них пребывать и из них «говорить». Один из талантливейших европейских поэтов Иозеф фон Эйхендорф бы сказал это так: «В каждой вещи песня дремлет. – Мир, исполнен тайных снов, – Твоим зовам вещим внемлет – И запеть всегда готов»… Но зов должен быть именно «вещим», властным зовом сердца; при его звуке с вещей слетает прак и пошлость – и они начинают раскрывать свою священную сущность. Как бы перекликаясь с Эйхендорфом, русский незабвенный поэт граф А.К. Толстой поясняет: «Много в пространстве невидимых форм и неслышимых звуков, – Много чудесных в нем есть сочетаний и слова, и света, – Но передаст их лишь тот, кто умеет и видеть, и слышать, – Кто, уловил лишь рисунка черту, лишь созвучье, лишь слово, – Целое с ним вовлекает созданье в наш мир удивленный»… – И вот опыт революции призван возродить такое духовное созерцание.
В Евангелии повествуется о том, как Христос исцелил слепорожденного, возложив на его глаза некое «брение» и велев ему умыться в купальне Силоам; и, тот прозрел. Революция символически подобна сему брению: она возложена на наши глаза, чтобы мы прозрели. Но надо восхотеть этой духовной зрячести и молитвенно просить о ней: «чтобы отверзлись вещие зеницы, как у испуганной орлицы»… и чтобы нам подлинно увидеть тот смысл, что скрыт за этими тяжкими годами мучительства и позора…
Для этого русские люди должны прежде всего отрешиться от тех пошлостей, которые им натверживают коммунисты, – от революционных критериев, от классовых мерил, от безбожия, от «диамата», от фальшивого воззрения на родину, семью, науку и собственность. Все эти пошлости необходимо постигнуть, как мертвые и ничтожные, и вычистить их из души и из миросозерцания. Надо понять, что все это был соблазн, приведший к Гулагу и к Воркуте; что все это яд, впрыснутый нам врагами России; и что мы призваны, очистив от него душу, восхотеть в жизни Главного и Священного, и открыть ему сердце. Тогда оно запоет, но не раньше.
Тогда мы спросим себя, вместе с Ломоносовым, – откуда в мироздании эта дивная мудрость? Вместе с Державиным – как нам постигнуть Бога и к чему Он призывает государственных правителей? Мы признаем вместе с Жуковским, что человеческое сердце есть сущий источник благожелательства и нежности. Мы увидим, как Пушкин «исторгает изо всего, как ничтожного, так и великого одну электрическую искру того поэтического огня, который присутствует во всяком творении Бога – его высшую сторону, знакомую только поэту» (слова Гоголя). Мы научимся восторгу у Языкова, мировой скорби у Лермонтова, ощущению бездны у Тютчева, патриотической любви у А.К. Толстого. И более того, грядущие русские поэты сумеют вопросить историю о нынешнем крушении России, осветить нам как молнией исторические раны русского народного характера, показать своеобразие и величие русского духа и глубину Православной веры; и многое другое важнейшее и главнейшее в жизни человека. Все силы и все опасности, все дары и все соблазны русского духа ждут света и мудрости от великой русской поэзии. Ждут и дождутся.
Но что же это значит, неужели мы осуждаем и отвергаем всю современную русскую поэзию, столь обильно расцветающую во всех странах нашего рассеяния? – О нет, нисколько! Наоборот! Мы видим в ней залог грядущего. Мы видим сквозь нее, как изголодалась русская певучая душа по свободной, не навязанной и не контролируемой поэзии. Всюду, где слагается у нас поэтические строки, – а кто теперь не пытается запеть в русских дивно певучих и дивно богатых словах? – мы видим, тоску по родине, живое ощущение творческой национальной силы, мечту о новой России, потребность воскресить наше угасшее пение или хотя бы посильно возобновить его. У нас сейчас не все удачно, не все значительно, не все стихотворно на высоте, но зато (за редкими исключениями) здесь почти все идет из любящего и тоскующего сердца, все создает атмосферу для великой грядущей поэзии. Надо только освобождаться от обывательства и от подражания плохим поэтам, надо беречь огонь сердца, укреплять свое чувство ответственности и превышать требования, предъявляемые к самому себе.
О «мирном рядомжительстве»
(опыт политического диагноза и прогноза)
Формула найдена, выговорена и провозглашена… Остается только «уверовать» в нее и осуществлять ее. И вот уже с разных сторон заявляют о себе ее отвлеченные сторонники вроде англичан Черчилля и Идена, а также ее непосредственные осуществители вроде индуса Неру, усвоившего себе от Ганди «непротивленческий национализм», а от Чжоу-Энь-Лая ненависть к европейцам. Формула эта не новая: она выдвигалась советскими коммунистами каждый раз, как только истощалась их военная или хозяйственная мощь, – после первой войны с Польшей (неудача!), после коллективизации, сокрушившей русское сельское хозяйство, после войны с Финляндией (неудача!), после завоевания Китая (удача!) и т. д. Если припомнить всю военно-дипломатическую историю советского государства (1917-1954), то сразу станет ясным, что «мирное рядомжительство» единого тоталитарно-дипломатического блока с «буржуазно-свободным» множеством государств есть лозунг лукавый, обманный и затрепанный. В переводе на честный язык он означает: «военное распространение для меня сейчас, пока что, неосуществимо; многое не готово, многого не хватает; мне необходимо время, чтобы все выправить и подготовить; мне необходим ввоз из других стран»; или еще (как теперь после второй мировой войны): «мне необходимо создать кадр вышколенных политических агентов, достаточно ловких и многочисленных для оккупации новых стран; и мне еще необходимо длительно пополнять мужской резерв российского народонаселения, столь жестоко растраченный во второй мировой войне»… Словом, каждый раз, как коммунистически изнасилованный организм России изнемогает и оказывается неспособным к военному нападению, так выдвигается эта лукавая формула. Причем, лукавое, «блюдение» этой формулы отнюдь не мешает советским коммунистам пускать в ход силы государств-сателлитов (например, Китая, Северной Кореи, Вьетнама или силы коммунистических партий в «мирно-рядом-жительствующих» странах (например, в Греции, Италии, Гватемале и т. д.). Такова советская дипломатическая практика за 37 лет. И казалось бы, европейские и американские дипломаты, среди которых есть настоящие «старожилы», призванные «запоминать» и учиться (хотя бы Уинстон Черчилль…), должны были бы знать, что означает этот затрепанный трюк. «К крестьянину вползла змея. И говорит: Сосед, начнем жить дружно!» А доверчивый крестьянин уже готов…
Впрочем, за последние годы военное соотношение сил переменилось и обновилось благодаря атомно-бомбному оружию: «мирное рядомжительство» должно осуществляться при все возрастающем запасе атомных бомб у каждого из «мирных рядомжителей»…
Чтобы понять современное стратегическое положение дел, необходимо отступить на целый ряд лет назад. Вспомним времена Рузвельта и Трумэна. Рузвельт, как установлено литературой, вышедшей после его смерти в Америке, отличался тем, что не любил сложных ситуаций и совершенно не умел и не хотел вчувствоваться в них и разбираться в них аналитически, он выслушивал кое-каких, подобранных для этого из-за кулисы, советников и затем принимал решение единым «ахом»
(см. книгу Гунтера: «Н. 3.», т. 1, с. 335);: #102.htmэто решение считалось последним словом всеамериканской «мудрости»… Но так как «кулиса», помогавшая ему «информацией», «освещением» и тому подобными способами, втайне сочувствовала русской революции и больше всего боялась бурного и радикального переворота в России, то у Рузвельта сложилось весьма благоприятное понимание большевизма: ему предносилось что-то вроде его возлюбленного «new deal», какие-то «социальные обновления» в сторону «демократической справедливости» и большевики стали казаться ему дерзающими, но вполне доброкачественными «мечтателями». Насколько в этом деле был повинен его менингит и насколько здесь влияла закулисная стряпня, об этом вряд ли будет раскрыта, когда-нибудь полная правда. Факт только тот, что трижды «излюбленный» калека успел подыскать себе соответствующего заместителя, а заместитель этот (мистер Трумэн, специалист по галстукам и подтяжкам) успел подобрать себе такого статс-секретаря (Ачесона) и таких советников, которые все вместе тянули к советчикам и ныне в самой Америке чуть ли не публично обвиняются в предательстве интересов США. Самый главный «подвиг» их состоялся не в сдаче Китая коммунистам и не в увольнении гениального полководца Макартура, а в широком раскрытии дверей административного аппарата США для «салонных» коммунистов и прямых советских агентов. В это модное тогда течение «идеализирующего доверия» была вовлечена и Англия. Отсюда эти непоправимые последствия: 1) гостеприимная сдача коммунистам всей восточной Европы во время войны; 2) соглашения Ялты, Тегерана и Потсдама; 3) полная неспособность к удержанию атомно-бомбных секретов. 4) выдача русских белых воинов и беженцев («дипи») большевикам; 5) предательство в отношении оклеветанного и дезавуированного, некоронованного китайского монарха Чан-Кай-Ши; 6) развязание корейской войны со всеми ее осложнениями и последствиям; 7) утрата европейскими державами всякого колониального престижа (голландская Ост-Индия, французская Азия, английская Индия, Персия, Израиль, арабские государства Азии, Тунис и Марокко, национальное движение на Кипре, сдача Суэца англичанами, брожения на Мальте, в португальской Индии, в Судане, в Кении и даже в южной Африке)… И чем дальше, чем глубже все эти последствия, тем развязнее звучит фальшиво-аффектированный голос советского государства, доселе, по неисчерпаемой глупости западных дипломатов, смешиваемого с Россией: «сосед, начнем жить дружно!…»
Эта совместная «дружная» жизнь по мысли коммунистов должна бы сложиться так: полная лояльность западных, свободных держав, новая система советско-европейской безопасности, закрепленная торжественным советски-продувным словом и последовательная, до наглости доведенная нелояльность коммунистов. Все, чего коммунистам не хватает, запад должен ввозить частью в кредит, частью на наличные: таковы прежде всего «калибры», машины утонченной структуры, предметы оптики и корабельного строительства; однако не следует удивляться, если окажется, что советская страна готова закупать за границей и шерсть, и искусственные ткани, и мясо, и рафинированный бензин и даже зерно, и еще все то, что всегда имелось в России в изобилии, а ныне стало дефицитным товаром. Все эти претензии, надежды и расчеты могут быть выражены так: «мирное рядомжительство будет состоять в том, что буржуазные государства помогут мне подготовиться как следует к новой агрессивной войне»… «так, как они доселе помогали мне поставками, инструкторами, а в последнюю минуту даже военным союзом» (германская политика эпохи Штреземана, Курциуса, Брюнинга и Риббентропа).
Однако, наряду с этим, такое мирное рядомжительство будет состоять еще в упорном и коварном ведении так называемой «холодной войны». Она состоит прежде всего в наводнении свободных стран коммунистической агентурой: эти агенты разведывают, пропагандируют, подкупают, крадут секретные документы, похищают нужных им, или, наоборот, вредных им людей, производят обманные жесты и демонстрации (диверсии), организуют склады тайноввезенного или украденного оружия, следят за противниками и ведут им списки, организуют ячейки сочувствователей и распускают через них «полезные» лживые слухи, передают из центра распоряжения и деньги, организуют рабочих, соблазняют детей, невежественную молодежь и женщин, усиливают брожение в колониях, пробираются в буржуазную печать, связываются с «салонными» коммунистами и дают им шпионские и разлагательные задания, сеют клевету, изолируют сильных, берут на буксир слабых, разыгрывают
