:
Духовную зачем-то взяли вы с собой.
Лорд Роберт(отирает холодный пот).
Ну, слава богу, что он примирился
С Вильямом; очень рад, давно ему
Я говорил… Ох, как расстроен я!
Возможно ль пернести, – вы сами люди, –
Лишиться брата и единственного друга!
(Уходит. Вильям, не бравший никакого участия в происходившем, остается в том же положении перед отцом).
Отделение третье
Вильям Пен
Сцена VI
Фокс, седой, как лунь, и с полуобезвласенным высоким челом, сидит на простой скамье перед столом, на котором лежит Новый завет в большом формате. Что-то апостольское в его спокойной наружности. Вильям сидит по другую сторону; его щеки горят, восторг виден в глазах.
Вильям.
Вот месяц целый, как ни на минуту
Не
