были интегрированы в правительственные структуры и не выказывали революционных устремлений. Скорее, именно с их подачи неимущая молодежь благодаря сети медресе, религиозным партиям и их военизированным организациям подталкивалась к достижению целей, которые обрекали ее на вечный антагонизм с шиитскими, христианскими или индийскими «безбожниками». Это истощало ее потенциал социального насилия, отводя удар от властных иерархий, несмотря на весь шум, поднятый вокруг радикального исламизма в Пакистане. Однако негативные последствия насилия, ставшего хроническим, для имиджа страны, называемой за границей «государством-изгоем [rogue State]», в конце концов привели к падению правительства Наваза Шарифа. В конце 1999 года оно было свергнуто начальником генштаба генералом Мушаррафом, который не преминул заявить о своем намерении следовать примеру Ататюрка. Это знак того, что в высших кругах пакистанской власти чувствовалось изменение взглядов на попустительскую политику, проводившуюся в отношении джихада.
Распад Советского Союза, который был ускорен поражением Красной Армии в Афганистане, открыл радикальному исламистскому движению, в частности «салафитам-джихадистам», базировавшимся на территории от Пешавара до Кабула, новые потенциальные фронты для джихада. В соседнем Таджикистане новое независимое государство, все кадры которого вышли из коммунистического сераля, столкнулось с вооруженной оппозицией, сосредоточенной на юге страны, в которой исламистское движение играло не последнюю роль.[240 — По этому вопросу см.: Le Tadjikistan existe-t-il? // CEMOTI. 1995. № 18; Djahh M.-R, GrareF. Le Tadjikistan a Pepreuve de l’independance. Geneve: IUHEI, 1995.] В Чечне — автономной кавказской республике, находящейся на окраине России, но внутри ее границ, движение за независимость, во главе которого встал бывший советский генерал, с 1995 года стало приобретать оттенок джихада. Импульс этому придал молодой командир Шамиль Басаев, поддержанный группой боевиков, «профессиональных исламистов» из лагерей, расположенных на афгано-пакистанской границе, под командованием Ибн аль-Хаттаба — «джихадиста», успевшего повоевать в Таджикистане после окончания афганского джихада.[241 — Ибн аль-Хаттаб (вероятно, выходец с Аравийского полуострова) решил отправиться в Чечню из Афганистана в 1995 г. с восемью своими товарищами, когда расценил войну с русскими, которая велась в этой стране, как джихад 16 апреля 1996 г. он возглавлял группу из пятидесяти боевиков, атаковавших российскую военную колонну, в результате чего погибло много российских солдат. Шамиль Басаев, исламистский лидер местного движения сопротивления, произвел его в чеченские генералы. В августе 1999 г. Ибн аль-Хаттаб принял участие в восстаниях в дагестанских селах, которые ускорили новое русское наступление на Чечню во второй половине того же года. Об участии в этом малоизученном конфликте «джихадистов», прибывших из Афганистана, см. интервью с Ибн аль-Хаттабом в газете «Аль-Хайят» от 30 сентября 1999 г., а также интернет-сайт «Azzam Brigades» (http://www. azzam.com), содержащий подробную информацию об участии «джихадистов» в чеченской войне. В частности, представляет интерес история египетского «мученика» Абу Бакра Акиды (убит 23 декабря 1997 г.), «боевой путь» которого начался в Верхнем Египте, был отмечен знакомством с шейхом Абдель Рахманом, продолжился в Афганистане, а оборвался в Чечне.] Однако эти столкновения происходят в зонах, мало известных остальному миру, что затрудняет развертывание кампаний солидарности и поддержки, масштабы которых остаются ограниченными. К тому же с конца 1999 года нежелание ссориться с Россией препятствует вмешательству иностранных держав в эти конфликты.
Глава 4
Война в Боснии: Неудачная прививка «джихада»
Распад бывшей коммунистической Югославии в результате националистических трений в ее различных частях напомнил миру о существовании в центре Европы славянских народов мусульманского вероисповедания — забытых потомков местных жителей, принявших ислам в эпоху Османской империи в ходе ее экспансии на Балканах начиная с XIV века.[242 — Османская империя завоевала Боснию в 1463 г., а Г ерцеговину — в 1482 г. На Балканах же она присутствовала еще с XIV в., после победы, одержанной в 1389 г. при Косово — на «Поле дроздов». Православные сербы рассматривают это сражение как апогей сопротивления местного населения захватчикам и в этом качестве почитают его. В 1989 г. празднование сербской Православной Церковью 600-й годовщины Косовской битвы стало символом всплеска национализма, приведшего к распаду Югославии. Об истории Боснии см.: Malcolm N. Bosnia: A Short History. L.. Papermac, 1996. «Романтическая» версия битвы при Косове, позволяющая понять ее современное символическое значение, вышла из-под пера Исмаила Кадаре (см.: Kadarel. Trois chants funebres pour le Kosovo. P.: Fayard, 1997). О балканском исламе вообще см.: PopovicA. L’islam balkanique. Wiesbaden: Otto Hassarowitz, 1986.] В марте 1992 года была принята Декларация о независимости Боснии и Герцеговины, где проживало большинство этих мусульман, наряду с сербами и хорватами.[243 — По данным переписи 1991 г., в Республике Босния, входившей еще в то время в состав Югославии, проживало 4 364 574 чел., из которых 43,7 % были мусульманами, 31,4 % — сербами, 17,3 % — хорватами, 5,5 % — югославами и 2,1 % — «другими» (см.: Bougarel X. Bosnie, anatomie d’un conflit. P.: La Decouverte, 1996. P. 141). Независимость республики была провозглашена 3 марта после проведения референдума, на котором за нее проголосовало почти единодушно 63,4 % избирателей, принявших участие в голосовании (сербы, представлявшие треть всего электората, бойкотировали референдум).] Сразу же за этим последовала военная агрессия сербских вооруженных формирований против Сараево — столицы нового государства.[244 — Началом войны в Боснии принято считать 6 апреля 1992 г. — день, в который началась осада Сараево сербскими формированиями, первый день осады Сараево сербской милицией. В этот же день независимость Боснии и Герцеговины, провозглашенная месяцем ранее, была признана Европейским Сообществом. На следующий день в городке Пале, близ Сараево, была провозглашена Республика Сербская Боснии и Герцеговины.] Война продолжалась более трех лет, унесла жизни 150 тысяч человек и вынудила примерно 2 млн человек покинуть родные края, в основном в результате «этнических чисток».[245 — Выражение «этническая чистка», вошедшее в обиход во время войны в бывшей союзной Югославии, означает насильственное изгнание с данной территории населения, которое те, кто контролируют эту территорию, рассматривают как инородное. Этот фейомен приобрел особый размах в регионе, где группы населения, относившиеся к различным общинам, соседствовали друг с другом на протяжении веков.] В западной прессе политика Белграда подчас приравнивалась к зверствам нацистов времен Второй мировой войны, особенно после появления первых документальных кадров из лагерей с похожими на скелеты пленными и когда стало известно о массовых захоронениях жертв, мотивация убийств которых часто характеризовалась как стремление к геноциду.[246 — Трактовка конфликта на территории бывшей Югославии в огромной степени зависела от его освещения в прессе и от семантических манипуляций, которым предавались противоборствовавшие стороны, чтобы получить поддержку собственного дела и очернить противника. О реальном ходе конфликта, масштабах «этнических чисток» и «геноцида», а также об использовании этих терминов см.: BougarelX. Op. cit. P. 1–14.] В мире ислама, где большинство людей также впервые узнало о существовании Боснии, с энтузиазмом восприняли весть о том, что в центре Европы появилось новое мусульманское государство. Сербская агрессия и этнические чистки воспринимались ими в конфессиональных категориях. В происходившем усматривали новую форму крестового похода, холокост, совершавшийся по религиозным причинам, и это породило специфически мусульманские формы солидарности с обретенными единоверцами на Балканах.[247 — Первая конференция, призванная привлечь симпатии мусульманского мира к боснийскому делу и дать ему исламскую интерпретацию, прошла 18–19 сентября 1992 г. в Загребской-мечети (построенной в 1987 г. на средства из саудовских фондов). В ней приняли участие лидеры международного исламистского движения, близкого к «Братьям-мусульманам». См.: BougarelX. Islam et politique en Bosnie-Herzegovine: Le parti de l’Action democratique. These du doctorat. P.: Institut d’Etudes Politiques de Paris, 1992. P. 342. При написании данной главы автор широко использовал материалы этого новаторского исследования Ксавье Бугареля, отличающегося глубиной анализа и масштабностью освещения событий.] Исламское пространство, которое символически распространилось на Западную Европу в 1989 году с вынесением фетвы против Салмана Рутттди и переживало глубокий раскол после войны в Заливе в 1991 году, внезапно вновь расширилось к западу, на этот раз за счет Центральной Европы, и теперь включало в себя уже коренных мусульман, а не иммигрантов. Однако, едва появившись, эта новая мусульманская земля, казалось, вот-вот исчезнет в бойне, учиненной сербами при молчаливом потакании Запада с его пресловутыми правами человека.[248 — Большинство западных правительств заняли во время войны враждебные позиции по отношению к Сербии. В 1992 г. Организация Объединенных Наций проголосовала за принятие санкций в отношении новой Югославии (в состав которой 27 апреля 1992 г. вошли Сербия и Черногория), лишив ее членства в ООН. Международный Гаагский трибунал обвинил руководство самопровозглашенной в Пале 7 апреля 1992 г. Боснийской Республики Сербской в преступлениях против человечества и геноциде. Исламистские круги представляли войну как геноцид против мусульман, развязанный Западом, который отказывался признать существование «исламского государства» в центре Европы. По логике исламистов выходило, что сербские формирования, а затем и Слободан Милошевич, были лишь исполнителями плана по уничтожению мусульман. Истинные же виновники притворно оплакивали допущенные промахи, ничего конкретно не предпринимая, чтобы помешать этому варварству. В этой связи представляют интерес видеокассеты одной из главных гуманитарных исламских организаций — «Islamic Relief». См.: Belhon-JourdanJ. Les reseaux transnationaux islamiques en Bosnie-Herzegovine // Le nouvel Islam balkanique / Sous la dir. de Xavier Bougarel et Nathalie Clayer. P.: Ellipses, 2000.] Апологеты Ирака сразу же заявили о «двойном стандарте» тех, кто наложил эмбарго на эту страну, регулярно совершал бомбардировки ее территории, представлял Саддама Хусейна в виде дьявола, но не накладывал никаких санкций на Сербию Слободана Милошевича. Они любили повторять, что кровь мусульман дешевле их нефти. В стане государств мусульманского мира, участвовавших в операции «Буря в пустыне», проявление солидарности с Боснией превратилось в пробный камень для правивших режимов. Исламистская оппозиция не преминула воспользоваться этим затруднением для обвинения властей в пассивности, сговоре с Западом, очередном предательстве уммы после присоединения к международной коалиции для разгрома войск Багдада.
Таким образом, в 1992–1995 годах Босния стала главным объектом внимания для исламского мира после окончания джихада в Афганистане, перехода Кабула в руки моджахедов в апреле 1992 года (одновременно с вступлением сербской милиции в Сараево) и растворением интифады в израильско-палестинском мирном процессе. В отличие от гражданской войны в Алжире — которая тоже началась в 1992 году, но, поскольку в ней с обеих сторон участвовали мусульмане, получила меньший резонанс в масштабах уммы[249 — О реакции арабского мира на войну в Боснии см.: Mitn T. La Bosnie-Her-zegovine et la solidarite du monde arabe et islamique // Magreb-Machrek. 1993. Janvier. P. 123–136; MECS. 1992. P. 218–220; 1993. P. 109–111; 1994. P. 127; 1995. P. 98–100. О восприятии на Ближнем Востоке гражданской войны в Алжире см.: ElOifiM. Op. cit.] — война в Боснии дала возможность проявиться различным стратегиям государств и оппозиционных движений, боровшихся за главенство в исламе. Как и в предыдущее десятилетие, здесь проявляли себя
