оно должно быть построено, если должно стоять; если в его конструкции окажется что-либо противоречащее этим законам, оно рухнет. Если оно вообще существует (я не намерен здесь этого решать, но это представляется по меньшей мере вероятным), то относится к той сущности, которая является самостоятельной по отношению ко всяким актам сознания, совершаемым кем-либо из людей, и не подлежит никаким изменениям вследствие самого его свершения. Если оно вообще должно быть изменено, то это может произойти только при том условии, что одновременно происходит какое-то изменение в окружающем его мире, который является в равной мере самостоятельным и реальным и вместе с тем материальным. Это реальное целое, которое, строго говоря, не должно даже называться «строением» (так как это уже есть некоторый предмет «культуры», релятивный по отношению к субъективным основаниям), является также эквивалентом некоторой субъективной точки зрения и сознательного поведения субъекта, и именно такого, при котором, насколько возможно, избегается осуществление всяких интенциональных актов, приписывающих ей что-либо такое, что бы не могло ей принадлежать без осуществления какого-либо акта сознания. Именно поэтому мы и рассматриваем это целое как реальное целое, автономное и независимое в своем существовании от сознания. Это реальное целое, этот эквивалент, однако, не является ни «храмом», ни «святыней», в которой проводятся богослужения и в которой поэтому — в зависимости от обрядов, принятых обычаем, — мы соответственно ведем себя, подобно тому как и другие постройки сами по себе не являются еще, например, «театрами» или «клубами» и т. п. Для того чтобы из целого, возникающего в результате упорядочения некоторого количества камней и других строительных материалов, и, строго говоря, автономного с точки зрения своего существования, могло возникнуть нечто такое, как «храм», «театр» или «парламент» и т. п., для этого необходимо совершенно иное субъективное основание, чем вышеупомянутое, и совершение других, особых актов сознания. То, что мы называем «посвящением» храма (скорее всего некоторой «светской» постройки

207

в «храм»), является не чем-то случайным, пустым маскарадом для темной толпы с целью склонить ее к определенному поведению, а чем-то таким, что для существования «храма» (в смысле «святыни») имеет существенное значение. Может быть так, что религия имеет в виду те или иные практические, повседневные цели, или причины; может быть и так, что «посвящение» в зависимости от «ритуала», принятого в данной религии, происходит совершенно иначе, что оно совершается в дорогостоящем и великолепном здании, или, наоборот, в какой-либо бедной постройке, или в какой-либо роще, которая благодаря этому становится «священной» рощей, и т. п. Все эти факторы изменчивы; они зависят от культурной среды и от типа сознания данной страны или эпохи. Но это нечто более чем простая «церемония», чем простой, вошедший в обычай способ поведения. Если только «посвящение» действительно «всерьез» проводится «священником» (кем-то, кто всерьез чувствует себя «слугой божьим» и всерьез рассматривает все вопросы религии), тогда оно служит проявлением актов сознания отдельных личностей или целых коллективов, — актов, которые сами по себе не вызывают никакого изменения в реальном мире в строгом значении этого слова, но в то же время неким образом призывают к существованию1 некоторый конкретный предмет, принадлежащий к миру, который составляет конкретное окружение человека, — именно то, что мы называем «храмом» или «святыней». «Храм» уже не является простой грудой неким образом сложенных камней, хотя эта груда камней служит нам в качестве реальной основы и несмотря на то, что она являлась отправным пунктом акта «посвящения». «Храм» в зависимости от понятий и способов восприятия данного религиозного сообщества является или «божьим домом», как это было, например, в древней Греции, или также местом, которое предназначено для выполнения определенных, в извест-

1 Каково это существование, можно ли его отождествить с самостоятельным существованием, характерным для существования реального, или нет и чем оно отличается от реального существования — все это новые проблемы, которые нельзя здесь более подробно ни разобрать, ни тем более решить без более подробного рассмотрения. Здесь существенным является лишь сохранение бытийной связи между свершением некоторых актов сознания и возникновением таких предметов, как «храм», «знания» и т. п.

208

ном духовном сообществе совершаемых актов почитания бога, молитвы, исполнения религиозных обязанностей, поисков милости и помощи божьей и т. п. Как таковое оно, respective, постройка, «превращенная» в храм, и приобретает ряд свойств и функций, которых не имеет и не могло бы иметь никакое упорядоченное скопление камней и строительных материалов. Было бы глупо требовать, например, от каменщика, который должен проводить какие-то восстановительные работы в каком-то строении, являющемся храмом, чтобы он, например, не производил шума ударами кирки и т. п. Ибо он выполняет работу не в «храме», в строгом значении этого слова, а лишь в какой-то стене, которая требует починки. Только тогда, когда этот каменщик идет в храм помолиться как один из верующих или когда он совершает богослужение, приличие диктует ему определенное и надлежащее поведение в храме (то или иное в соответствии с понятиями и способом восприятия данного религиозного сообщества), и которое показалось бы, наверное, неуместным и смешным, если бы захотели его соблюдать, направляясь в клуб или театр (и наоборот).

Подобно различию между «постройкой» в смысле некоторого реального предмета, составленного из сложенных камней и других строительных материалов, и «храмом» или «театром» и т. п. возникает, например, также различие между куском полотна и «знаменем». Куском полотна, например, мы чистим горшки, знамени — отдаем воинские почести и порою сохраняем его на протяжении целых столетий на память даже тогда, когда оно очень старое и поврежденное. Строго говоря, «поврежденным» может быть только кусок полотна, не знамя, несмотря на то, что знамя в качестве основы своего существования имеет этот кусок полотна и в известной мере разделяет свою судьбу с ним. И подобно тому как в случае с «храмом» существует некая особая процедура «посвящения», существуют также некоторые особенные, в различных странах разные процедуры, делающие из куска полотна «знамя», — процедуры, являющиеся выражением определенной духовной позиции и определенных актов сознания, в действительности совершенно отличных от тех, которые совершаются при посвящении определенной постройки в храм, но родственные им в том, что они вновь создают некоторый совершенно

209

новый предмет, действительно существующий на основе определенного реального физического предмета, но выходящий существенным образом за пределы его свойств. Он имеет в этом реальном, чаще всего физическом, предмете основу своего существования, а точнее: одну из основ своего существования, так как необходима еще другая основа, а именно совершающиеся во всех рассматриваемых случаях акты сознания, имеющие определенное развитие и содержание и составляющие проявление некоторых духовных основ. Этот новый предмет (храм, знамя, театр и т. п.) не является уже автономным, реальным с точки зрения своего существования. Он не только возникает благодаря осуществлению характерных актов сознания, но и существует только для определенного общественного круга или множества взаимно понимающих сознательных субъектов, а для других, которые не понимают этих созидающих актов, он вовсе не существует, или также для тех, которые этих актов не одобряют, не разделяют, он вовсе не является «храмом» или «знаменем», по отношению к которым они сами вели бы себя соответствующим образом. Единственно возможное определенное уважение чужих чувств склоняет их к тому, чтобы и к объектам этих чувств выражать уважение, чтобы их рассматривать в качестве таких, которые другим «служат» в качестве «храма» или «знамени» и т. п. И в зависимости от позиции, занимаемой по отношению к членам того или иного религиозного или национального сообщества такой храм или знамя пользуется уважением либо, наоборот, подвергается актам ненависти или сознательного унижения, посрамления. Для того, кто совершенно не понимает актов, созидающих, например, храм или знамя, кто о них совершенно не знает, та или иная постройка может быть непонятна, тот или иной кусок полотна или шелка может казаться бесполезной вещью, которую можно употребить на одежду или на платок и т. п., но которая не может стать объектом ненависти, не может вызывать чувства гнева или желания нанести бесчестие. Она для него является, просто говоря, одним из реальных физических предметов, по отношению к которому мы не занимаем никакой подобного рода эмоциональной или вообще духовной позиции. Для такого рода лиц не существует храмов или знамен, однако существуют

210

постройки или куски полотна. Но это означает, что такие акты сознания, как акт «посвящения», основание знамени, «учреждение», например, ордена и т. п., ничего не изменяют в реальном мире, в особенности в физическом мире; говоря точнее, они не вызывают в реальных предметах никакого реального изменения. В то же время у такого физического предмета возникает некое интенциональное свойство: быть бытийной основой некоего нового предмета — храма, знамени, ордена и т. п.

В действительности, в принципе каждая постройка и даже каждый находящийся в природе предмет, не измененный деятельностью человека, например какая-нибудь роща, лес или поляна и т. п., могли бы посредством свершения соответствующих актов стать «храмом». Но особенности данного религиозного культа и созданного в его рамках ритуала создают то, что выдвигает некоторые определенные требования по отношению к тому, что должно быть, например, храмом (соответственно знаменем и т. п.). В связи с этим в рамках отдельных религиозных (и других) сообществ существуют разные обычаи создания «храмов» (то есть точнее, построек, которые должны быть «храмами»): одни — в древней Греции, другие, например, среди католиков, третьи — среди протестантов или среди буддистов. Создается тип формы построек, которые должны быть «храмами», тип формы вещей, которые должны быть «знаменами», «орденами» и т. п. В результате этого легко достигается перенесение термина «храм» (знамя и т. д.) — в смысле «места, посвященного совершению религиозных актов и различного рода обрядов», — на соответствующую реальную вещь, служащую интенциональному предмету в качестве объективной бытийной основы. Тогда сама эта реальная вещь (постройка) кажется «храмом», «знаменем» или «театром» и т. д.

Нечто подобное происходит также с произведением архитектуры, как с неким произведением искусства. Но не следует думать, что здесь дело обстоит точно так же, как, например, с картиной1. Для того чтобы иметь с ним дело вообще как с произведением искусства, а тем болей с эстетическим предметом (нужно ли и в какой мере отличать здесь одно от другого — к этому вопросу я еще

1 В другом месте я подробно разбираю этот вопрос.

211

вернусь), чтобы произведение архитектонического искусства уловить в наглядном восприятии и иметь возможность наслаждаться или восторгаться им, нужно занять по отношению к постройке определенную особую точку зрения, которая существенным образом отличается как от позиции действующего субъекта, так и от чисто познавательной позиции, наконец,