душа его становится одержима тем, что ему очевидно. У человека безыдейного и безверного нет и верности; в нем все неясно, сбивчиво, смутно, — в нем смута и шатание, и поступки его всегда накануне предательства.
Бесчестие, своекорыстие и смута, — безрелигиозность и бесхарактерность, — погубили Россию; и возродится она честью, служением и верностью. Эти три великие основы русского православного правосознания с самого начала создали, спаяли и укрепили Белую Армию; ими она жила, за них боролась, ими побеждала. Благодаря им и через них она непобедима, ибо они слагают вместе тот дух, тот воздух, которым будет дышать и жить возрождающаяся и возрожденная Россия. Это есть как бы та «живая вода», которою должно быть вспрыснуто «мертвое тело» нашей родины…
И какой бы «строй» ни установился в России после перелома, какие бы люди ни оказались «во главе», какие бы «программы» ни восторжествовали, — Россия будет существовать, расти и цвести только тогда, если в ней воцарится дух чести, служения и верности; ибо дух бесчестия, жадности и предательства поведет ее опять по путям революции, распада, «переделов», «социализма» и «интернационализма», — по путям позора и бессилия. Мудрые понимали это и раньше; ныне разумеют это все, в ком живо непристрастное разумение. Для нас же, белых, — это аксиома.
И еще в одном мы можем быть уверены: если в России возобладает дух чести, служения и верности, то она станет монархией. Ибо этот дух, — дух единения, достоинства, дисциплины, порядка, честности и верности, — породит сильную, законную, несменяемую, сверхклассовую, национальную власть, свободно и доверчиво любимую народом и воспитывающую его через честь к свободе и через собственность к труду.
* * *
Соблюсти этот дух значит для нас соблюсти верность тем знаменам, которые мы развернули восемь лет тому назад, — одни на юге, другие в Сибири и на севере, третьи в Москве, — и которые мы привезли с собой на чужбину; это значит соблюсти дух Белой Армии, — одно из лучших достояний и наследий русской духовной культуры.
Именно об этом говорю я: это важнее соблюсти, чем личную жизнь; ибо тот, кто умер белым — продолжает служить России и в смерти, самой смертью своею; а тот, кто отрекся от этого духа и этого дела, тот будет доживать свою жизнь или служителем бесчестия и предательства, или потатчиком жадности и разложения.
Наша задача в том, чтобы несмотря ни на что остаться у белого знамени; чтобы остаться белыми, не становясь ни черными, ни желтыми, ни красными.
Ни черными: теми, кто тянут направо во имя личных, групповых или классовых интересов; кто хотел бы принести русскому простому народу — месть, темноту и покорность; кто думает строить государство на мертвой букве и пустой форме; кто мечтает о политической и социально-имущественной реставрации и готов идти «хоть с чертом» (т. е. в соглашении с большевиками, если бы они того захотели) против революции.
Однако нам нельзя забывать и о грани между нами и желтыми: теми, кто долго подготовлял революционное крушение России, и, в 1917 году, став у власти, обеспечил победу коммунистам; кто предал на растерзание русское офицерство; кто на юге подготовлял террористические акты против вождей белого движения[1 — Ген. А. И. Деникин. Очерки Русской Смуты. Том IV. стр. 207.]; кто преследовал наше Галлиполи голодом, пропагандой, инсинуацией и клеветой; кто ничего не понял и ничему не научился, и ныне желал бы заразить нас своим непротивленчеством, соглашательством и всяческим полубесчестием.
И в то же время нам надо всегда помнить, что главная беда в красных: в тех, для кого покоренная Россия не отечество, а лишь плацдарм мировой революции; в тех, кто разжег и возглавил собою дух бесчестия, предательства и жадности, кто поработил вашу родину, разорил ее богатства, перебил и замучил ее образованные кадры и доныне развращает и губит наш, по-детски доверчивый и неуравновешенный, простой народ. Надо постоянно помнить о том, что такое сознательно-обдуманное, организованное и нестыдящееся выступление зло — мир видит впервые и что силою исторических судеб Белая Армия стала основоположником и пионером борьбы с этим невиданным злом.
Пять лет прожил я в Москве при большевиках: я видел их работу, я изучил их приемы и систему, я участвовал в борьбе с ними и многое испытал на себе. Свидетельствую: это растлители души и духа, безбожные, бесстыдные, жадные, лживые и жестокие властолюбцы. Колеблющийся и двоящийся в отношении к ним — сам заражен их болезнью; договаривающийся с ними — договаривается с дьяволом: он будет предан, оболган и погублен. Да избавит Господь от них нашу родину! Да оградит Он от этого позора и от этой муки остальное человечество!..
Белая Армия была права, подняв на них свой меч и двинув против них свое знамя, — права пред лицом Божиим. И эта правота, как всякая истинная правота измеряется мерилом жизни и смерти: лучше умереть и мне, и моим детям, чем принять красный флаг за свое знамя и предаться красному соблазну, как якобы «благому делу». Лучше не жить, чем стать красным. Лучше медленно умирать в болезнях и голоде, чем принять это зло за добро и отдать свои силы этому злу. И если бы дело обстояло так, что мы были бы вынуждены выбирать между большевизмом и смертью, то естественно было бы предпочесть смерть; но не смерть самоубийцы, а смерть борца, с самого начала открыто предпочтенную белыми.
Нам всем надлежит измерять верность нашей жизни и силу нашей преданности — перспективою близкой смерти борца: Стоит ли жить тем, чем я живу? — стоит, если за это стоит умереть… Предан ли я тому, чему я служу? — предан, если я способен и готов умереть за это дело. А если мне будет «грозить» не смерть героя в бою, а медленное, незаметное умирание от лишений, голода и болезней, — пойду ли я на бесчестие, унижение и предательство? — не пойду, если родина во мне и со мною; а если пойду, то это значит, что я заблудился в «пустоте» и «темноте» и не нашел в себе алтаря моей родины.
Неправы те из нас, кто не проверяет себя такими вопросами, кто уклоняется от такого смотра и ревизии; ибо он рискует медленно и незаметно опуститься ниже уровня нашей борьбы, он рискует потерять необходимую для нее спартанскую выдержку и закаленность.
Не от нашего выбора зависело стать современниками великого крушения России и великой мировой борьбы; не мы повинны в том, что злодейство создало это крушение и распаляет эту борьбу; не мы насильники и не мы ищем гибели и крови. Историческая сила вещей вложила нам в руку меч и мы взяли его, следуя зову чести, служения и верности. История обернулась к нам своим трагическим ликом; она поставила нас свидетелями не идиллии и не эпоса, а трагедии, и нам оставалось только выйти из состояния зрителей, и стать участниками этой трагедии. Могли ли мы, должны ли мы были уклониться от этого? Смели ли мы отвернуться от этой трагедии и не принять этого меча? Спросим об этом в сотый, в тысячный раз нашу любовь к России, нашу русскую честь и русскую верность. И в сотый, и в тысячный раз насладимся тем благодатным успокоением и равновесием, который дается чувством духовной правоты.
Нам надо понять и помнить, что неисповедимые пути Божии поставили нас участниками небывалой по остроте и по размаху мировой борьбы. Нам надо исторически расширить и углубить наш горизонт, чтобы увидеть правоту и ответственность нашей позиции, — нашего поста; и чтобы, усвоив его почетность и его трудность, держать из надлежащей высоте чистоту наших решений и силу нашего характера. Нам надо всегда помнить, что мы, — независимо от того, понимают это другие или не понимают, — что мы волею судеб оказались авангардом мировой борьбы и что каждый из нас должен быть на высоте этой борьбы и ее целей.
Да, нужно время и нужны испытания для того, чтобы другие народы постигли то, что нам ясно уже восемь лет, — постигли, и ужаснулись; чтобы они сделали те усилия и приняли те решения, которые созрели и состоялись в наших душах восемь лет тому назад. Но смотрите: время уже идет и испытания уже приходят и научают; предчувствия уже превращаются в тревогу, тревога уже пробуждает разумение и вызывает волевые решения. Смотрите, как сложились патриотические силы в Венгрии, Италии, Испании и Болгарии, как движение, подобное нашему, назревает и организуется в Англии, во Франции и в Германии. Это не значит, что все и всюду на высоте, что спасение найдено, что нет ошибок, что не будет потрясений и крови; но это значит, что дело, начатое нами в 1917 году и путь, избранный тогда нашими вождями, — есть дело общечеловеческое, и путь, классический в своей необходимости и правоте. Народы или пойдут этим путем, или погибнут.
Мы не знаем сроков и не можем предвидеть события. Но близится час, когда народы поймут, что в избавлении и возрождении России они все заинтересованы до конца; что в этом они все заинтересованы порознь и сообща, что они в этом солидарны; что здоровая и самобытная национальная Россия необходима миру… И тогда придет час обнаружения нашей правоты, час увенчания нашего дела. Тогда многое поймется, многое будет духовно признано, многое утвердится государственно и совершится исторически.
К этому часу мы должны быть духовно готовы и сильны. Соблюсти себя к этому часу есть наше основное патриотическое задание; и тот, кто ныне работает в этом направлении, делает свое главное жизненное дело.
Скитаясь здесь, заграницей; работая то в конторе, то в шахте, то на заводе, то на туземной службе, еле прокармливаясь, недоедая и болея, но соблюдая белый дух, — мы этим, одним этим уже блюдем и строим нашу Россию. Бедствующий изгнанник, живой духом, — одним тем, что он жив духом, уже служит России драгоценную незаменимую службу. Ибо он сам живой кусок России, ее хранилище, ее драгоценный óрган. Или иначе: он как бы ее оружие, временно сложенное ею в арсенал. Роптать ли нам на нашу родину за то, что она, погибая, не нашла для нас лучшего арсенала, чем изгнание? Блюдите же в себе, в своем лице — это оружие, чтобы оно не заржавело; ибо заржавевшее оружие никому не нужно. Не нужно и России.
Берегите свои силы; не тратьте их зря. Если есть выбор, то выбирайте труд хотя бы и скучный, но не грозящий жизни. Помните, что жизнь каждого белого драгоценна для родины; что каждый из вас незаменим для нее; что смерть и без того уносит нас и что не следует торопиться ей навстречу. Берегите друг друга; помогайте друг другу
