«выражено», respective
448
«изображено», даже согласились с тем, что в любом музыкальном произведении мы имеем дело с чем-то подобным, то тем самым еще не установили бы того, что характерным образом отличает произведение музыки от внемузыкальных образований.
Иногда можно встретиться с утверждением, что музыкальное произведение вызывает у слушающего определенные чувства либо, в более общем смысле, определенные психические состояния (переживания) и что в этом состоит специфика музыкального произведения. Но, как известно, одно и то же произведение музыки в одном случае (в определенном исполнении и при определенных обстоятельствах этого исполнения) вызывает одно, в другом — совершенно иное чувство либо вообще не вызывает никаких чувств. Поэтому сомнительно, чтобы эта способность вызывать чувства была чем-то характерным и существенным для произведения. Тем более что великое множество других предметов и событий, не имеющих ничего общего с произведениями музыки, вообще искусства, вызывает у нас те или иные чувства или психические состояния. И наконец, способность вызывать чувства либо иные психические состояния там, где это происходит, представляет собой один из видов воздействия произведения на слушателя (если вообще на слушателя действует музыка). Неужели же произведение в такой степени лишено какой-либо собственной, существенной структуры либо комплекса характерных свойств, что это характерное для него мы должны искать в его способе воздействия на слушателя, а не в нем самом? Таким образом, оказываются несостоятельными все известные мне попытки отличить музыкальное произведение от акустических сигналов либо явлений звучания в природе посредством указания на какие-то новые, особенно на неакустичеокие, факторы музыкального произведения. Поэтому следует задуматься над тем, имеется ли и какое специфическое различие между рассматриваемыми образованиями. Прежде чем к этому перейти, я укажу на некоторый факт, который может сдвинуть с мертвой точки наши рассуждения.
Точка зрения, согласно которой по крайней мере некоторые музыкальные произведения выполняют функцию «выражения» либо «изображения», ведет к пред-
449
положению, что в данном отношении музыкальное произведение существенным образом родственно произведению литературы. А поскольку литературное произведение выполняет обе эти функции лишь вследствие наличия в нем звукового слоя и слоя связанных со звуками значений, то возникает предположение, что и в музыкальном произведении выступают значения, носителями которых были бы, например, отдельные музыкальные мотивы. Многие теоретики музыки говорили также о «смысле», заключенном в отдельных музыкальных произведениях. К сожалению, значение слова «смысл» не уточнено, и поэтому мы зачастую употребляем его в совершенно различных значениях. Так, например, в книге известного историка музыки Камбарю «Музыкальная мысль» утверждается, что в музыкальных произведениях выражается так называемая «музыкальная мысль».
Рассуждения автора очень интересны и подкреплены многочисленными отрывками из музыкальных произведений, однако основное понятие «музыкальная мысль» осталось неясным, вследствие чего в этом отношении оказалась неудовлетворительной и вся книга. Комбарю, говоря о «музыкальной мысли», вероятно, не имеет в виду смысла, которым обладает, например, предложение, записанное на каком-либо языке. Если бы предполагаемый в музыкальном произведении «смысл» был таким же, что и смысл предложения или значение какой-либо языковой единицы, то данную точку зрения следовало бы считать неправильной. Музыкальное произведение (в рассматриваемом здесь смысле) не содержит в себе ни звучаний слов какого-либо языка, ни значений, связанных с ними, ни, наконец, значений каких-либо предложений или системы предложений. Конечно, это банальный факт, но не привести его нельзя, ибо он имеет большое значение как для установления своеобразия структуры музыкального произведения, так и для выяснения вопроса о его идее и для выяснения вопроса о его идентичности. Произведение (чистой) музыки не является литературным произведением, и, несмотря на их сходство в некоторых чертах, например оба они обладают квазивременной структурой, в существе своем они не родственны. Прежде всего как непосредственный результат отсутствия в музыкальном произведении язы-
450
ковых образований, в особенности значений слов и предложений, в музыкальном произведении не могут выступить как его компоненты состояния интенсиональных вещей, определяемые смыслом предложений, а также предметы (вещи, люди, события, процессы), которые данные состояния вещей изображают, respective обозначают названиями, используемыми в литературном произведении. В музыкальном произведении нет также места видам (схематизированным либо конкретным), актуализированным в литературном произведении посредством определенных, специально предназначенных для данной функции языковыми факторами и являющихся одним из существенных компонентов произведения литературного искусства.
Когда мы при слушании какого-либо музыкального произведения воображаем себе ту или иную предметную ситуацию, вещи и людей в определенных состояниях, когда мы актуализируем в воображении те или иные виды данных в воображении предметов, тогда, конечно, если не имеем дело с музыкально-литературными произведениями, такими, как песни и пр., мы ео ipso выходим за пределы содержания самого произведения музыки. Под его влиянием мы находимся самое большее под воздействием фантазий, литературных по природе, которые не только могут, но и должны быть устранены без вреда для правильного восприятия данного музыкального произведения, ибо они замутняют это восприятие и затрудняют получение его в чистом виде.
Чтобы определенное произведение искусства обладало многослойной структурой, необходимо и достаточно
а) чтобы в нем имелись разнородные компоненты, как, например, в литературном произведении: языковые звучания, значения, изображенные предметы и т. д.; б) чтобы однородные компоненты, а следовательно, сами языково-звуковые образования создавали сочетания высшего порядка (как, например, значения слов в смысл предложений), те в свою очередь — сочетания еще более высокого порядка (например, предложения в сочетания предложений и т. д.), пока, наконец, все эти образования соединяются друг с другом в один основной компонент произведения, обычно распространяющийся на все произведение (например, слой смысла литературно-
451
го произведения1); в) чтобы образованный таким путем основной компонент произведения не терял в целостности произведения свою индивидуальность и отграниченность, а оставался явно выделяющимся компонентом целого, причем как тогда, когда мы рассматриваем произведение в его собственной структуре, так и тогда, когда мы берем его в том виде, в каком оно воспринимается в эстетическом переживании; г) чтобы различные основные компоненты данного типа образовывали органическое, то есть вытекающее из их существа, целое одного произведения. Как я показал, в данном значении в литературном произведении имеется четыре «слоя», в картине — по крайней мере два и т. д. Напротив, чисто музыкальное произведение однослойно. Хотя и не все в нем однородно, однако его разнородные компоненты не образуют «слоя» в указанном выше значении.
Музыкальному произведению вообще чужда многослойная структура, которая свойственна литературному произведению. В результате в нем нет такой, как в литературном произведении, полифонии эстетически ценных гетерогенных качеств и качеств самих эстетических ценностей. В литературном произведении полифония является следствием разнородности материала его отдельных слоев, которых музыкальное произведение лишено. Однако отсюда вовсе не следует, что все проявляющееся в музыкальном произведении, все, что составляет его компонент или только его несамостоятельный момент, будет однородным и, в частности, все будет звуком, respective тоном, либо чем-то еще, акустическим по природе. Наоборот, вопреки тому, что, как мне кажется, утверждал в своей книге «Vom musikalisch Schönen»2 Ганслик, я вскоре попытаюсь показать, что и в музыкальном произведении содержатся неакустические факторы и что как раз они-то имеют основное значение для «прекрасного» в музыке. Но они не образуют каких-то отдельных слоев, в частности слоя, отдельного от того, что является звуком, тоном либо некоторым построен-
1 Что касается слоя видов в литературном произведении, то здесь существуют различные исключения-
2 Мне кажется, Ганслику приписывают часто такие утверждения, которые он сам бы счел слишком радикальными. Не лишним был бы новый анализ его взглядов.
452
ным из тонов целым. Но эти неакустические факторы в музыкальном произведении настолько связаны со звуками и звуковыми образованиями, что произведение благодаря им составляет необычайно спаянное и единое целое. В этом отношении музыкальное произведение выше произведений других видов искусства, особенно произведений литературы. Хотя Николай Гартиан в своей книге «Das problem des geistigen Seins» воспринял мою концепцию многослойности произведения литературы и затем почти автоматически применяет ее к остальным типам произведений искусства, в том числе и к музыкальным произведениям, тем не менее он, во-первых, существенным образом меняет содержание введенного мной понятия слоя произведения искусства (также и по отношению к литературному произведению), во-вторых, он смешивает две различные вещи: слой в моей трактовке и его наличие в произведении для перцептора с проявлением функции изображения, выполняемой одним из компонентов произведения по отношению к другому его компоненту, который вследствие этого имеет своей бытийной основой первый компонент. Нельзя некритично распространять структуру, обнаруженную в произведениях одного типа, на произведения иного типа. Давайте рассмотрим этот вопрос более детально.
Факт отсутствия слоев в музыкальном произведении когда-то (в январе 1928 г., когда я после завершения исследования литературного произведения обратился к произведениям других видов искусства) оказался своего рода неожиданностью, причем в известной степени неожиданностью неприятной. Ибо пока я не понимал, что музыкальное произведение не имеет многослойной структуры, я надеялся, что произведение искусства можно будет характеризовать посредством этой структуры и таким образом мне удастся сравнительно простым путем отграничить его от другого рода предметов. А музыкальные произведения не подходили под это, как мне казалось, универсальное правило. Таким образом, пришлось искать другой путь для отграничения произведений искусства от иных предметов, в особенности от предметов, являющихся продуктом нашего творческого акта сознания, что сильно усложнило проблему. Следовательно, если, несмотря на известного рода теоретиче-
453
ские затруднения, мы решаемся отбросить мысль о многослойности музыкального произведения, то так мы поступаем под давлением сильных аргументов. Приведенное выше понятие «слоя» произведения искусства Гартман подменяет совершенно иным понятием «слоя», правда так и не уточнив его. Это новое понятие является для него скорее директивой для понимания произведений искусства и других явлений культуры. Мне кажется, это понятие Гартмана можно определить следующим образом: предметы одного типа в отношении предметов другого типа составляют «слой» (в этом новом значении) тогда, когда они выполняют по отношению к последним функцию их бытийной основы, а этой основой они являются потому, что, во-вторых, выполняют функцию интенсионального обозначения их. Так, например, звучание слова в какой-либо определенной системе языка фиксирует свое значение (позволяет как бы выбрать из всех значений то, которое, как принято говорить, «связано» с ним). Значение наименования или значение предложения интенсионально обозначает и выделяет соответствующий изображенный предмет (вещь или состояние вещи), вид выражает некоторую вещь и пр.
Если так определим понятие «слоя», то это новое понятие в какой-то части будет совпадать с частью содержания понятия «слоя», определенным мною выше, которым я пользовался в своей книге «Das literarische Kunstwerk». Ибо нечто, что выполняет функцию бытийной основы и интенсионального обозначения чего-то иного, не должно быть «слоем» произведения искусства в первом значении и даже его компонентом. Так, например, «исполнение» музыкального произведения, которое вообще не является его компонентом, выполняет по отношению к нему обе эти функции, хотя и
