высшей степени наглядности систематические и алфавитные каталоги, ранее или совершенно отсутствовавшие или бывшие недоступными публике. Наиболее ходкие книги и справочные издания устанавливаются в особой комнате, открытой для посетителей, которым предоставляется возможность пользоваться ими самостоятельно, без отнимающих столько времени предварительного требования и контрольной записи. Учреждается обмен между отдельными библиотеками и центральное бюро, дающее читателю справки о местонахождении требуемой редкой книги. А главное — меняется самая психология библиотекаря: классический тип старого библиотека как custos’a, т. е. простого сторожа вверенных ему книжных богатств, смотрящего на читателя как на своего личного врага, становится все более и более анахронизмом. Хорошим тоном библиотечной работы становится предупредительное отношение и посильное удовлетворение всех требования читателей, особенно новичков, без вхождения в рассмотрение вопроса о важности и даже основательности требования. Этим процессом приближения книги к читателю обусловливается и вся материальная сторона библиотечного дела — развитие техники хранения, выдачи, инвентаризации и каталогизации книг, чрезвычайно усложнившейся в настоящее время, превратившейся почти что в особую техническую науку. Развитие современной библиотеки можно уподобить развитию железной дороги, непрерывно увеличивающей свою пропускную способность и скорость движения, все точнее согласующей свое расписание с расписанием соседних путей сообщения и все более упрощающей условия пользования ею со стороны пассажиров.
Аналогичную сторону развития нетрудно подметить также в эволюции современных университетов и высших технических школ. Уже как высшее учебное заведение университет существенно отличается от школы. Цель высшего научного образования — усвоение метода научного исследования — может быть достигнута только при условии самой широкой свободы учения. Свобода здесь не только цель, предчувствуемая в дисциплине и ее пронизывающая, но в известной мере фактическое условие образования. В какой мере она необходима для успешности самого научного образования, это мы увидим подробно ниже12. Сейчас нас интересует только нравственная сторона вопроса. Пора университета совпадает с начальными годами странствия: это время, когда человек начинает определять себя сам и находить свое индивидуальное место в мире. Уже поэтому университетское образование должно быть основано на самодисциплине и самообразовании в подлинном смысле слова. Организация университета и должна соответствовать этому требованию свободы: выбор университета, факультета, учебного плана, учителя должен по возможности быть предоставлен самому учащемуся. Ему должна быть предоставлена возможность легкого перехода с одного факультета на другой и из университета в университет. Одним словом, университет должен всячески облегчить человеку его годы странствия и осуществить для этого в себе ту подвижность, текучесть и гибкость, которые отличают современные пути сообщения и составляют вместе с тем и жизнь самой науки. «Свобода учения» в этом смысле есть прежде всего и по преимуществу свобода духовного передвижения. Из известных нам типов университетской организации германский университет наиболее полно осуществляет в себе свободу учения в указанном нами смысле. Постольку он менее всего есть воспитательное учебное заведение, каковыми до самого последнего времени еще являлись старинные английские университеты. Это есть прежде всего хранилище научного предания и очаг исследования, в совершенстве приспособленный к тому, чтобы, подобно современной библиотеке, быть орудием собственной образовательной работы учащегося. Это есть не школа в установленном нами выше смысле слова, а «путь духовного сообщения». И потому не в правильности, с которой выполняется определенный учебный план, не в аккуратном посещении лекций учащимися, не в хороших результатах испытаний, даже не в педагогическом таланте своих преподавателей, а в обилии средств, предоставляемых им для научной работы, в богатстве представленных в нем научных направлений, в наличии в его среде выдающихся представителей науки и в отзывчивости на новые течения научной мысли, — полагает он свое честолюбие.
Но потому также значение университета выходит далеко за пределы его роли как высшего учебного заведения, в котором человек проводит некоторое ограниченное число лет своей жизни. Школу возможно кончить. Окончивший ее никогда не вернется в нее вновь учеником. Университет невозможно кончить, как невозможно исчерпать науку, очагом которой он является. Чем успешнее пройден университетский курс, т. е. чем более приобщился человек научной мысли, тем большая у него потребность возвращаться от поры до времени в университет, чтобы, погрузившись в атмосферу шагнувшей за это время вперед науки, обновлять ею опыт своей практической деятельности. В этом отношении развитие университета как хранилища научной мысли в ее живом, расплавленном состоянии совершенно аналогично развитию библиотеки: из замкнутого учебного заведения он становится все более общедоступным «путем духовного сообщения». На этом именно основан институт вольнослушателей, опять-таки широко распространенный в германских университетах и высших технических школах. Сюда же относятся все более и более входящие в обычай постоянные специальные университетские курсы для учителей, врачей, юристов, инженеров, имеющие своею целью не повторение забытого пройденного, но духовное общение людей практической деятельности с новейшими достижениями в их области. Только при наличии такого общения профессия может сохранить свое достоинство призвания, и правильная политика всякого работодателя (государства, земства, города и частного предприятия) должна бы поэтому состоять в предоставлении своим служащим периодических длительных отпусков с образовательной целью.
Аналогичную функцию выполняет в современной культурной жизни и журнал. Ни книга, ни лекции, ни выставка или концерт не могут заменить журнала, отражающего движение мысли в соответствующей области теории и практики во всем многообразии борющихся здесь направлений и в самом процессе их только начинающейся еще кристаллизации. Большое место, которое в современном журнале отводится библиографии и хронике, только еще резче подчеркивает основную ею задачу — примечать всякое новое явление в мире соответствующей ему профессии и специальности, дабы всякий работник в ней мог чувствовать себя находящимся в непрерывном общении с собратьями по призванию и, через это постоянно расширяющееся общение, улавливать основное творческое устремление своего поколения. Но для этого журнал, как бы ни был он специален, должен не замыкаться в тесном кругу своей специальности, но, исходя из специальных вопросов разрабатываемой им области, освещать и родственные течения мысли в смежных областях науки и культуры. Правильно ведомый журнал не только незаменим для опытного путешественника в стране духа, он есть одно из наилучших средств самообразования и для новичка, лишь приступающего к странствию: ибо ничто не может лучше ввести в соответствующую область пауки или искусства, теории или практики, как ознакомление с волнующими ее ныне вопросами, как зрелище еще только кристаллизующейся, не успевшей еще вполне остыть лавы творчества13.
5
Говоря выше о читателе, зрителе и слушателе, мы имели в виду человека, прошедшего предварительную ступень школы и университета и достаточно подготовленного к тому, чтобы самостоятельно пользоваться предоставляемыми ему современной культурой хранилищами предания и очагами творчества. Как быть с теми, кто не имеет соответствующей подготовки и даже соответствующих запросов и, по условиям своей жизни, не в состоянии пользоваться духовными путями сообщения, перечисленными нами выше? Вопрос этот подводит нас к тому, что обыкновенно называется внешкольным образованием народа.
Первоначальный, ныне (к сожалению только в теории, а не на практике) уже оставленный взгляд заключался в том, что внешкольное образование народа признавалось чем-то несамостоятельным: оно понималось как суррогат школы, и задачей его почиталось сообщение народу тех сведений, которые он не получил в школе или в университете, а так как сведения эти нельзя было сообщать систематически и полно, то их надо было преподносить народу в отрывочном виде и в особой популярной форме изложения. Ложность этого взгляда, ясная для нас из всего предыдущего изложения, опровергается уже тем фактом, что внешкольное образование более всего развито именно там, где широко и правильно поставлено образование школьное, не только не делающее ненужным внешкольное образование, но, напротив, вызывающее в нем особенную потребность. А между тем этим взглядом определялись все детали внешкольной образовательной работы. Не перебирая здесь всех ее форм, мы остановимся только на главных двух: библиотеках и народных университетах.
Народный библиотекарь — первоначально учитель, естественно применяющий к библиотечному делу приемы школьной работы. Свою задачу такой библиотекарь-учитель усматривал в руководстве чтением читателей. Последнее сказывалось не только в подборе инвентаря библиотеки, но и в навязывании отдельным читателям полезных, по мнению библиотекаря, книг. В основе этого старого направления лежал, как видно, взгляд на общее образование, как на определенную, одинаковую для всех сумму впечатлений и сведений, заключенную в определенной же совокупности «хороших» книг. Сюда присоединялась еще оптимистическая вера в народ, в его восприимчивость к «хорошей» книге, в то, что он сам хочет приобщиться к ценностям художественной и научной литературы и ждет только соответствующих указаний. Это народническое направление вызвало к жизни особый тип -хорошей народной книги».
долженствующей в извлечении или в особом популярном изложении дать народу самое ценное, что имеется в различных течениях и родах мировой литературы, и особый тип соответствующих библиографических указателей, составители которых старались руководствоваться исключительно критериями доступности и объективной ценности книги, независимо от ее партийной окраски и направления (таков, например, по идее своей справочник Рубакина «Среди книг»). Считалось, что сам читатель, ознакомившись по наилучшим образцам с различными направлениями мысли, самостоятельно вырабатывает себе мировоззрение. При этом даже те, кто отрицал возможность такой сверхпартийности и отвлеченному народничеству противопоставлял определенное политически окрашенное мировоззрение, продолжали стоять на точке зрения активного руководства и учительства. Только вместо отвлеченно «хорошей» книги такой библиотекарь навязывал читателю книгу своего направления. Практически и тот и другой следовали готовым указателям народной литературы, основной же инвентарь библиотеки приобретался готовым в специальных книжных складах, составлявших по одному и тому же трафарету библиотеки различной стоимости.
Оптимистических народников ждало однако горькое разочарование. Оказалось, что широкие массы очень мало восприимчивы к истинным ценностям народной и мировой литературы и «хорошей» книге предпочитают потакающий низшим вкусам толпы лубок. Большие массы читателей не находили в библиотеках того, чего искали, и удовлетворяли свои потребности в чтении на стороне. Несмотря на все усилия, библиотеке не удавалось привлечь читателей. Так возникло новое направление в библиотечном деле, взявшее за образец массовый способ работы американских библиотек, которые, отказавшись от руководства читательской массой и поставивши своей целью удовлетворение ее требований, каковы бы они ни были, поражали своим успехом, проявлявшимся в грандиозных статистических цифрах. С точки зрения этого направления библиотекарь должен воздерживаться от каких бы то ни было советов читателям, а в выборе книг должен руководствоваться исключительно их неудовлетворенными требованиями. Патриархальной опеке над читателем это направление противопоставляет требование полной пассивности библиотекаря, долженствующего быть только механическим посредником между читателем и книгой, а отвлеченному народничеству — трезвый реализм, основанный на изучении массовой психологии. Представленное и в России целым рядом выдающихся работников, это направление получило свое обоснование в трудах немецкого библиотекаря Ладевига. Для Ладевига народная библиотека не вправе отказываться ни от одного читателя. Она должна служить всем сознательным слоям в одинаковой мере и
