и жизненной важности научного мировоззрения. Герцен убежден в том, что человек, «поднявшийся до современности», т. е. живущий интересами современного общества, «не может удовлетвориться вне науки». По мысли Герцена, научная философия должна быть основой теоретической и практической общественной деятельности, «живо-начальным источником действования и бытия всех и каждого». Герцен считает, что философия, отвечающая этой задаче, еще не создана. Важным шагом к ее созданию является критика ошибочных взглядов на философию, на ее предмет, метод и задачи. Критикуя эти ошибочные взгляды, Герцен одновременно дает положительное решение данных вопросов.
Герцен резко выступает против субъективистского подхода к философии, при котором фактически отрицаются объективный предмет и объективное значение принципов и законов философии. Он критикует дилетантов, которые «не спрашивают, что такое наука, что она должна дать, а требуют, чтобы она дала им то, что им вздумается спросить». Для Герцена отрицание объективного значения законов философии равносильно отрицанию философии как науки, ибо наука не может существовать, если ее содержание зависит и меняется от мнений «всякого встречного и поперечного».
Герцен подходит к материалистическому пониманию объективного предмета философии. Философия для него есть «процесс углубления в себя природы и развитие полного сознания космоса о себе». Характерно, что Герцен исключает бога из понятия предмета философии. Исходным началом научной философии для Герцена является не потусторонняя божественная сила, якобы создавшая мир, а реальная природа. «Мир фактический, – говорит он в третьей статье, – служит, без сомнения, основой науки; наука, опертая не на природе, не на фактах, есть именно туманная наука дилетантов».
Однако в развитом в данной работе понимании предмета философии сказывается и незавершенность герценовского материализма. Справедливо настаивая на объективном значении категорий и законов мышления, Герцен недостаточно подчеркивает тот факт, что законы мышления – отражение законов бытия. Правильную мысль о том, что философия раскрывает внутренний смысл, сущность фактов, всеобщие законы бытия, Герцен нередко выражает в идеалистической, гегельянской терминологии. Так, например, он пишет, что природа есть «существование идеи в многоразличии», что «природа, так сказать, жаждала своего освобождения от уз случайного бытия, и разум совершил это в науке». Подобные положения, свидетельствующие о незавершенности материализма и об идеалистической философской терминологии Герцена в начале 40-х годов, не меняют того, что философские воззрения Герцена в целом уже в это время были материалистическими. Недостаточно четко, в гегельянских терминах определяя отношение категорий мысли к законам бытия, Герцен решительно исключает возможность существования мысли и ее законов до реального бытия, природы. Отрицательное отношение Герцена к попыткам Гегеля и его последователей «подавить духом, логикой природу» выражено достаточно ясно уже в данной работе.
Герцен считает, что, наряду с субъективистским подходом к философии, препятствием для создания научной философии является также неумение понять необходимость нового взгляда на мир, соответствующего потребностям современного общества. По убеждению Герцена, глубоко ошибочны попытки возродить и утвердить взгляды на мир, которые в свое время были естественны, закономерны, но для которых нет реальной почвы в настоящее время. Утверждая необходимость связи философии с жизнью, Герцен критикует «дилетантов-романтиков», оторванных от живых интересов современного мира и пытающихся уйти в туманный мир средневекового романтизма.
Большое внимание Герцен уделяет вопросу о методе философии. Для Герцена философская наука – это «живой организм, которым раскрывается истина». Метод поэтому не есть нечто субъективное, извне вносимое в науку; он выражает внутренние закономерности самого содержания философии.
Следуя распространенной в то время терминологии, Герцен иногда называет «метафизикой» идеализм, порой отождествляет «метафизику» с рационализмом, противоположным «эмпирии», и т. п. Однако за неточной терминологией нетрудно увидеть фактическое противопоставление Герценом метафизики и диалектики, как двух противоположных методов мышления. Острая критика, которой подвергает Герцен в данной работе методологические принципы, характерные для «дилетантов» и ряда ученых-специалистов, является, по существу, критикой метафизического и обоснованием диалектического метода.
По убеждению Герцена, истина может быть достигнута только при понимании того, что все сущее находится в «вечном движении», при рассмотрении явлений в их живой, органической целостности, при сознании неразрывной связи внутреннего и внешнего, сущности и явления. Метод «дилетантов» и «цеховых ученых» прямо противоположен этому пути достижения истины. Насильственное «разъятие нераздельного», превращение неразрывных сторон единого целого в мертвые абстракции, неспособность понять «живое движение» – таковы пороки метафизического метода, раскрываемые и критикуемые Герценом.
Характеристика Герценом принципов диалектического метода является еще во многом абстрактной. Однако уже в данной работе Герцен выступает как убежденный сторонник диалектики и глубокий критик метафизического метода мышления.
Глубина и оригинальность мысли Герцена особенно ярко сказались в решении вопроса о задачах философии. По убеждению Герцена, человек – активный участник общественного процесса; практическая общественная деятельность, направленная на достижение прогресса общества, – естественное призвание и назначение человека. Задача философской науки – сделать эту деятельность разумной, целеустремленной, научно обосновать ее. Утверждая действенную, преобразующую роль философии в жизни общества, обосновывая необходимость неразрывной связи философии с практической общественной деятельностью, Герцен подвергает резкой критике созерцательность, отрыв философии от жизни, понимание философии как «чистого» знания, характерные для Гегеля и особенно для правых гегельянцев. Герцен вскрывает и внутренний смысл, подоплеку стремления отделить философию от практической жизни; он показывает, что в основе этого стремления лежит примирение с существующими общественными порядками, общественно-политический консерватизм. «Примирению с действительностью», оправданию эксплуататорских общественных порядков Герцен противопоставляет решительную борьбу за общественный прогресс, – борьбу, в которой философия должна стать острым теоретическим оружием.
Заслуживает особого внимания то, что надежды на достижение союза философской науки и практической общественно-преобразующей деятельности Герцен связывает с развитием русской мысли. Он пишет, что «может, тут раскроется великое призвание бросить нашу северную гривну в хранилищницу человеческого разумения; может, мы, мало жившие в былом, явимся представителями действительного единства науки и жизни, слова и дела».
В этих замечательных словах Герцена выражена его глубокая патриотическая вера в силу русской мысли, в ее великое мировое значение.
Статьи Герцена были высоко оценены передовыми русскими людьми 40-х годов. После появления первой статьи Белинский писал Боткину: «Скажи Герцену, что его “Дилетантизм в науке” – статья до нельзя прекрасная – я ею упивался и беспрестанно повторял: вот, как надо писать для журнала. Это не порыв и не преувеличение – я уже не увлекаюсь и умею давать вес моим хвалебным словам. Повторяю: статья его чертовски хороша» (В. Г. Белинский. Письма, т. II, СПб., 1914, стр. 334). В обзоре «Русская литература в 1843 году» Белинский упомянул статьи Герцена в числе «замечательных статей учено-беллетристических», появившихся в 1843 г. Характерен также отзыв Белинского о статьях Герцена, приводимый последним в письме к Огареву 22 апреля (3 мая) 1843 г.: «А Висс<арион> говорит, что я на стали гравирую свои статьи, и в восхищеньи».
Восторженно отнесся к статьям Герцена Грановский. В «Былом и думах» Герцен вспоминал, что успех статей о дилетантизме в науке «был для Грановского источником детской радости. Он ездил с “Отечественными записками” из дома в дом, сам читал вслух, комментировал и серьезно сердился, если они кому не нравились» («Былое и думы», ч. IV, гл. XXIX).
Статьи Герцена пользовались популярностью среди петрашевцев и оказали несомненное влияние на формирование революционных и материалистических взглядов некоторых членов кружка Петрашевского. Об этом свидетельствует, в частности, «Речь о задачах общественных наук», написанная петрашевцем Н. С. Кашкиным и прочитанная им в конце 1848 г. на одном из собраний кружка. Ряд положений в «Речи» Кашкина чрезвычайно близок идеям работы Герцена. К «Речи» был приложен отрывок из статьи «Буддизм в науке» (см. примеч. к стр. 79).
Популярность «Дилетантизма в науке» среди молодежи, особенно среди студентов, чрезвычайно радовала Герцена. 13 января 1845 г. он писал в своем дневнике: «Иван Васильевич Павлов рассказывал, как были приняты студентами мои статьи в “Отечественных записках”, — признаюсь, мне было очень весело слышать, большей награды за труд не может быть. Юноши тотчас оценили, в чем дело, и гурьбою ходили в кондитерские читать».
Работа Герцена сохранила свое общественное и научное значение и для поколения русских революционеров 50-70-х годов.
Актуальность ряда идей «Дилетантизма в науке» отметил в связи с выходом анонимного сборника Герцена «Раздумье» (1870) Н. В. Шелгунов, который писал: «Я читаю в книге о “педантизме в науке”, о “буддизме в науке” и в моем воображении встают величавые образы мрачно ученых профессоров, деревянных педантов, сухих школьных учителей…» (Н. В. Шелгунов. Сочинения, т. II, СПб., 1871, стр. 291). Со статьями Герцена о дилетантизме в науке, несомненно, были знакомы вожди русских революционных демократов 60-х годов Чернышевский и Добролюбов.
Все статьи цикла «Дилетантизм в науке» были впервые опубликованы в журнале «Отечественные записки» за 1843 год и при жизни автора больше не печатались. Рукописи неизвестны. В журнальный текст, по которому статьи воспроизводятся в настоящем издании, внесены (по смыслу и контексту) следующие исправления:
Стр. 10, строка 22: гуманнейших, вместо: туманнейших (см. наст. том, стр. 24).
Стр. 15, строка 32: уразуметь их, не признают фактами, вместо: уразуметь его, не признают фактом
Стр. 20, строка 2: разрежается, вместо: разрешается
Стр. 21, строка 4: «Допусти то и то, а я…, вместо: «Допусти то и то», а «я…
Стр. 21, строка 11: Ею, вместо: Его
Стр. 26, строка 7: единства верования, вместо: единства, верования
Стр. 27, строка 20: нравам, вместо: правам
Стр. 43, строка 23: одно, вместо: одна
Стр. 48, строка 11: не везде доступных, вместо: не везде недоступных
Стр. 53, строка 21: Ученый имеет часть, и в ней он должен быть умен, – образованный…, вместо: Ученый имеет часть и в ней; он должен быть умен: образованный…
Стр. 54, строка 34: дудящих, вместо: дудящий
Стр. 55, строка 12: большого, вместо: большего
Стр. 59, строка 13: друг в друга, вместо: друг в друге
Стр. 63, строка 24: взнесшееся, вместо: взнесшее
Стр. 65, строка 6: противоположности, вместо: противоположное
Стр. 76, строка 22: она жаждет, вместо: он жаждет
Стр. 76, строка 31: ценою бытия, вместо: целью бытия
Статья первая: #s002001
Печатается по тексту ОЗ, 1843, кн. I, отд. II, стр. 31–42 (ценз разр. – 31 декабря 1842 г.) Подпись: Ис – р.
Герцен писал в дневнике 26 апреля 1842 г.: «Дней пять занимался статьей о “дилетантизме в науке”. Я доволен, – кажется, удачно обрисована эта болезнь, общая нашим pseudo-философам».
Термин «дилетанты» имеет у Герцена в данной работе весьма широкое значение. «Дилетантизм, – пишет Герцен, – любовь к науке, сопряженная с совершенным отсутствием понимания ее». Для дилетантов характерны поверхностность знаний, субъективизм, метафизичность мышления, оторванность от практической общественной деятельности. Обличение этих «ложных друзей» науки для Герцена – необходимое условие положительного разъяснения содержания и задач философской науки. Поэтому именно с такого обличения и начал Герцен свою работу.
Черты, которыми Герцен наделяет в данной статье «дилетантов», были свойственны ряду «любителей пофилософствовать» в тех кругах московской интеллигенции, с которыми он сталкивался в 1839–1840 гг. Судя по характеристикам, которые дает Герцен в «Былом и думах» и в других работах Боткину, Галахову, Каткову, можно полагать, что критика Герценом «дилетантов в науке» была направлена в значительной мере в их адрес. Стр. 9. …nos amis les ennemis, как говорит Беранже… – Из стихотворения Беранже «L’opinion do ces demoiselles».
…пиетисты в Германии, порожденные односторонностию протестантизма. – Пиетизм (от лат. pietas – благочестие) – религиозное течение среди протестантов в Западной Европе в конце XVII и первой половине XVIII века.
«Нет в
