однако, такое свойство, которое не имеет непосредственной связи с функцией репрезентации данным предметом чего-то находящегося вне произведения. Речь идет о свойстве, проистекающем из тех отношений, которые возникают между чертами самого представленного в произведении предмета. Дело в том, что черты его смогут соответствовать друг другу или же не соответствовать

99

и даже противоречить. В первом случае мы говорим обычно о «внутренней правдивости» произведения, а это не что иное, как названная мною в другом месте «последовательность в характере предмета» — тот факт, что данному предмету присущи исключительно те черты, которые соответствуют его природе, пронизывающей его как целое, определяющей его качественно. Если такое «внутреннее единство» имеет место, то это вовсе еще не значит, что представленные в произведении предметы сходны или должны быть сходны с вещами, выступающими во внехудожественной природе, что искусство, которому присуща эта «внутренняя правдивость», обязательно должно быть «натуралистичным». Сочетания тех особенностей, которые проявляются в реальных предметах, в природе или в мире человеческих переживаний и психологических комплексов, являются лишь некоторыми из возможных сочетаний друг с другом качественных элементов. Об этом говорит хотя бы факт существования огромных различий в мире органических существ применительно к разным геологическим эпохам. Поэтому разнородность качественных сочетаний, проявляющаяся среди предметов, представленных в произведениях искусства и сохраняющих внутреннее единство (последовательность в характере предмета), выходит далеко за рамки, ограничивающие собою все то, чему учит нас повседневный опыт реальной жизни. Представленные в произведениях искусства предметы могут, таким образом, отличаться существенными «деформациями» в сравнении с предметами, выступающими в реальном мире, и, несмотря на это, сохранять последовательность в характере предмета и в этом смысле быть «правдивыми».

Иногда это внутреннее единство берется в аспекте именно тех комплексов особенностей, которые проявляются в повседневном опыте предметов реального мира. Тогда разбираемое здесь понимание «правдивости», проявляющейся в произведениях искусства, родственно с пониманием «правдивости», охарактеризованным уже под рубрикой На. Тем не менее здесь подчеркивается прежде всего внутреннее единство, а не то или иное отношение представленных в произведении предметов к реальным предметам.

100

IIг. «Правдивость» («истинность») как автономия бытия

Совершенно иным случаем в рассматриваемой здесь группе пониманий правдивости произведений искусства является такая «правдивость», которая связана с тем, что представленный предмет (либо в результате соответствующей композиции, либо благодаря способу, которым он дан в произведении и представлен воспринимающему) приобретает свойство автономии своего бытия. Создается впечатление, что он существует так, как существуют реальные предметы, хотя он только лишь представлен в произведении и как таковой является мыслимым предметом, обладает гетерономическим (несамостоятельным), а не действительным существованием. Это свойство автономии, самобытности, существования бывает подчас настолько отчетливым и сильным, в такой степени внушается нам, что под его влиянием мы почти забываем о том, что фактически имеем дело с предметами, лишь представленными нам, фиктивными. «Бытием» — «истиной» в одном из разобранных перед этим познавательных значений «истины» — нам кажется то, что дано в произведении. Свойство это, однако, вовсе не обязательно должно выступать там или только там, где имеет место большое сходство представленных предметов с внехудожественной действительностью, или там, где функция «репрезентации» действительно «верна» по отношению к свойствам представленных предметов. Наоборот, оно может выступать там, где эта функция вовсе отсутствует и где налицо вместе с тем сильные деформации представленных в произведении предметов по отношению к эмпирически данным нам предметам реального мира. Правдивость такого рода может проявляться в искусстве вовсе не натуралистическом, а между тем его придется отнести к «реалистическому» (и при этом довольно совершенному!) искусству. Такое понимание правдивости настолько связано с охарактеризованными под рубрикой На положениями, что, если предметы, представленные в произведении и обладающие приданным им свойством автономии бытия, сравнивать с реальными предметами, между ними обнаружилось бы существенное сходство, но не с точки зрения арсе-

101

нала их качества, а лишь с точки зрения характера их существования, эффективного у реальных предметов, а у представленных предметов — мнимого, лишь видимого, но так внушаемого воспринимающему, что он ощущает его как эффективный. Признание «правдивости» («истинности») в рассматриваемом здесь смысле совершается, однако, не в результате сравнения с внехудожественной действительностью, но в результате того, что воспринимающий находится под впечатлением видимости автономии бытия представленных в произведении предметов и склонен называть «истиной» само в себе существующее.

IIд. «Правдивость» как совершенство воплощения

Существуют, однако, такие произведения искусства (а в особенности произведения художественной литературы) в которых даны предметы, не обладающие свойством автономии бытия. Но произведения эти не становятся еще из-за этого «мертвыми», «искусственными», ибо место данного свойства занимает в них другое свойство бытия. Усвоив это, мы сразу же замечаем, что возникает еще одно, иное понимание «правдивости», которое необходимо выделить и точно определить. Это совершенно иное свойство бытия является свойством определенной «нереальности», причем не в смысле простого отрицания, отсутствия реальности, а в смысле некоего положительного явления. Речь идет не только о разновидностях особой поэтической фантастики, но о целой области искусства, в которой представленный мир имеет «сказочный» характер, свою специфическую «выдуманность», — об искусстве, которое вовсе не стремится к созданию видимости действительности, но к видимости, своеобразному отпечатку нереальности, мира иллюзии, мечты, как бы грезы, перенесенной в явь. Представив себе это, мы осознаем, что как там, где все дело в наделении представленных предметов свойством автономии бытия (реальности), так и в этом случае может удасться и не удасться наделение представленных предметов нереальным, «сказочным» характером. И тогда в обоих случаях, если имеет место удача, некоторые из нас склонны, может быть, гово-

102

рить о «правдивости» произведения или в произведении искусства. Но в этом случае о «правдивости» говорится в новом, ином, а может быть, просто в более общем значении, чем выше (см. IIг), в том смысле, что предмет «правдиво» представлен в искусстве, если (благодаря соответствующему способу передачи, а именно благодаря «искусству») он получает в нем совершенное воплощение, определенный бытийный характер, а тем самым арсенал присущих данному бытию качеств. В этом совершенстве воплощения вырисовывается определенная независимость данного в произведении предмета от воспринимающего, которая склоняет воспринимающего к признанию произведения «правдивым».

III. «Правдивость» как соответствие средств изображения изображаемому предмету

В новом (и вместе с тем немного родственном только что разобранному) значении мы встречаемся с правдивостью в области «изображающего» искусства, если при восприятии представленного в произведении предмета принимаем во внимание способ, которым он представлен. Находясь под впечатлением достигнутой при этом «правдивости» предмета в каком-либо из охарактеризованных под рубрикой IIб значений, мы можем прийти к выводу, что он «изображен» весьма «правдиво», что средства изображения (свойственные данному роду искусства), которые применены в произведении, не только гармонируют с изображаемым предметом, но, сверх того, настолько точны и хорошо употреблены, что все произведение становится не только «правдивым» в одном из разобранных под рубрикой II6 значений, но, более того, «убедительным». Здесь имеется в виду особая точность средств и способов изображения и их особое отношение к предметам, представляемым при их помощи. Каковы эти средства, каковы различия между ними применительно к каждому виду искусства, к тому или иному стилю и, наконец, к отдельным произведениям, какими они должны быть по отношению к какому-либо определенному предмету,

103

«имеющему быть» в произведении, так чтобы он получился «правдивым», и какие средства для этого не годятся — все это уже новые проблемы. Мы только тогда уясним себе и точнее определим их смысл, когда до конца будет усвоен смысл того нового понимания «правдивости» произведения, которое мною здесь охарактеризовано.

IV. «Правдивость» как единство ансамбля качественных моментов в произведении искусства

Уже в III разделе мы обратились к такому пониманию «правдивости», которое охватывает не один, а несколько слоев произведения искусства. В том понимании, которое я хочу сейчас охарактеризовать, «правдивость» распространяется на все произведение. Мы часто пользуемся применительно к произведению искусства термином «правдивый», когда имеем дело с таким произведением, в котором достигнуто исключительное единство ансамбля качественных моментов, в нем выступающих. В этом случае, как мы часто говорим, в произведении ничего нельзя изменить, нельзя ничего прибавить или убавить, если мы не хотим разрушить ту особенную цельность, внутреннюю гармонию, которые явственно выступают в произведении. Произведение приобретает в этом случае единый характер, единый качественный колорит, в основе которого лежит вместе с тем целое богатство связанных друг с другом качественных моментов. Некоторые склонны в этом случае говорить об «органичном» построении произведения (трудно сказать, насколько это правильно). Те же, кто говорит в этом случае о «правдивости» произведения (или в произведении), делает это, как правило, с неясным ощущением того, что выступающим в произведении качественным ансамблям свойственны своеобразные идеальные качества, существующие независимо от реального мира и от степени их фактического воплощения в нем. (Это и есть наглядно «просвечивающая» в произведении идея, о которой говорит Гегель как о красоте!) Они склонны вместе с тем понимать творческую деятельность художни-

104

ка как деятельность, заключающуюся в открытии этих особых качеств и закономерных связей между ними, как деятельность творческую лишь постольку, поскольку в произведении ею создаются конкретные условия для их раскрытия и воплощения. Принимаемые при этом в расчет качества и ансамбли качеств являются, как правило, качествами эстетически действенными и активными по отношению к зрителю, то есть возбуждающими в нем эстетическое переживание и заставляющими испытывать то чувство очарования, с которым он воспринимает произведение1. Вследствие этого «правдивость» произведения в рассматриваемом здесь значении оказывается связанной еще и с другого рода «правдивостью», о которой я буду говорить в разделе VII.

Качественные ансамбли, о которых здесь идет речь, могут выступать как в «изображающих» видах искусства, так и в «неизображающих» (например, в абсолютной музыке или в архитектуре) и распространяются обычно на все произведение, а не только на отдельные его слои. Разбираемое здесь понимание «правдивости» употребляется, таким образом, в более широком смысле, чем все выше охарактеризованные.

IV. «Правдивость» как, единство ансамбля особенно важных качеств. Степень «правдивости»

Некую особую разновидность «правдивости» в только что разобранном значении составляют те случаи, когда единство ансамбля качеств складывается из качеств, особенно важных или ценных в сфере какой-либо действительности, например качеств, выступающих как явления какой-нибудь великой трагедии или какого-нибудь глубокого переживания (раскрытого, скажем, в произведении чистой лирики). Чем значительнее сочетание качеств, тем «правдивее» выглядит в наших глазах данное произведение. В этом случае можно говорить о «степени» правдивости, что при других значениях этого слова вовсе не имело бы смысла.

1 Об эстетически действенных качествах см. мою работу «О структуре картины» (стр. 274 настоящего издания. — Ред.).

105

V. «Правдивость», присущая произведению в связи с его отношением к автору

Va. «Правдивость» как искренность и прямота, с которой автор высказывается в своем произведении

Совершенно иной характер имеет понимание «правдивости» произведения