компромиссе, не поглотила его. Меч его должен быть как молитва; а молитва должна иметь силу меча. И чем совершеннее будет его молитва, тем меньше, может быть, ему придется прибегать к мечу.
Все эти основные трагедии религиозного опыта открываются человеку и осмысливаются им далеко не сразу. Их постижение и преодоление предполагает в человеке значительную степень нравственной зрелости и религиозной чистоты. Но когда человек постигает их высший смысл, он убеждается в том, что они входят в самую сущность религиозного опыта и что они могут быть преодолены только на основании его аксиом.
На этом я заканчиваю изложение того, что мне дало мое исследование.
Я долго вынашивал эту книгу, годами и десятилетиями, предпочитая не торопиться с ее опубликованием, но снова и снова удостовериться в верности найденных и формулируемых основ религиозного опыта; и прежде всего – желая проверить и перепроверить свой собственный религиозный акт и его содержания, ибо философия обязывает больше, чем какая-нибудь другая наука, очищать и проверять орган своего предметного восприятия и строго взыскивать с себя за высказываемые слова и излагаемые описания. И ныне, когда я закончил эту книгу, отнюдь не исчерпав предмета (ибо кто же и когда исчерпает его?), я расстаюсь с ней в уверенности, что с моими описаниями и формулами не согласятся только люди иного религиозного акта, которым остается только пожелать, чтобы они поняли основание нашего расхождения…
Я посвятил мое исследование той стороне религии, которая большинством верующих, и особенно большинством теологов, оставляется без внимания, и притом потому, что она «подразумевается» ими как имеющаяся у них, как несомненно-достоверная и не подлежащая обсуждению. Именно потому она не рассматривается ими, не проверяется, не выговаривается и не культивируется. Каждый из них считает с самого начала, что он «умеет веровать», и что то, что ему передано в детстве и подтверждено его пастырем и академией – есть сущая истина. Религиозный акт осуществляется (или не осуществляется) подавляющим большинством людей в том виде, как он у них сложился «сам». И потому он не проверяется, и не удостоверяется, и не совершенствуется, хотя на самом деле именно он составляет сущую живую основу веры и религиозности, а потому и предрешает содержание самой веры. Но именно вследствие этой наивной уверенности и этого замалчивания – религиозный акт «выдыхается» и «вырождается». Оставленный без внимания, как якобы несомненно-достоверный и неоспоримый, он ведет людей к самомнению и религиозной гордыне, угашает в них общеобязательные для всякого верующего смирение и трезвение и приводит людей различных религий и исповеданий – к взаимному непониманию, к вражде и даже презрению…
И вот, религиозный акт вырождается, потому что духовно не животворится и не совершенствуется, а между тем земная жизнь с ее заботами и расчетами упрощает и снижает его, а «цивилизация» подкапывает его и разъедает. Это вырождение уже привело к великому современному кризису религиозности. Из поколения в поколение люди утрачивали не только религиозный акт, но и самое представление о нем; а утратив, разучались веровать и уже не понимали той великой силы и того значения, которые присущи вере во всяком культурном творчестве; забывали, что для религии нужен иной «внутренний уклад души», – уклад иного строения; а когда теперь начинают догадываться об этом, то не знают, какой же это такой «другой уклад» и что им надо изменить в самих себе для того, чтобы войти в него. Конечно, может быть, они все-таки войдут в него и без «понимания»; но лишь ценой жизненного опыта, состоящего из величайших лишений, страданий и унижений; и, может быть, – лишь в последние часы своей жизни, затратив весь свой земной срок на приобретение этого отрицательного прозрения и скорбно взирая на слепоту и на блуждания своего прошлого.
Что же касается теологов, то почти каждый из них считает свой собственный религиозный акт – естественным и истинным, единственно возможным, «священным» и не нуждающимся ни в каком совершенствовании или обновлении. Давид Фридрих Штраус столь же доволен своим ви́дением, сколь Ренан – своим, Киркегаард – своим; и так же и другие. У каждого из них подразумевается, что он «видит верно, верует и мыслит верно» и что ему остается только учить других тому, что он намыслил; прочие же, несогласные с ним теологи – находятся в «печальном заблуждении» или в «невежестве и ереси»… Отсюда взаимное непонимание и даже вражда, а подчас и презрение; и из этого «смешения языков» не выведут их никакие догматические споры, никакая богословская «спекуляция», «диалектика» и «конструкция». Ибо прежде всего необходимо договориться о религиозном акте, о его строении и о его аксиомах.
Именно этому я и посвятил свое исследование, – выяснению аксиоматических основ религиозного опыта и религиозного акта.
В этом исследовании я не пытаюсь раскрыть религиозный акт Православия во всем его богатстве и своеобразии: я ограничиваюсь формулированием аксиом религиозной веры, наиболее совершенно осуществляемых именно в Православной вере. Я не ставил себе задачей дать догматическую апологию, изложить учение о каждом таинстве в отдельности, проследить «Лето Господне» в двунадесятых празднествах, описать молитвенное богатство Православной Церкви, обосновать почитание Богоматери и святых, показать своеобразие обряда, богатство храмового зодчества, сокровища иконописи, зовы и ликование звонов, мудрость канонов и творческую силу старчества. Все это действительно входит в акт православной религиозности. Но я не мог объять все это дивное обилие. Для этого мне нужна была бы еще одна жизнь, а не только та, которая ныне клонится к закату. Я исследовал только аксиоматические основы религиозного акта; а все указанное сделают другие, чтобы показать неосведомленным иноземцам и иноверцам подлинный лик восточного Православия.
И ни по одному вопросу, затронутому в моем исследовании, у меня нет чувства, что я высказал все то, что я испытываю и созерцаю в Предмете. Напротив, у меня всегда оставалось и остается чувство, что я только начал, что глубина и сложность Предмета неисчерпаемы и что они требуют и от меня, и от других еще великих очистительных и познавательных усилий.
Впрочем, это меня не смущало, а утешало, ибо свидетельствовало о том, что я имею в опыте не собственные, легко исчерпаемые выдумки, а самый сущий предмет религиозного опыта.
1951. Май
Примечания
1
Князь C. Н. Трубецкой выражает это так: «Логос есть истинный педагог человечества и человека» (Учение о Логосе. 54). Макс Мюллер пишет: «В религии есть нечто, указующее на ведущий Божий перст» – direction divine (La science de la religion. 30).
2
Ср., например, у Фехнера в его глубокомысленной книге «Нанна, или Душевная жизнь растений».
3
Именно поэтому и пантеисты не могут не допустить «инобытия» в пределах всеохватывающего Божества; таков у Спинозы «модуальный» состав человека; такова у Гегеля «эмпирически-конкретная стихия». Напротив, в эзотерическом пантеизме и акосмизме Парменида религия уже невозможна.
4
Бесы. Часть вторая. Глава VII.
5
См. мою книгу «Основы художества. О совершенном в искусстве». Рига, 1937.
6
См. главы четвертую, тринадцатую и четырнадцатую.
7
Поскольку слово «religio» производится от «relegere», оно выражает: совестливость, боязливость, осторожность, боязнь, мучение, беспокойство совести, т. е. чувство ответственности и лишь в дальнейшем – богопочтение, богослужение, религию, веру. См. у Цицерона: De nature deorum. II, 28; ср. там же, 72 и др.
8
См. главу двадцать вторую «О молитве».
9
См. мою книгу «Поющее сердце». Напечатана только по-немецки: «Das verschollene Herz».
10
См. главу пятнадцатую «О религиозном очищении».
11
См. главы: пятую «О приятии сердцем» и одиннадцатую «Отверзающееся око».
12
См. главу тринадцатую «О пошлости».
13
См. главу вторую.
14
Ср. замечательное сообщение Н. С. Лескова «Сибирские картинки VIII века. Из дел сибирской старины».
15
См. главу вторую «О духовности религиозного опыта».
16
Таковы чеховские «герои»: не-герои.
17
См. главу пятую «О религиозной гетерономии».
18
См. главу двенадцатую «О религиозном сомнении».
19
Ср. стихотворение Пушкина «Демон»: «Когда еще мне были новы…»
20
См. главу первую.
21
См. главу пятую «О приятии сердцем».
22
См. мою книгу «Путь духовного обновления», главу первую. А также мою речь «Кризис современного безбожия».
23
См. об этом в дальнейших главах.
24
См. главу шестую «О предметности религиозного опыта».
25
См. главу о свободе в моей книге «Путь духовного обновления».
26
См. главы шестую, седьмую и десятую.
27
См. главу девятую «О непосредственности религиозного опыта».
28
Ибо органическая традиция будет уже свободной и автономной.
29
См. главу четвертую.
30
См. главу восемнадцатую «О религиозной цельности» и главу девятнадцатую «О религиозной искренности».
31
См. мою книгу «Путь духовного обновления», главы первую и вторую; особенно стр. 48–61.
32
См. главу двадцать вторую «О молитве».
33
См. главу «Утраченная тайна» в моей книге «О культуре будущего» («Blick in die Ferne»).
34
См. главу двадцать четвертую «О смирении и трезвении».
35
См. главу тринадцатую «О пошлости», главу четырнадцатую «Вырождение религиозного опыта» и главу пятнадцатую «О религиозном очищении».
36
См. главы третью и четвертую.
37
См. главу восемнадцатую «О религиозной цельности».
38
См. мою книгу «О грядущей культуре» («Blick in die Ferne»).
39
См. главу третью.
40
Слово «интенция» имеет два значения: целевой направленности и напряженной сосредоточенности.
41
См. главы третью и шестую; и в дальнейшем главу пятнадцатую «О религиозном очищении» и главу шестнадцатую «Огни жизни».
42
См. мою книгу «Религиозный смысл философии».
43
Я имею в виду не отвлеченно-мыслящий рассудок, а именно духовно-опытно созерцающий разум.
44
От греческого слова «αὐτός», сам. Аутизм состоит в преобладании субъективно-личного над подлинно-предметным.
45
К сожалению, проникновенная и точная описательная психология, включающая в себя как корни инстинктивности, так и верхи духа, – есть дело будущего. Ученые психологи обладают часто элементарной психикой, малой духовностью и наблюдательным верхоглядством; их обычно интересует экспериментальная психо-физиология, а свое первое и основное дело – дескрипцию и классификацию душевной жизни они предоставляют обычно наблюдательности художников. Само собой разумеется, что самая зоркая и неутомимая дескриптивная психология никогда не будет притязать на исчерпание материала.
46
См. главы четвертую, пятую и шестую.
47
Строго говоря, не «представление», а «представленное в представлении».
48
От слова «проекция», которое означает «ввержение» субъективного в состав объективно-сущих предметов.
49
Т. е. сфантазированное в акте воображения.
50
См. мою книгу «Основы художества. О совершенном в искусстве».
51
См. главу пятнадцатую.
52
Ответу на этот вопрос посвящено все православное «Добротолюбие». См. русский перевод епископа Феофана Затворника. Т. I, II, III, IV, V. Издание Московской синодальной типографии.
53
См. главу о Пошлости.
54
См. главу об автономности религиозного опыта.
55
См. «Средина и Постоянство», русский перевод Конисси.
56
Ср. Брат. Религии Индии. С. 93.
57
См. Паали-Канон и Каммавача (нем. пер. Seidenstücker, München, 1923).
58
См. Ruffini. La liberta religiosa. 32.
59
Ср. Карсавин. Основы средневековой религиозности. 150–151.
60
Die geistlichen Uebungen.
61
Подлинные слова.
62
См. главы седьмую и восьмую.
63
См. главу о любопытстве в моей книге «Ich Schaue ins Leben».
64
См. главу о снобизме в «Ich Schaue ins Leben».
65
См. главу вторую «О духовности религиозного опыта».
66
См. главу вторую «О духовности религиозного опыта».
67
См. в моей книге «Blick in die Ferne», главы 29, 30, 31, 33, 34, 35, 36 и особенно главу 40 «Das verlorene Geheimnis».
68
Об этом в дальнейших главах.
69
См. об этом в дальнейших главах.
70
См. главу восемнадцатую «О религиозной цельности».
71
См. главу вторую «О духовности религиозного опыта».
72
См. главы «О пошлости» и «Об очищении».
73
См. мою книгу «Путь духовного обновления», главы первая
